Никифоров Юрий Владимирович
- Информация о материале
В 1983 году в уникальной книге по тибетской медицине изданной СО АН СССР на английском и русском языках опубликован был и материал геолога Юрия Владимировича Никифорова (22.07.1926 — 24.08.2006).
В мае 1985 года областная газета «Звезда Алтая» присудила ему ежегодную премию имени селькора Акользина. Юрия Владимировича хорошо знали питатели этой газеты: он часто выступал с интересными материалами о растительном мире Горного Алтая.
Кинематографисты Западно-Сибирской студии пригласили Ю.В. Никифорова принять участие в съемках фильма «Природная аптека Сибири». В Иркутске, Новосибирске, Карелии он участвовал в научных совещаниях и семинарах и выступая с сообщениями по проблемам изучения и использования лекарственных растений. Им были прочитаны десятки лекций.
На счету Юрия Владимировича и несколько геологических открытий за годы работы в Алтайской геофизической экспедиции. Он нашел также три новых для флоры Горного Алтая вида растения.
А в 1989 году в Алтайском книжном издательстве Ю.В. Никифоров издаёт как бы свою итоговую книгу — «Заветные травы Алтая».
Об нём раньше уже писали и, наверное, ещё напишут. Каждый, кто с ним общался хотя бы два-три часа, испытывал потом настоятельную потребность поделиться радостью, поделиться своим открытием: «Такого человека встретил!». И верно, редко встречаются люди, столь по-человечески интересные. Нет, есть отличные мастера, есть большие эрудиты, но не каждый мог так, как Никифоров, зажечь своим увлечением. А ему это удавалось — хоть на час-другой сделать своего собеседника неистовым природолюбом и рудознатцем. Потом, в суете дел и забот, конечно же, это отступало, но никогда не забывалось щедрое, свободное приобщение к духовному миру этого человека.
Но кто же он, Юрий Владимирович Никифоров? Геолог? Верно. Именно за многолетний труд геолога он был удостоен ордена Трудового Красного Знамени.
Ботаник? Да, и хотя за это ему не платили зарплату, он исходил в поисках редких, уникальных и вымирающих растений практически весь Горный Алтай. Не одну пару каблуков оставил он в горах, но открыл на Алтае ряд редчайших растений, а недавно установил, что уникальная береза Келлера осталась только в долине реки Урсул в количестве каких-то 350 штук.
Но, может быть, он — спелеолог? И это верно, ведь на его счету открытие одной из крупнейших на Алтае пещер.
И все же больше всего к Юрию Владимировичу подходит определение — путешественник. И хотя он практически всю свою жизнь провел в горах Алтая и маршруты его редко исчислялись сотнями километров, понятие — путешественник характеризует его полнее всего.
Ведь путешественник — это скорее состояние души, свойство натуры. Что, кроме подлинной любви к еще неведомым местам, повлечет человека в чащобу, в гору, в сухую степь и чавкающее болото?
А эта страсть, именно страсть, живет в Юрии Владимировиче с детства, которое протекало в начале тридцатых годов на заимке Сугда, что неподалеку от Элекмонара. Порой с друзьями он уходил в горы на три-четыре дня, захватив с собой лишь щепотку соли да бутылку топленого масла. В те далекие годы и укоренился в нем неутихающий интерес к травам и деревьям. Питались травой, умея отличить вредное от полезного, лечились травой.
Участник Великой Отечественной войны.
В 1951 году, после службы в армии, начал он работать в горно-проходческом отряде Алтайской геофизической экспедиции рабочим горнопроходчиком. Копал шурфы.
Для портрета Юрия Владимировича крайне существенно то, как он из рядового рабочего стал признанным специалистом. Искали железорудное месторождение в верховьях реки Коргон. Искали долго и безуспешно. Работу уже сворачивали, когда Никифоров, свободный от копки, отправился побродить по окрестностям. К тому времени он уже год проработал в партии, а для таких людей, как Никифоров, и день даром не проходит. Он знал уже практически все основные признаки того или иного минерала, руды или породы. Знал и особенности залегания их.
И вот как-то отправился он «побродить», что на языке Никифорова означает внимательное и вдумчивое всматривание в лицо земли. И в стороне от маршрутов партии, там, где по всем канонам не должно быть железной руды, он ее нашел. Сначала попался один осколок с едва приметными следами железа, потом второй, третий, они-то и вывели его на месторождение, которое позже назвали «Рудный лог». Он стал техником, потом — инженером, а я 1966 году — начальником Чуйской партии. Уже в этом качестве открыл он участок киновари, необычайно богатой ртутью.
Но это была его работа. Мало ли геологов, не счету которых куда более серьезные открытия. Но в том-то и дело, что поиск для Никифорова был не столько служебной обязанностью, сколько душевной потребностью. Когда после рабочего дня техники, инженеры. рабочие рассаживались у костра, на берегу речки или озера с удочкой, он хоть на десяток-другой метров да отходил в сторону, туда, где еще не был. И замечал порой то, мимо чего проходили другие.
Так, однажды, проснувшись раньше попутчиков, он полез в гору с молотком и в одной из расщелин нашел первым на Алтае мумие. То самое мумие, которое позже вызвало такую волну интереса и надежд, которое и до сих пор остается во многом загадочным веществом. Одним из первых, если не самым первым, обратил он внимание на золотой корень, начал изучать его, а позже открыл его ближайшего родственника — родиолу промежуточную. На его счету и открытие на Алтае таких растений, как нарачана гривастая и соссюрея обвернутая. Порой эти поиски были сопряжены с настоящим риском. Навсегда запомнился Юрию Владимировичу путь к «заоблачной красавице» на хребте Чихачева...
Впрочем, риск для Никифорова был — состоянием привычным. Представьте себе человека в зрелом возрасте, который пошел побродить с ружьем по окрестностям неподалеку от своей партии, а открыл пещеру. Спустился в долину, заметил, что стекают сюда три ручья, а стока нет. Начал искать, обнаружил дыру, в которую уходит вода, решил посмотреть. Оставил собаку и ружье у лаза, а сам с огарком свечи протиснулся в воронку, спускался в кромешной темноте долго, с уступа на уступ, пока не завис на руках в пустоте. Шарил ногами внизу, скидывал камешки, пытался осветить, дважды зависал на самых кончиках пальцев, пытаясь нашарить хоть какую-то опору. Но не нашел, пришлось вернуться.
А когда через два года он спустился и этому месту со своим Старшим сыном Михаилом, студентом Томского университета и альпинистом, тот только укоризненно посмотрел на отца — оказывается, он висел на пальцах над 15-метровым провалом, этакой сужающейся кверху воронкой. Так он открыл одну из крупнейших на Алтае пещер.
Таких открытий в его жизни множество, именно множество. Потребность открыть что-то новое одухотворяет всю его жизнь. И эта потребность не эгоистична, скорее, наоборот.
Вот геолог Никифоров отмечает связь между миром минералов и миром растений и с головой погружается в... палеоботанику.
— А вы знаете, что на Алтае есть янтарь? — вдруг спрашивал он, прерывая рассказ о поисках березы Келлера. — Да, настоящий янтарь. Когда-то очень давно на Алтае росли те же леса, что и в Прибалтике, и условия были те же, зона образования янтаря тянулась от Лондона до Аляски, как раз через Алтай.
И немного погодя:
— А вы знаете, что Барнаул — один из уникальнейших городов: он покоится на мощнейшем кристаллическом щите омертвевшей земной коры, которая под городом максимально близко подходит к поверхности, а диаметром этот фундамент — 150 километров?
И вот так удивлял он часами. И, общаясь с ним, вдруг люди ловили себя на мысли, в каком все-таки интересном и прекрасном мире мы живем. И как радостно, что есть Никифоровы, которые приучают видеть его первозданную притягательность.
Материал подготовил Е.Гаврилов, 30 декабря 2015 года.