Легенда о Дворниковом камне
- Информация о материале
Легенда эта записана краеведом Н.М. Воробьевым. История эта произошла в те времена, когда не было еще Чуйского тракта, а берегом Катуни проходила лишь вьючная тропа. Зимой руслом реки люди на санях ездили, а летом вниз по течению на плотах сплавлялись. Не так-то просто было плыть по горной стремительной реке, тем более пройти через несколько порогов. Больше всех славились своим мастерством и отвагой манжерокские плотогоны. От Узнези до Сросток сплавляли они лес, а порою и дальше. Неплохо платили им за это богатые подрядчики.
Сколько буйных головушек навечно успокоила Катунь-река, да только смельчаков не убавилось - семьи-то кормить надо было. В плотогоны шли дюжие да отчаянные, а в "старшие" на плоту, в лоцманы, самых опытных и сноровистых выбирали. Немного на реке таких было. Был среди них молодой парень родом из Талды Никита Дворников. Был он не только крепкого сложения, красив лицом, но отличался остроумием да дерзостью своей. Такому палец в рот не клади, говаривали в народе. Немало девушек из окрестных деревень по нему сохло. Даже Варя Кобелева, по красоте которой равной во всей округе не было, не одну ночь вздыхала по нем, три раза приезжих сватов из купеческих семей со своего двора выпроваживала. Оно бы все ладилось, да девичья гордость в любом веке превыше всего.
Так и в этот раз получилось. Попробовал Никита Варе в любви объясниться, но не тут-то было. "Хоть завтра за тебя пойду, если сплавишь плот до Бийска", - шутя сказала девушка. "Годится", - ответил Никита и отправился домой. К утру не досчитались в Манжероке тринадцати лучших парней, не поймут - куда девались. Спохватилась Варя, да поздно. Сразу догадалась она, что к чему, проклиная себя в душе за такую нелепость. Стало известно, что парни уехали в Узнезю - плот гнать.
Катунью аккурат коренная вода шла, да так свирепо и страшно, как, по рассказам старожилов, лишь в тридцать лет раз бывает. В такую пору не только лес сплавлять, свое бы добро спасти, чтобы не унесло. Поскребли мужики затылки, да делать нечего, догонять поздно, а что Никита не отступит от своего слова, знали точно, всем селом вышли на берег. Мужики кто с трубкой, кто с самокруткой. Матери слезами уливаются, заранее оплакивая своих сыновей.
На руках у подружек повисла обессилевшая Варя. А плот уж летел навстречу манжерокским порогам, наиболее трудным и опасным из всех на этом участке. Здесь и в малую-то воду, прочитав молитву для пущей верности, плотогоны поднимали весла и доверялись матушке-реке. Как она распорядится, так тому и быть. Пронесет так пронесет, а нет - спасайся, кто как может.
Стараются покрепче ухватиться за бревно или выскочить на камень, стоящий на пути. Летит плот на камень, как поплавок, - то вынырнет, то волной накроется. Так и кажется, что парни просто на воде стоя плывут.
Вот-вот ударится связка о каменистый лоб и разлетится по бревнышку. На берегу многие глаза закрыли. А те, что смотрели, после рассказывали, что подняло вдруг плот и скользнул он, как большая рыбина, через каменистый барьер.
Счастливая Варя бежала по берегу, махая косынкой. Кто знает: то ли Никита каким-то словом владел, то ли любовь свою силу показала, да только кончилось все благополучно, а камень с тех пор стали называть Дворниковым.
Источник: Алтай. Путешествие по Чуйскому тракту. Барнаул: «Пять плюс», 2006. С. 104-105.