Павлов Александр. Рейс 2761-й
- Информация о материале
С машинистом Александром Спиридоновичем Павловым я долго искал встречи. Хотелось побыть вместе, спокойно поговорить, а главное, конечно, послушать его.
О том, что он много знает, интересно рассказывает, слышал не раз. Да и не мудрено. Человек более тридцати лет на железнодорожном транспорте. Большую часть этих лет провел на колесах, а поездка — это и свежие впечатления; и новые люди, и встреча с новыми непредвиденными трудностями. Даже если каждый день оставлял в его памяти какой-то незначительный штришок, маленькую крупицу того, что называется опытом, жизненной школой, то и это уже целая гора. Но встреча все оттягивалась.
— Сегодня Павлов в поездке, — чаще всего отвечал нарядчик локомотивного депо.
Или: «В шесть часов вечера не могу, — буду на заседании бюро райкома», — сообщал Павлов,
Причины, как говорится, объективные. То в парткоме обсуждаются дела по безопасности движения поездов. То он идет в технический кабинет. Там вместе со своими соратниками — машинистами тепловозов, он изучает устройство электровозов, чтобы вовремя подготовиться, а потом сразу сдать экзамены на право управления самыми современными локомотивами.
— Вот в поездку бы когда-нибудь вместе махнуть, — предложил он как-то. — В ночь на Камень. Там мы ждем обратного рейса больше семнадцати часов. Хватит времени и отдохнуть, и потолковать...
Ну что ж, в поездку так в поездку. Сборы недолги — ручка заправлена чернилами, в кармане документ, разрешающий проезд на тепловозе. До отправления поезда осталось немногим больше часа. Сидим в залитой светом квартире машиниста, ужинаем. Разговор далек от предстоящей поездки. В сборах хочется заметить что-то необычное, какую-нибудь интересную деталь, но все идет обычно, неторопливо, размеренно.
Александр Спиридонович уложил вещи в маленький чемоданчик-балетку, присел к столу, взял свежую газету. Невысокого роста, плотно сбитый, с посеребренными временем волосами, в форменном кителе, он ничем не отличается от многих других кадровых специалистов железной дороги. Вот брови у него, правда, выдающиеся: густые, смолисто-черные, раскидистые.
— Иногда опрашивают, чем я их крашу, — похохатывает Павлов. — Говорю: раз в неделю хожу к знакомому парикмахеру. У него есть такая краска.
И давай рассказывать о японской железной дороге — на железобетонных столбах. По ней можно развивать скорость до 200 километров в час: о начале весеннего сева в Туркмении.
- Который по счету будет ваш этот рейс? — стараюсь повернуть его к интересующей меня теме.
— Кто его знает, сбился со счета. — Потом, немного подумав, добавил: — Можно, пожалуй, подсчитать... — Берет карандаш, бумагу — получается 2.760. Будем считать, что сегодня едем в 2.761-й.
До депо путь недолгий. Дежурный вручает маршрутный лист, сообщает номер тепловоза. Помощника машиниста Кузьму Федоровича Бессонова встречаем в машинном отделении. Он хлопочет у дизеля. Тщательная проверка, смазка. Каждый из них хорошо знает, что ему нужно проверить в сложном хозяйстве тепловоза.
— Все в порядке! — через несколько минут сказал помощник.
— Идем к поезду! — приказывает машинист.
Плавный перевод ручки контроллера, и машина мягко трогается с места.
В небольшой застекленной спереди и с боков кабине чисто, тепло, по-домашнему уютно. Светятся панели с множеством приборов, кнопок. Впереди поблескивают нитки убегающих вдаль рельсов. Много зеленых, желтых, красных огней. У горизонта они сливаются с ярко-звездным небом. Редко бывают в феврале такие светлые, тихие ночи.
Поезд набирает скорость, на стыках рельсов и стрелочных переводах отчетливо постукивают колеса.
— Вижу два желтых, — доложил Кузьма Федорович, когда подъезжали к разъезду.
— Вижу два желтых, — подтвердил машинист и взглянул на стрелку прибора. — Идем на проход.
В прибор с самозаписывающими механизмами вложена широкая бумажная лента. Умная машина сама фиксирует работу машиниста, скорость на протяжении всего рейса, отмечает, как проходит торможение. Потом ее расшифруют. Ни одна ошибка, неточность не ускользнет от проверяющего. Только теперь я обратил внимание, что в кабине всего лишь два круглых кожаных стула.. Неужели придется всю дорогу стоять? Александр Спиридонович заметил беспокойство, откинул вделанное в стену сиденье, предложил сесть.
Сидеть лучше, чем стоять. Но сколько можно времени вытерпеть в такой необычной обстановке?
Час, два. Потом начало ломить спину, глаза смыкались от усталости. Ровное, монотонное гудение дизеля буквально усыпляло.
Кажется, совсем просто: сидят два человека в кабине, наблюдают за приборами, за дорогой. Когда нужно — увеличат скорость или затормозят поезд, сделают остановку, потом снова в путь. В этой кажущейся простоте и есть мастерство человека, отлично знающего свое дело.
График движения не делает скидку ни на разыгравшуюся бурю, от которой не видно дороги, ни на неисправности техники и любые другие причины. Положено сделать на следующей станции остановку точно в указанное время, значит так и должно быть. Даже пятиминутное опоздание по вине машиниста — грубый брак в работе.
Много лет назад, когда семнадцатилетним парнем Павлов отправился в первый рейс, было очень тяжело. Пока ехали до станции Алейская, сожгли 16 тонн угля. Столько же потребовалось на обратный путь. Весь этот уголь кочегар и помощник машиниста перебросали в топку вручную, лопатой. Рассказывая о первой поездке, Александр Спиридонович вспоминает:
— От станции до дома дошел кое-как. Не раздеваясь, сел у печки, да так и уснул... Сутки не могли разбудить. Думал, что на железную дорогу больше не вернусь...
На тепловозе не нужно столько физического труда. Но трудно заранее сказать, который рейс — первый или сегодняшний, потребует больше энергии, внимательности, внутренней собранности. Ни на минуту не может отвлечься машинист от своей работы. Впрочем, счет времени на минуты не совсем подходит. Этого времени вполне достаточно, чтобы случилось непоправимое. Секунда, один миг, мгновение, и самое удачное решение любого трудного вопроса — вот что сопутствует успеху...
— Давление масла в компрессоре и на выходе нормальное! Температура масла, центробежный фильтр в норме! В дизельном помещении все в порядке! — время от времени докладывает машинисту помощник...
В Камень прибыли к рассвету. Едва остановились, как в кабину втиснулись двое мужчин. Это сменщики. Александр Спиридонович с помощником уходят на отдых, а трудяга-тепловоз поведет состав до Омска.
— Как машина? — спросил один из них, наверное, машинист. — И журнал покажите. Отмечены в нем какие-нибудь неисправности?
Оказывается, на тепловозе, как и на корабле, ведется специальный журнал. Второй сменщик проверил, весь ли инструмент на месте, обошел дизель, открыл крышку генератора. Принять тепловоз надо за десять минут, пока длится посадка.
— Все в порядке! Доброго вам пути, — напутствует Павлов сменщиков. — А мы — на отдых.
Отдых не безделье. Надо хорошо подготовиться к следующему рейсу. От этого очень много зависит, и в первую очередь безопасность поездки.
Правильно говорят, что профессия накладывает отпечаток на все поведение человека. На работе или на отдыхе — везде чувствуются точность, аккуратность, хорошее знание дела. Вот и сейчас Александр Спиридонович предлагает:
— Принимаем душ, затем завтрак и до трех часов сон. Согласны? — Потом улыбнулся и добавил: — Найдем чем заняться и после обеда.
Нетрудно было понять, что он имеет в виду. Раз приехал корреспондент, значит будут вопросы и расспросы обо всем. Намекнул он шутливо и Кузьме Федоровичу, чтобы тот вспомнил все героические поступки, подвиги, которые совершались при нем и даже без его участия.
После такой «подготовки» я почувствовал, что, наверное, не получится наша беседа такой, как предполагалась. Ведь самым первым вопросом был у меня задуман примерно такой: «За что вам присвоили звание Героя Социалистического Труда?..».
Так оно и получилось. Говорили обо всем и обо всех, как зародилась инициатива вождения тяжеловесов, кто из машинистов больше всех экономит горючего, сколько теперь в депо ударников коммунистического труда, какова причина случающихся еще мелких аварий. Самое же главное, сказал Павлов, не в том, кто первым начал новое движение, а в том, сколько человек сразу пошли за передовиком, как это улучшило работу предприятия.
— Было все в жизни — и радости, и огорчения, — сказал Александр Спиридонович. — Трудно сказать, чего больше. Хорошее больше запоминается. Но и обиды крепко застревают в мозгу, долго помнятся. Прошло больше двадцати лет, а я и сейчас помню один такой, случай...
На заседании комитета комсомола депо решили создать первую комсомольскую паровозную бригаду, чтобы показать «старичкам», как надо работать. Машинистом избрали Павлова. Начальник депо заявил — как только придет с завода паровоз новой марки «СУ», так его получит комсомольская бригада.
— Ждем месяц, другой. Потом как-то отправились с грузовым в Черепаново, смотрим — и глазам не верим: навстречу идет состав, а между вагонами новый «СУ» катит. Ночь показалась длиннее года. Вернулся утром — и сразу в депо. Прибегаю, а паровоз уже стоит под парами, вокруг него ходит один из «старичков», руки потирает.
Такая обида закипела. А тут еще подшучивать начали. В нарядной много собиралось людей по утрам. Были любители перед работой переброситься острым словцом, посмеяться над неудачником, посплетничать. Потому «брехаловкой» тогда и прозвали у нас комнату нарядчика. Не могли любители пропустить и этот случай.
— Ну как, комсомолия, сорвалось у вас? — кто-то ехидно кричал из угла. — Кто же им, молокососам, доверит новую машину!
Сколько шума было после этого на комитете, но паровоз отвоевать не могли. Правда, потом все же заставили начальника депо отдать комсомольской бригаде другой паровоз, он только вышел из ремонта. Хорошая была машина. Не раз мы тогда завоевывали первенство в соревновании, а обида все-таки осталась.
Сейчас времена не те, и тепловозы не идут в сравнение со старыми локомотивами. Но вот появились в нашем дело электровозы, и выходит, что мы не можем отставать от своих товарищей. Надо осваивать новые машины. Значит, опять учеба, экзамены...
Обратный рейс тоже пришелся на ночь. Тихо в поздние часы. В деревушках, пробегающих от нас справа и слева, нет ни одного огонька. Но не безмолвствует ночная дорога для машиниста. Смотрит он вперед и вроде знакомую книгу читает. Разноцветные световые сигналы, дорожные знаки все расскажут знающему: предупредят, если впереди крутой поворот или подъем, преградят дорогу, если путь занят, заставят снизить скорость на переездах.
Ровно рокотал двигатель. Наблюдая, как уверенно и спокойно работают Павлов и его товарищ, я думал об истоках героизма, о том, что такое подвиг. Поступок, в котором от человека потребовались мгновенная реакция, находчивость, смелость, самопожертвование ради общего дела, — это подвиг. Но разве не подвиг совершает тот, кто каждодневно отдает без остатка энергию своих рук и ума во имя жизни, на радость людям! Беззаветно служит коммунист Александр Павлов народу. Народ же платит любовью своим героям.
Н. Клуниченко.
Перевёл в текстовой формат Е.Гаврилов, 12 августа 2015 года.
Алтайская правда, 1964 г.
