Кучияк П. и Коптелов А. Николай Улагашев, певец Ойротии
- Информация о материале
Пятого февраля, как всегда, Николай Улагашев проснулся до рассвета. Он разбудил сына и сказал ему:
- Время на ферму идти, кормить скот... Набил трубку листовым табаком, выкурил. Оделся, взял крепкий еловый костыль и, ощупывая им путь, вышел из дома.
Ядреный февральский морозец коснулся его морщинистого лица. Старик запрокинул голову, - ни одна пушистая снежинка не упала на его щеки. Лес на ближних горах молчал. Слегка поскрипывал снег под ногой.
«День будет погожий, ясный», - подумал старик. Прошел по двору.
По всей деревне пели голосистые петухи. Мычали недоеные коровы, зовя к себе доярок с телятами. Молодой парень гнал на водопой колхозных лошадей, звонкая песня его летела к чистому голубому небу:
Не страшны нам снежные горы, -
Мы проедем на быстрых конях.
Не страшны нам вражьи угрозы, -
Армия закалена в боях!
Эхо летало от горы к горе.
Наши верные кони выросли
На высоких зеленых лугах,
Наша крылатая армия
Закалена в хасанских боях!
- Хорошо поет! - воскликнул старик. — Умеет молодежь сочинять сильные песни!..
Николай вспомнил, что до большого праздника осталось 18 дней. Он давно ждет этот праздник Красной Армии. Он споет там песню, как пел не раз своим колхозникам в день первого мая и в годовщину Октябрьской революции.
Старик вернулся в дом, сел к окну. Щеку его через оконное
стекло ласково погладил нежный луч: взошло солнце над лесистыми горами.
Внуки ушли в школу. В руках старшей снохи зашуршали старые, жесткие овчины, - кому-то починяет шубу. Хорошо думать в тишине! Можно вспомнить всю свою жизнь день за днем, все 78 лет. Из этой длинной веретеницы - 62 года темных. А вот теперь-то и нужны глаза! Посмотрел бы сейчас на радостные улыбки счастливых колхозников, на их сияющие, довольные глаза, и это еще больше скрасило бы старость.
Тяжела была жизнь в молодости. Тогда не пели сильных и веселых песен, а все грустные. Но в сказки давно народ вкладывал свои думы о лучшей жизни, о расправе с обидчиками, обиралами и ворами-зайсанами, баями и шаманами. Много таких сказок хранит емкая память. Вот хотя бы одинокий мальчик Ырысту, который в раннем детстве жил на солнечной стороне одновершинной горы, на берегу молочного озера. Хан обманул доверчивого мальчика; увез к себе, обещая усыновить, и сделал своим рабом. Но Ырысту узнал одно сильное слово — «пып!». Достаточно было произнести это слово, как враг прилипал к земле. Маленький раб почувствовал себя сильным. Ростом он был с козленка, но теперь хан перед ним дрожал, как мышь, зажатая в ладонь. А ханша стояла перед мальчиком, как большая лягушка. Даже знаменитый шаман ускакал от него опозоренный. Мальчик произносил свое «пып!», и ханская семья прилипала к земле. Теперь он мог не работать на хана. Мог даже минутку посидеть на его троне. Зная одно сильное слово, мальчик ушел от насильника и опять стал жить на цветущей вольной горе, у молочного озера.
Представив себе ханскую семью слепленной в один клубок и шамана припаянным к большому камню, старик улыбнулся:
«Хорошую, веселую сказку сложил народ! Я к ней ничего не прибавил. В памяти каждое слово свято хранил...»
Левой рукой достал трубку, набил сухим, как пепел от бумаги, крепким табаком.
На дворе заскрипел снег под копытами коня. По скрипу слышно - у крыльца остановился верховой.
Распахнулась дверь пятистенного дома, и ворвался взволнованный, радостный голос сына Адыйока, который уже третий год работает на почте кольцевиком:
- Отец! Вам телеграмма!..
Старик встал и шагнул навстречу сыну, попросил поясней повторить незнакомое слово.
- Те — ле — грамма!.. По проволоке... Из Кремля... От правительства. ..
- Не понимаю, о чем ты говоришь.
Старик вспомнил, что в сказках богатыри разговаривают друг с другом по конскому волосу, а в жизни — начальники - по проволоке. Но ведь он не начальник. Кто ему может послать телеграмму, неграмотному и слепому? Да и о чем?.. Не иначе как напутал Адыйок.
- Ты не в тот дом заехал, сын мой...
- Нет, все правильно, - сказал почтальон. - Советское правительство наградило вас орденом «Знак почета». Вот вам телеграмма. - И сын положил на жесткую широкую ладонь старику маленькую свернутую бумажку.
Старик пощупал бумажку, нежно погладил ее.
«Эх, если бы глаза были зрячими, теперь бы я грамоту знал и сам бы увидел, какую радостную весть принесла эта маленькая бумажка», - подумал Улагашев и обратился к сыну:
- Скажи мне правду, что тут написано.
- Советское правительство наградило орденами сто семьдесят два писателей, народных певцов, сказителей. Вы, отец, награждены вместе с ними, как сказитель.
- За сказки?!
Николай почувствовал себя молодым. Сердце его застучало часто-часто. Улыбка большой радости залила все морщины на его смуглом лице. Впервые в жизни талантливый сказитель не находил слов для выражения своего высокого чувства.
На улице — гул знакомых голосов. Скрипнула дверь. В дом ворвалась большая струя холода: вошло много гостей. Все - соседи-колхозники из артели «Чолмон Алтая».
Глаз гостей горели радостью, щеки их розовели, как цветы сараны. В доме старого сказителя начался праздник. Гости подходи ли к нему, жали руку и поздравляли с высокой наградой.
В полдень гурьбой пришли школьники поздравить старейшего любимого певца и рассказчика народных произведений.
- Дедушка! А сегодня нам сказку расскажете? - спросил за всех самый старший из них.
Старик знал, что дети любят длинные героические сказки, но сегодня не хотел утомлять их, - им ведь нужно школьные книжки читать да задачи решать, - и, прокашлявшись, сказал:
- Сегодня - одну, маленькую, про серого воробышка.
Ребята сели, кто на лавку, кто на пол.
- Очень давно это было, - начал старик. - Жил на Алтае один серый воробышек. Он любил гоняться за мотыльками потому, что находил их очень вкусными. Однажды гнался серый воробышек за вертким мотыльком. Очень долго летал, из сил выбился, а поймать не мог. Мотыльку удалось спрятаться в густой листве акации. Серый воробышек потерял его и решил на тот же куст присесть отдохнуть. С разлета опустился на ветку... А там были острые шипы. Укололся воробышек, заплакал. А когда слезы высохли, полетел к овце, которая паслась на ближней лужайке:
- Овца, овца пойдем со мной акацию есть!
- Некогда. Я тут траву ем.
Рассердился воробышек, полетел к волку:
- Волк, волк, пойдем со мной овцу есть!
- У меня и так корму много. - И волк отрыгнул кусок мяса.
Серый воробышек полетел к охотнику:
- Охотник, охотник, пойдем со мной волков стрелять!
Охотник взял лук, побежал к волку и пустил стрелу. Пронзенный стрелой, волк бросился, овцу есть. Овца испугалась и побежала акацию жевать.
- Так тебе и надо, гадкая акация! Зачем воробышка уколола?
Последние слова старик произнес громко и сам засмеялся:
- Вот и сказке конец.
Ребята хохотали, благодарили старика, просили еще рассказать что-нибудь.
- Только не сказку... Про жизнь поговорим. С вами я всегда чувствую себя молодым, потому что вы - самые счастливые дети на земле. А вот в мои молодые годы тяжело жилось детям бедняков, ой как тяжело!.. Ходили босые, раздетые, голодные... Грамоты не знали...
Детство талантливого певца Ойротии было горьким, как полынь. Юность и молодость — тяжелы и безрадостны.
В 1861 году, в одной из долин, возле Телецкого озера, в бедной юрте охотника Улагаша родился мальчик. Стояла холодная зима, и даже в юрте из лиственничной коры промерзла земля.
Чтобы младенец не боялся морозов, родители смазали его конским салом и завернули в шкуру горного козла.
Стали ждать первого гостя.
Проездом остановился на стойбище русский охотник. Его встретили приветливо и, следуя обычаям, спросили, какое имя дать новорожденному.
- Назовите Николаем, - сказал проезжий. — Хорошее имя!.. У меня тоже есть сын Николай.
Так появился на стойбище кочевников младенец с незнакомым русским именем.
Детей у охотника и без него было полна юрта. И все малолетки. Кормить их было нечем и одевать не во что. А зима суровая, того и гляди померзнут отощавшие малыши. И Улагаш возле самого очага вырыл яму, а жена постелила сухой травы -ойнот. Эта трава в те годы заменяла беднякам и матрасы, и портянки. В яму родители стали укладывать на ночь всех детей и покрывать одной звериной шкурой.
Жизнь была столь суровой, что из всех детей Улагаша выжил только один Николай, самый здоровый и выносливый.
Семилетним мальчиком Николай уже помогал отцу в тяжелой работе. Летом они за кусок курута нанимались к баям косить сено, заготовлять дрова. Осенью уходили в кедрачи собирать орехи. А по первому снегу Улагаш отправлялся вглубь гор на охоту. Это было его главным занятием. И он решил с детства приучить сына к охотничьему промыслу. Когда Николаю исполнилось девять лет, отец стал брать его с собой на осеннюю охоту. Мальчик вставал на лыжи и шел за отцом по лесистым падям и хребтам. За спиной у него, как у настоящего охотника, висело ружье. Но Николай был так мал, что прикладом пахал снег. Знакомые охотники, дойдя до его лыжни, добродушно смеялись:
- Здесь прошел большой охотник Николай, - всех белок перестреляет, нам не оставит!..
Охотник из Николая вышел хороший. Белок он бил только в глаз, чтобы шкурки не портить.
В пятнадцать лет Николай уже выглядел зрелым мужчиной. Он был высокий, широкоплечий, обладал густым мощным голосом. А по выносливости и силе он превосходил многих взрослых. На охотничьих становьях бывало так: все несут к костру хворост, а Николай - целые смолевые колодины и бревна. Возвращаясь с охоты по глубокому снегу, он нес на себе, кроме пушнины, две-три туши козлиного мяса и все-таки носки лыж его были впереди всех.
У охотничьих костров Николай услышал первые героические сказки-поэмы и навсегда полюбил их. Там искусные сказители - кайчи, аккомпанируя себе на двухструнном топшуре, пели такие длинные сказки, что каждая из них занимала несколько ночей.
Все, что слышал Николай у костра под зеленым кедром, навсегда оставалось в его памяти. Он быстро освоил богатое творческое наследство. Однажды в кружке родственников и знакомых зашел разговор об искусных сказителях. Кто-то высказал сожаление, что нет среди них кайчи. Тогда из-за спин пожилых людей раздался голос:
— Можно мне спеть?..
Все удивились, - такой молодой и решается петь героическую сказку!
Мальчик взял топшур, ударил по струнам из конского волоса и, как самый искусный кайчи, запел:
Из могучего кедра,
От одного корня выросшего,
Сделан ты, топшур мой.
Две тонкие струны,
Из конского волоса свитые,
На тебе натянуты, топшур мой.
Из старого кедра,
Выросшего от двух корней,
Сделана скрипка моя.
Две тонкие струны,
Из конского волоса свитые,
На скрипке моей натянуты.
Под моими двумя пальцами
Струны твои, топшур мой,
Нежно звенят.
Многочисленный народ наш
Любит, скрипка моя,
Слушать тебя.
Под моими десятью пальцами
Ты весело звенишь,
Топшур мой.
Люди, сидящие здесь,
По тебе соскучились,
Тошпур мой.
В двух руках моих
Будь многоголосным;
Слова, мною сказанные,
Звоном украшай.
Спел молодой парень запевку. Спел низким и густым голосом, как искусный сказитель, и всем понравилось. Поднесли ему чашку араки. Выпил Николай и запел сказку про богатыря Алып-Манаш:
«... Алып-Манаш крикнул, сто богатырей кричат. Конь его ногами топнул, как сто громов гремят. Слеза, повисшая на тонкой реснице, не успела упасть, -- Алып-Манаша уже не видно. Едва успел богатырь на восход солнца взглянуть, оказывается, конь его уже к закату подлетал. Едва успел Алып-Манаш заметить тающую утреннюю луну, оказывается, конь его уже к закату подлетал. Едва успел Алып-Манаш заметить тающую утреннюю луну, оказывается, конь его уже примчал к огненной, восходящей в вечернем небе. Куда конь копытом ударял, там черные озера появлялись. Низкие горки конь мягко отбрасывал, высоким горам на грудь наступал. Вот уже виден дым над стойбищем Ак-Каана. На все четыре копыта конь разом стал. С места не идет, будто ноги пустили в землю цепкие корни... В гневе Алып-Манаш удилами коню рот до ушей разорвал. Нагайкой ему круп до костей рассек. Как вихрь, бело-серый конь взвился. В гору, под гору он, как птица, летел, по долине, как вода, бежал. Алып-Манаш с Ак-Кааном сражаться ехал»...
Много часов без отдыха пел юный сказитель, никто домой не ушел.
С тех пор пошла по горам добрая слава о новом кайчи. За 20-30 верст начали приезжать люди к Улагашу, чтобы послушать его сына. Издалека приходили охотники на то становье, где ночевал молодой сказитель. Бывало, пел он семь ночей подряд. И все одну и ту же сказку, повторяя ни одного эпизода. Вот какие длинные народные произведения знал Николай!
Но, несмотря на большую физическую силу сына, несмотря на талант и известность сказителя, бедность не покидала юрты Улагаша.
- Когда же мы расплатимся с баем Барабашем? — спрашивал Николай отца. — Когда же хорошая жизнь придет на наше стойбище?
- Гора Белуха высока, ее вершину рукой не достанешь сказал отец, покачав головой. - Так и счастье для бедняка -сколько ни тянись к нему, никогда не дотянешься.
В юрте Улагаша, как у всех алтайцев в то время, было грязно. О полотенцах не знали. Глаз никогда не умывали, боясь навлечь беду на стойбище. Трахома ходила по юртам кочевников. В 16 лет болезнь унесла зрение Николая.
Голубые хребты, серебристые снежные вершины, зеленые леса с россыпями цветов, бурные реки - все залила вечная тьма. Единственную отраду теперь Николай находил в чудесных, жизнерадостных сказках, в которых повествовалось о том, как бедняк побеждает хитрого и злого зайсана, как дряхлые старики становятся молодыми, а слепые — зрячими.
Герои сказок Улагашева - выходцы из бедняцких юрт. Они начинают свою жизнь в столь же тяжелой нужде, в какой жил сам сказатель. Они вступают в единоборство с сильными ханами и всегда побеждают ханов, зайсанов, шаманов и даже самого доброго бога Ульгеня, а над злым подземным богом Эрликом они смеются и потешаются. Самые сильные и умные из героев сказок Улагашева вступают с Эрликом в жестокую схватку и побеждают его. Герои сказок покоряют природу - прокладывают дороги через горы, строят мосты через реки, выводят воду в долины, чтобы оросить поля.
Горька и тяжка была жизнь Улагашева при баях и зайсанах. Приходилось опасаться, как бы какая-нибудь из смелых сказок не дошла до ушей начальства.
Ни болезнь, ни крайняя бедность, ни бесконечные издевательства баев и зайсанов не сломили талантливого сказителя. Его поддерживала любовь, которой окружали близкого народу кайчи в бедняцких юртах и в становьях шишкобоев. Это помогло ему сквозь черные грозовые тучи байско-кулацкой власти, сквозь дикие бури национальной вражды, разжигаемой попами, баями, торговцами и чиновниками, бережно пронести, как любимое дитя, свое прекрасное искусство.
Вечерело.
Горы, покрытые мехом горностая, погружались в тишину.
Резкие крики кедровок уже не доносились из густого хвойного леса, окружающего деревню: сытно поужинав, птицы заснули на мохнатых ветках.
Тихо во дворах. Задремали петухи. Только коровы пережевывают жвачку да кони в колхозной конюшне с хрустом перемалывают на зубах душистое сено.
В домах горят керосиновые лампы. Школьники учат уроки. В одном доме ребята разговаривают о стихах Некрасова, о баснях Крылова. Внуки старого кайчи читают по-алтайски сказки Пушкина. Старик слушает их, опершись локтем на подушку. Он думает о том, какие прекрасные сказки принесли детям книги, напечатанные где-то далеко, в большом городе. В прежние времена богатырям приходилось писать друг другу записки на крыльях перелетных гусей: бумаги на всем Алтае не было. А теперь вот книг - как звезд на ясном небе! Наверно их рассылают повсюду из солнечной Москвы, откуда пришла эта маленькая бумажка с большой радостью. Бумажка от советского правительства!
Старик подумал о вождях великой страны. Они близки и дороги ему, как жизнь. Они знают его слепого сказителя, колхозника далекой долины! Какие они?.. Были бы глаза, хотя бы на картине посмотрел. А то приходится довольствоваться рассказами внучат, у которых много портретов Ленина и Сталина. Были бы глаза, так давно бы уже научился грамоте и сам бы читал теперь книги любимых вождей...
Старик вспомнил богатыря Сартакпая, сильного и мудрого. Сартакпай проложил дорогу по берегу Катуни, схватил молнию голой рукой и зажал в расщеп сухого дерева, и ему было светло, пока он строил мост через большую реку. Правду, тому богатырю не удалось закончить моста... Но ведь то была мечта народа о покорении природы, об искоренении баев и зайсанов, о счастливой жизни. Сартакпай - это наше сегодпяв Рассказывают, что у Катуни, возле Сартакпаевой дороги сияет в стеклянных пузырьках молния, пойманная людьми. Это называется - лампочка Ильича, по-ученому - электричество.
Вожди партии и правительства велики и сильны. По мудрости нет им равных. По заботливости о трудовом народе они подходят на отца, любящего своих детей.
Они прислали бумажку о высокой награде. Они как бы уже пожали руку старого сказителя. Теплота от бумажки струится по руке, растекается но всему телу. Сердце бьется радостно. Старый кайчи расскажет вождям, сколь горька и тяжка была жизнь трудового народа до революции; расскажет, что вчерашние бедняки и кочевники сегодня в колхозах стали зажиточными и живут счастливо.
Спасибо тому, кто дал Советскую власть —
Незабвенному, славному Ленину — богатырю!
Спасибо тому, кто создал колхозную жизнь —
Великому, мудрому Сталину — богатырю!
Так скажет старый кайчи перед народом, перед любимыми вождями.
Дверь отворилась. Внуки сказителя замолкли. Незнакомый человек по-русски спросил:
- Здесь живет кайчи Николай Улагашев? Я за ним приехал из облисполкома.
Старик встал, протянул правую руку.
- Поздравляю от души! - сказал русский человек, пожимая руку Улагашева. - Поедемте со мной. Орден получать!..
- Я хочу сына с собой взять, - сказал старик. — Он будет мне, слепому, проводником.
- Пожалуйста, кошевка у меня широкая, конь резвый!..
Старик с сыном одели козлиные дохи. Инструктор сел на кучерскую беседку. Бархатновороной конь рванул кошевку крупной рысью, и под полозьями примятый снег.
На крыльце долго стояли улыбающиеся сыновья, снохи и внучата сказителя.
Народ любит свою литературу, любит своих писателей и поэтов.
Правительство дало советской литературе высокую оценку: орденами Союза награждены 172 работника художественного слова. Среди них - писатели, поэты, сказители. Рядом с именами М.А. Шолохова, А.А. Фадеева, Л.Н. Толстого и многих других любимых писателей страны, в Указе Верховного Совета СССР стоят фамилии известных и любимых пародом сказителей — М.С. Крюковой из с. Золотицы, М.М. Коргуева из Карелии, Цуга Теучежа из Адыгеи и многих других. Этой высокой награды удостоен и Николай Улагашев, талантливый сказитель Ойротии. Они бережно донесли до наших счастливых и радостных дней <.. .> замечательные песни, сказки, легенды и сказы, сложенные трудовым народом в далеком прошлом. Они помогают миллионам трудящихся овладеть художественным наследством и глубже, яснее понять этапы истории. <...>.
(Сибирские огни. 1939. №2. С. 147-152.)
Источник.
Сказитель Николай Улагашев. Алтайские героические сказания, Горно-Алтайск, 2011
Перевёл в текстовой формат Е. Гаврилов, 1 октября 2015 г.