Г. Н.Потанин. Заметки о семейном, общественном и религиозном быте
- Информация о материале
Свадебные обряды
Свадебный обряд у телеутов (в Кузнецком и Бийском округах) сопровождается пением свадебных песен, «той сарын»; поют их сваты и сватьи; девицы не поют. В числе обрядов, совершаемых во время свадьбы, один состоит в том, что когда невесту и жениха вводят в юрту к родителям последнего, между огнем и порогом протягивают занавес, «кӧшӧгӧ»; края занавески укреплены у березок, которые держат два человека. Молодые и весь сопровождающий их народ, переступив через порог, останавливается за занавеской. Когда «алкышчи» (читающий благословение) кончит «алвыш» (благословение), молодые кланяются родителям жениха, не выходя из-за занавески.
Все присутствующие делают тоже и кричат: адá, енé баш баттым! Затем занавес убирают. В огонь выливают целую чашку масла; пламя взлетает до дымового отверстия; опять все закричат: баш баттым! Есть еще обряд во время свадьбы; водят молодых вокруг пустого места по солнцу. На свадебном тое бывает игра: аил бузар «ломать дом»; для этого разбирают у юрты дверь; в образовавшееся отверстие въезжает быстро кто-нибудь из родных невесты и старается выскочить из аила (аил—юрта – Г.П.) наружу, пытаясь даже проломить стенку юрты в целом месте; находящиеся в юрте люди стараются обобрать всадника; рвут строчена, патфию и даже отпускают совсем без седла. Отобранное поступает невесте и называется «счастье невесты».
Вставляем здесь отрывок из описания аларского Бурятского ведомства, которое составлено в аларской думе в 1864 г. под руководством бывшего тайши Матханова.
«Буряты имеют обыкновение сватать с малолетства; за невесту платят условленный калым от 20 до 80 голов разного скота и деньгами; по достижении молодыми зрелого возраста, иногда раньше назначается свадьба. Дня за два или за три до свадьбы невеста делает вечеринку и посещает своих родных в сопровождении молодых подруг. На прощании её колют барана, пьют тарасун и пляшут «ёхорь» (хоровод, который так называется от кликов: ёхорь, ехорь! которыми сопровождается).
В день, когда невесту следует отвезти к жениху, все собираются в дом её отца, родные и посторонние, приглашенные в гости, и готовятся к выезду; при этом невеста прячется от мужчин, ей в этом помогают подруги; мужчины находят ее; подруги не дают, защищают, составляют круг или цепь около неё и укрепляют друг друга платками. Мужчины стараются разрознить круг и по одиночке отрывают девиц; плач и рыдания сопровождают эту сцену. Обряд этот означает, что невеста хочет остаться целомудренною; такое толкование придают ему сами Буряты.
В то же время у жениха идет приготовление к приёму гостей; запасаются тарасуном и разными снадобьями; во дворе втыкают березовое дерево, означающее, что потомки новой четы должны разрастись, как ветви дерева; на дерево навешивают шубу с кофтой и ставят к нему онгоны. Большие и малые, родные и не родные собираются на свадьбу. Невестина сторона, приближаясь, посылает вперед верховых посланников («туруши»); один из них держит стрелу с железным наконечником; на другом конце стрелы привязан кадык (кусок белой материи).
Этот туруши, прискакав к дому жениха, бросает лошадь, не привязав к столбу (другие должны подобрать ее), вбегает в юрту, и, не оглядываясь, и ни с кем не здороваясь, стремительно подходит к западной тенге (подпорк), которая находится между очагом и семейною кроватью, и втыкает в нее свою стрелу так, чтоб она была обращена хвостом своим на восток. Затем он садится на самое почетное место или где вздумается; если место это занято, он грубо сталкивает с него сидящего, хотя бы то был почтенный старик; если то молодой, то садится к нему прямо на голову. Затем он здоровается со сватом; является угощение. Женихова сторона, завидев поезд, встречает гостей на дороге, и там же начинается угощение тарасуном, вином и мясом.
В доме жениха в это время пляшут ёхорь; затем подъезжают гости к дому свата; молодые люди на верховых конях бросаются в середину пляшущих, их удерживают за поводья; значение этого обычая Бурятам не известно. Невеста со своей матерью и прочими женщинами входит в особую юрту свата, который должен сидеть у подпоры, а жена его у стены кровати с хлебом и тарасуном; после угощения и излияния родственных чувств приступают к обряду бракосочетания. Два шамана подносят с двух сторон тарасун и водку в юрте свата и особо жениха в юрте невесты, призывая особенно Буха-ноина и Бодон-хатун. Невесту одевают в женскую одежду; косу расплетают, плетут многие мелкие косички, распуская их над ушами и украшая их золотыми и серебряными монетами и марджаном; надевают женское платье; затем назначаются к невесте с её стороны и со стороны жениха свахи, обязанность которых указывать невесте, что делать во время обряда.
Прежде всего они навешивают на её лицо покрывало из белого коленкора (как бы для того, чтобы скрыть ее от стыда), а на свои пальцы навязывают хадыки; против глаз и рта невесты в покрывале делаются отверстия. После того ведут невесту на двор и сопровождение родственников обеих сторон, держа над головой невесты за углы шаль; подойдя к вышеупомянутому дереву, у которого сидят оба свата и все гости, свахи и невеста кланяются и поворачиваются направо назад, обходят юрту жениха правою стороной, останавливаются на левой и кличут жениха: «Давайте суженого!»
Тут в первый раз является им на встречу жених в сопровождении двух товарищей, для важности поддерживаемый под руки. Не подходя близко, жених останавливается; его зовут к себе дважды; но он не идет; после третьего зова жених, поклонившись, подходит к невесте; свахи принимают жениха и в правую руку дают конец платка, другой конец держит невеста. Это означает соединение молодой четы. Тем же порядком молодые поворачиваются назад, обходят юрту, останавливаются у двери с правой стороны и трижды кланяются сидящим тут. В этой толпе сидит на войлоке и то лицо, которое избрано для произнесения благословения; это обыкновенно бывает простой человек, ни лама, ни шаман; от него только требуется, чтоб умел произнести орёл, То есть, благословенье; перед ним стоит скотское мясо непременно с скотскою головою. При общем молчании во весь голос «орельщик» (как выражаются русские) произносит речь:
1) «Да! кланяйся свету восходящего солнца и будь счастлива под светилом! кланяйся свету вечерней луны и будь благословенна! Идя мимо белого моря, воспользуйся святою водой. Идя мимо величайшей горы (Сумбер), возьми кремень!»
2) «Да! силе южного Буха-ноина отца кланяйся и к покровительству Бадун-хотун матери прибегни! Кланяйся девятидесяти хатам, предайся милостям их; многочисленным хатам кланяйся, покровителям предайся.»
3) «Да! предаваясь воплощению Ушейтана в красной шелковой одежде, кланяйся божеству его; кланяйся многим тысячам Ушейтанов, и милостями их будь счастлива!».
При этом молодая чета кланяется. По окончании речи говорит свое благословение свекор, за ним другие сидящие, кто как может. Жених отходит от невесты, берет кусок жиру, и зайдя в юрту, бросает в огонь. Между тем сваты встают с места, входят в юрту, садятся рядом, за ними идут невеста и прочие в том же порядке, как и прежде, только без жениха. Как только войдут они в юрту, на них бросают поверх головы зерновой хлеб в убеждении, что зерновой хлеб прогоняет злых духов.
Невеста останавливается перед огнем у дверей; ее ставят на войлоки, дают ей раскрошенного жиру; она трижды бросает его в огонь; потом такой же жир бросают на разосланный подол свекра, повторяя это трижды; в последний раз бывшие тут люди отнимают жир у свекра; невеста прячет часть жира в свои рукава, как говорят на свое счастье. Потом невесте подают в чашке молочной пищи: но свахи принимают ее раньше невесты; он не пьют, а только прикасаются губами к блюду, сагалаху, то есть, молосничают; невеста делает это после всех. Затем уходят в юрту жениха; тут только с невесты снимают покрывало.
Вслед за ними приходит свекровка со своим тарасуном и шаньгами и в первый раз здоровается с сватьею, подает ей тарасун и шаньги, а та отдает ей привезенное с собой скотское мясо. Тогда оба свата входят в юрту невесты, держа под мышкою дрова, которые кладут в огонь, говоря: «Будь огонь неугасимый!» После угощения, которое им сделают в юрте, сваты уходят в другую юрту, садятся рядом, и начинается вновь угощение. Между тем невеста становится перед огнем; ей подают коровье масло в чашке, которое по указанию свах она льет на огонь трижды;, потом свекровь благословляет невесту и дарит ей золото, серебро и денег, смотря по состоянию, и некоторое количество скота.
То же делает свекор и все родственники дарят, кто что может. Затем невеста из юрты свекра, в которой до сего времени исключительно находилась, уходит в юрту жениха; за нею приходит свекровка со сватьею. После взаимного угощения мать невесты отдает привезенное мясо во всем составе (сакимжа); из него отделяются для сватьи печенка, почка и другие внутренности (и хирекчи-идеп). По окончании бурятского обряда приступают к ламайскому. Призванный лама садится у подпорки на видном месте ставить икону и перед собою скамейку с священными книгами. Жених с невестою стоить перед камином на войлоке, лама читает тибетскую молитву. Затем, омыв руки и лицо их арчинском и священною водою, он кончает чтение. Супруги молятся иконе и получают благословение ламы приложением книги к их головам. После этого обряда гости посещают родственников свата, равно и невеста в сопровождении свах, которые держат над её головою шаль о четырех углах.
При входе невесты в каждую юрту также бросают зерновой хлеб, шаманы брызгают тарасуном, а невеста, стоя перед огнем, кидает на подол родственника подпругу от седла с материей и шелком, которые привешиваются к столбу юрты. Затем невеста трижды льёт масло, а хозяин дома после благословительной речи дарит ей золото, серебро и деньги в том количестве, в каком впоследствии может получить за свою дочь-невесту. После угощения у одного родственника посещают другого и т. д. Затем невеста возвращается домой и тогда только освобождается от церемоний; после этого невеста угощает гостей по обыкновенному. Далее начинается состязание обеих сторон; пробуют лошадей в бегу, избираются борцы. Зрители делятся на партии, держат пари; бывает и драка, последствия которой на другой день забываются.
Снова идет угощение «дукарином»; дукарин — взаимное угощение тарасуном. Отпивши, гость передает свой пай другому—это дукарин; каждому проходится выпить много чужих паев; отказ принимается за обиду. Гулянка кончается через два, три дня и более. В тот день, когда гости уезжают домой, ставят на двор в большом количестве вино и тарасун на угощение всем («укыр ерхи», то есть, бычачий тарасун), потому что по обычаю сват должен для гостей бить быка, но его заменяют тарасуном.
Но если гости недовольны чем-нибудь, то требуют быка в натуре; в случае отказа угоняют из этого улуса чьего попало быка, дорогой убивают, мясо съедают, а кожу разделяют ремнями. После сват платит хозяину быка деньгами. При этом бывают кулачные бои. Вместе с гостями уезжает к родителям и невеста; вновь к мужу она приезжает через полгода или ранее вместе со своими подругами. Прожив у мужа месяц, опять отправляется к родителям, но тогда уже не так долго у них остается. Затем посещения мужа учащаются, и она, наконец, окончательно поселяется в доме мужа. Отец дарит своей дочери в приданое разный скот и разную утварь, зятю - также скот и разные вещи, так что на это приданое уходит весь калым, полученный за невесту».
Похоронные обряды.
У алтайцев покойника одевают в шубу, шапку и другую одежду, дают ему чашку, ложку и кладут в деревянный срубчик. У богатых колют лошадь. Прежде просто клали на землю и закладывали (колодами?). В старое время устраивали для покойников полати на деревьях. Поминок не делают; на расспросы о поминках мне отвечали русские: «Какие поминки! Они боятся срубчиков или могил и стараются подальше их объехать». Н. М. Ядринцевым записано показание, что через семь дней после смерти человека у алтайцев камлают Тюс-шайтану. Мать и отец, у которых умер ребенок, сорок дней не входят ни в чью юрту...
Семейные и общественные обычаи.
У алтайцев племянник имеет право на «баркы», То есть, подарок от дяди с материнской стороны. До семи лет ребенку вяжут впереди уха косички; на седьмом году дядя говорит мальчику: «Приезжай, я тебе отдам баркы» Приехавшему племяннику он отрезает косичку и должен дать ему лошадь. Если не даст, то родители ребенка вытребуют ее через зайсана...
У теленгитов на Чуе существует обычаи заключать союз братства; при этом один лижет лезвие топора, другой—дуло...
Обряд клятвы или присяги у алтайцев заключается в том, что клянущийся садится на шкуру медведя и целует его в ноздри. Медведь считается карателем за преступления; если кто-нибудь оговаривает другого в какой-нибудь сумме денег и несправедливо взводит на него долг, невинный, не умея на суде убедить судей в своей правоте говорит: «Хорошо, я возьму в одну руку медвежью голову, а другою рукой отдам деньги; возьми!» Человек, несправедливо требующий, не решится настаивать, и часто бывают случаи, что истец, начав дело, перед этою клятвой отказывается (сообщил дючинный писарь г. Дорошенко –Г.П.). Прими клятву по-алтайски; шерть ич «пей шерть!» По видимому, прежде при клятв, что-то ели или пили.
У алтайцев существует обычай, убив бурундука, втыкать его задним концом на палку; в рот ему вкладывают пучок травы; потом эту палку втыкают в лиственницу под кору или в щель с восточной стороны (сообщено одним новокрещеным в дер. Сараса).
Поверья о духах и о почитании священных гор, лесов и камней.
Все обитатели северной Монголии, как сами Монголы и Буряты, так и урянхайцы и алтайцы, населяют духами окружающий человека мир природы. Каждая долина, каждая гора имеет своего духа или хозяина, который по-алтайски называется ээзи (ту-ээзи —хозяин горы; су-ээзи—хозяин реки; ээлю—хозяева скал или пещер – Г.П.), по-дюрбютски—сабдык, по-бурятски—хат.
От этого хозяина места зависит пользование дарами природы; хозяин таёжных местностей дает улов зверей, хозяин степных—урожай скотских кормов. Это наш домовой, только ведению его подлежат не один двор, а целая долина или целая гора со многими на ней долинами, или, наконец, даже целая горная система. Человек обязан с почтением относиться к этим духам.
Бурят и алтаец, выехав на перевал, с которого он увидел новую долину, делает либацию духу этой новой долины, а если с ним нет ни вина, ни воды, он накладывает трубку, раскуривает и выбрасывает из неё зажженный табак на воздух. То же самое делается, если с перевала откроется вид на белок или высокую гору; иногда путник, если знает, что с дороги он не увидит уважаемой горы, сворачивает с пути, поднимается на одну из ближайших к дороге возвышенностей и там совершает поклонение горе, распростираясь на земле. Иногда в таких пунктах устраивается небольшое курение: наламывают можжевельнику и сжигают на камне, что называется сан или хан.
Г. Черский передавал мне, что ему, во время его разъездов кругом Байкала, не раз доводилось видать, как Бурят, выехав на перевал, приветствует хата новой долины; обычая снимать шапки и кланяться у Бурятов нет; поэтому бурят оттягивает только голову вперед по направлению к новой долине, трясет головой и улыбается, делая вид, как будто видит какое-то лицо, с которым свидание доставляет ему удовольствие. Хотя этим духам придаются фантастические плотские формы,— так, например, Дюрбют представляет иногда своего сабдыка с птичьим клювом, но в то же время представления об ээзи, сабдыках и хатах сливаются с самою природой; хозяин горы или долины и есть сама гора или долина.
...Священные горы, как алтайцы, так и улухемские урянхайцы, ознаменовывают устройством на их вершине обо из камней или хворосту, на который навешивается ялама; подобным горам молятся о зверином улове. Такие поклонные горы по-алтайски называются джаик-ту, по урянхайски ыдык-таг.
В русском Алтае, по сообщению г. Ядринцева, священными считаются следующие горы: 1) три горы Кесьпы или Тесьпы на р. Бие (им молятся, когда бывает горячка; 2) гора Ова, в 15 в. от улуса Елейского, 3) гора Бобырган на р. Бие; 4) гора Абыган в вершинах р. Абакана, по словам туземцев — о шести горбах; 5) гора Алтын-тау со скалами, носящими название сына и снохи (коледы); 6) гора Белуха, по-алтайски Учь-сюри; 7) гора Яик-ту, в Чуйских белках. В Урянхайской же земле, по собранным нами самими сведениям, одна ыдыкту лежит на левом берегу Хакема близ устья Седзена, а другая—против неё на противоположном берегу Хакема.
...Алтайские ээзи, монгольские сабдыки и бурятские хаты—благодетельные духи.
Г. Ядринцевым записаны следующие поверья черневых татар и алтайцев:
Черневые татары верят в существование злых духов аза; роме того, у них существуют для темных сил имена: шайтан, алмыс, каала, куремес, курюм-тертигры или тертигры-кугом, айна и четкер (последние два—слуги куремеса). Телесы не знают айна, а алтайцы не знают аза.
Ерлик-хан есть высший злой дух. Его же черневые татары называют аю или медвежья лапа. Прислужник его, по словам Кумандинцев, называется кебенек, у телеутов— янгыз-конек, в сказках он представляется хромым и кривым. Телеуты объясняют, что Ерлик и Ульгень прежде были ханами на земле и брали подать; теперь та же подать идет им жертвами. У телеутов есть еще в числе злых духов Кагар-хан.
Узют—мертвец, превратившийся в злого духа и причиняющий болезни; душа покойника три года насылает болезни.
Эрке, гарыш—домовой у черневых ттар. У алтайцев эжик сакчи—хозяин юрты.
У алтайцев есть верование о кривом чорте, который называется чулмыс; полный его титул: яныс костю (янгыс тысту, то есть, однозубый?) сокор караматыр, то есть, кривой черный богатырь Яныскостю.
На перекрестках дорог, перевалах и близ приторов происходит собрание чертей, «тургак»; оттого эти места опасны и, миновав их, ставят обо.
Поверья о болезнях, зверях и некоторые предрассудки.
Алтайцы словом тиргильдин называют переливы в воздухе во время рефракции, а также трепетание воздушной струи над пламенем костра. Лихорадка приписывается тому, что тиргильдин входить внутрь человека, или что человек своим дыханием втягивает его в себя, когда спит; тряска в лихорадке оттого и происходит, что тиргильдин трясется в человеке.
О кошмаре телеуты выражаются: гурмось тумалаб ят; для предотвращения кладут ножик или топор под постель. По другому показанию алтайца, узют курмось, душа покойника давит человека. У урянхайцев (тува) кошмар приписывается аза или адза; для отогнания адзы призывают кама, который камлает в юрте пред таловым прутом с «привязанными пятью цветами» (то есть, лоскутками или тесемочками пяти цветов). По другому показанию, нашептывают на землю и последнюю выбрасывают в двери.
У алтайцев бывает болезнь, похожая на детский молочник; алтайца названия для неё не имеют, а выражаются о ней посредством глагола: ылбраб. На губах выступают белые пузырьки и конец языка болит; становится затруднительно есть, пить горячее и говорить. Лечат купоросом.
От вереда, по-телеутски чийчан, по-урянхайски (тува) хатага, алтайцы прикладывают заячью шкуру, намазанную мылом.
Рану от пореза алтайцы лечат мозгом из заячьей кости.
...Алтайцы считают за грех убивать журавлей, как серых (турпна), так и другой вид (харкыра, Grus Virgo), ангыров (Vulpanser rutila), лебедей, тельгенов (род ястребов), голубей (кудай куш) и ласточек.
О мамонте ничего не знают ни алтайцы на Катуни и Чуе ни монголы.
Поверья о загробной жизни.
Алтайцы верят, что на том свете мы будем жить также, как и здесь, то есть, будем сеять хлеб, водить скот, пить вино и есть говядину. Только на том свете мы будем жить гораздо богаче, потому что нам будет отдан не только весь тот скот, который мы имели на земле, но и тот, который околел. Кто окрестится, тот будет мучиться за свои грехи, а кто не окрестится, того мучить на том свете не будут, а только посадят в темное место (из записок миссионера о. Постникова)...
Обряды при рождении детей и уход за детьми.
У алтайцев, если дети в семействе умирают, не достигая более зрелого возраста, родители, желающие иметь потомство, воруют у кого-нибудь ребенка, так что его мать сначала не знает, куда он давался; дня через три мать узнает—где ребенок, а через месяц родители ребенка идут к ворам с водкой и выкупают его (Это показание кажется мне сбивчивым – Г.П.). У телеутов желающие иметь ребенка не воруют, а покупают его, а потом, покормивши, возвращают его.
Кроме того, у алтайцев, чтоб отогнать диавола, похищающего младенцев, вешают в люльку плеть, стрелку и колючее растение...
Источник
Очерки северо-западной Монголии. Результаты путешествия, исполненного в 1879 году по поручению Императорского Русского Географического Общества членом-сотрудником оного Г.Н. Потаниным. Выпуск IV. Материалы этнографические, с 26-ю таблицами рисунков. С.-Петербург, 1883.
Переведёно в текстовой формат и отредактировано в соответствии с современным русским языком Е.Гавриловым.
Ссылка на сайт обязательна!