Байрышев Болот
- Информация о материале
«Как любой человек, который имеет свою родину, место, где родился, я, естественно, люблю Горный Алтай. Для меня это всё, без него не проживу. Всем, кто приезжает летом к нам, особенно туристам, посещающим наш край, желаю, чтобы они изучали наш фольклор. Это интересно»
У него классическая внешность потомка кочевников - смоляные волосы и узкие глаза.
Его вокальные способности исключительны и, в сущности, еще не окончательно открыты. Он исполняет куски из «Маадай Кары» - алтайского эпоса, который передается от отца к сыну в устной форме. Причем каждый раз в звучании есть что-то новое - ведь это просто вольное изложение преданий старины глубокой.
Самый известный исполнитель традиционного алтайского горлового пения, виртуозно играющий на всех национальных инструментах – комузе, топшуре, шооре и других.
Родился 20 февраля 1962 года в глухой деревне под Горно-Алтайском.
Настоящее имя Болота Байрышева – Владимир Трыкович Байрышев.
С детства пас овец вместе с матерью-чабаном, а в свободные часы взбирался на вершины гор и, вдохновляясь окружающими красотами, самостоятельно осваивал азы вокального мастерства. О музыкальной карьере не задумывался, в юности приобрел профессию тракториста.
1981 – 1983 гг. Служил в армии на космодроме «Байконур».
1986 г. Стал работать в составе коллектива «Алтай».
Болот практикует манеру пения, которую принято называть «горловым». «Берет» две ноты разом, но не готов объяснить, как именно это делается.
Не знает ни одной ноты. Что не мешало ему несколько раз играть в составе «ZAWINUL SYNDICATE» с Джо Завинулом (экс-лидером WEATHER REPORT).
Выступал с Earth, Wind and Fire, Fizze. Работал с ирландским музыкантом Larla O’Lionard - солистом модной группы AFRO-CELT SOUND SYSTEM.
В период с 1992 по 2001 гг. объездил с гастролями полмира - Новая Зеландия, Польша, Испания, Голландия, Монголия, Бельгия. С 1996 года ежегодно участвует на музыкальных фестивалях в Швейцарии, Австрии, Италии, Германии, Норвегии, Чехии, Словакии, Словении и т.д. Участник многочисленных фестивалей в Венгрии, Австрии, Турции, Франции, Японии и других странах.
Пропадая месяцами за границей, не знает ни слова на европейских языках - сами пусть его язык учат.
Имеет награды практически со всех престижный фолк- и даже рок-фестивалей.
1992 г. Лауреат конкурса «Голос Азии». Гран-при эстрадного конкурса «Песня огня» Сибири и Дальнего Востока.
1994 г. В Польше, в Кракове участвовал в концерте, который проходил на глубине ста двадцати метров под землей, где была шахта, которой сто пятьдесят лет, где добывали соль...
1996 г. Первая премия тюркских народов на фестивале в Алма-Ате.
1998 г. Австрия, Мольн. Золотая медаль за участие в фестивале по варгану.
1999 г. Анкара. Золотая медаль в фольклорном фестивале тюркских народов.
2000 г. Выступление на рок-фестивале «Катунь-2000» в Горном Алтае.
2000 г. Вернулся в филармонию в коллектив «Алтай».
2001 г. По рекомендации А.Макаревича поработал в Москве в группе «Семен Магнит», которую организовал руководитель группы «Квартал» Артур Пилявин. Всё остановилось, когда погиб в автокатастрофе Артур.
2001 г. Обладатель специальной премии ЮНЕСКО «За сохранение и пропаганду этнической культуры».
В 2002 г. выступление на «Международном Фестивале Этнических Культур» в Чемале (Горный Алтай).
2003 г. Участник дней культуры России в Германии.
Его диски вышли в Швейцарии, США, Японии, Германии.
Специальное интервью для сайта [4 ноября 2008 г.]
Евгений Гаврилов: – Болот, расскажите о ваших последних работах.
Болот Байрышев: – В начале октября, с 1 по 10, в городе Иссык-Куле, Бишкек, Киргизия, проходил международный эстрадный конкурс «Отец утренней звёзды» (Чолпон-Аты), где принимали участие различные певцы, конкурсанты, исполнители тюркских народностей, в том числе из Республики Алтай и группа «Талаи». Я был членом жюри.
С 19 по 25 ноября в Женеве и Париже пройдёт Международный семинар, посвящённый горам, куда я приглашён с официальной делегацией от Республики Алтай, и в котором приму участие.
А в данный момент у себя дома в Горно-Алтайске исполнилось пять лет оркестру народных инструментов под руководством Владимира Коншина. Мы дали серию концертов по районам, посвящённых пятилетнему юбилею, с моим участием. В оркестре я играю на народных инструментах, исполняю в сопровождении оркестра различные произведения горловым пением.
Планирую совместное выступление с ребятами из «Новой Азии», а также есть ряд сольных исполнителей, которые приглашают меня на совместные проекты, поддержать их альбомы.
Летом выпустил новый альбом, который называется «Хранитель огня». В него вошли 15 треков под эстрадное сопровождение. Это авторские песни, горловое пение на русском и на алтайском языках. Альбом записывался в Москве, Горном Алтае. Это очередной мой альбом.
В альбом вошли произведения, записанные в разные годы, в разных местах. Они долго у меня лежали в архиве, и я решил их собрать месте и выпустить на диске для моих слушателей.
Название альбома выбрано мной. Они все в моём стиле, все песни посвящены родине, родным местам, где прошло моё детство и где живу по сегодняшний день. Родной очаг мне близок. Песни посвятил родным местам, Алтаю, его курганам. Хранитель очага – хранитель огня.
Хотелось бы отметить то, что наиболее мне близко: «Я вернусь», «Шаман». А в принципе, все произведения удачные.
7 декабря в Новосибирске пройдёт этнический фестиваль «Бай-трек», «священное дерево». Недавно ко мне пришли знакомые творческие люди, организаторы, которые его проводят, и пригласили на него. Фестиваль посвящён культуре Горного Алтая. В нём примут участие много этнических и эстрадных исполнителей из Горного Алтая. В первый день состоится семинар, пройдёт выставка народных инструментов, а вторая часть – большой концерт.
– Много сейчас у вас сольных выступлений и выступлений с оркестром?
– С оркестром начал выступать только этой весной. В основном выступаю по приглашению. Когда у них проводится какое-либо мероприятие или торжество. С удовольствием прихожу, мы репетируем и выступаем.
Меня пригласил дирижёр оркестра, он министр культуры республики. По образованию – дирижёр симфонического оркестра. Он долго меня звал, но я отказывался. Не знал, как подойти к этому, что играть и петь. Наконец, решился, попробовал, и мне понравилось.
Народные инструменты – комуз, шоор и горловое пение получают интересную палитру, когда рядом звучат народные инструменты – домбра, балалайка или духовые инструменты – труба, тромбон, флейта. Это всё сливается, и получается оригинальное звучание.
Наш дирижёр грамотно расписывает по инструментам, и всё сливается в единый аккорд, это очень вдохновляет, появляется желание творить, искать новое.
Есть у меня множество различных инструментов, которые приобретаю и привожу с каждой поездки, с фестивалей. Сейчас есть мысли попробовать с оркестром ряд этих духовых инструментов разных народностей. Думаю, слушателям это будет интересно.
– Чем для вас интересны этнические фестивали?
– С самого начала мне было интересно попасть на эти фестивали, выйти, спеть, показать себя. Но после выступлений в течение многих лет во мне появилась потребность, интерес играть и петь не одному, а выходить с разными исполнителями любого жанра. Люблю импровизировать с ходу. Это мне удаётся, и от этого я получаю наибольшее удовлетворение. Открываю что-то иное для себя, узнаю новых исполнителей, с которыми хочется вновь встречаться на фестивалях, играть с ними.
Чем больше разных исполнителей и больше инструментов, тем интереснее результат. Мой конёк – свободный стиль и импровизация. Мне подходит для этого поп, джаз, рок. Сейчас появляется много возможностей в связи с массой инструментов, электроникой. Чем больше разных звуков, тем красочнее музыка. А в основном выступаю с горловым пением. Топшур, комуз – и всё, мне ничего больше не надо.
– Вы когда-то начинали с духовых инструментов?
– Да. Я по специальности тракторист. У нас в пригороде, в Майме было училище, где я приобретал эту специальность. Там я и научился играть на трубе. Играл на слух.
В армии играл в оркестре, это мне было очень интересно. Сейчас уже давно не играю, прошло столько лет. Но когда слышу духовой оркестр, то сердце щемит. Охота взять в руки духовой инструмент и поиграть вместе с ними.
Брат у меня тоже музыкант. По образованию – кларнет, саксофон. Он тоже служил в армии, в Чите, Даурия, тоже играл в оркестре. Когда мы встречаемся, мы на эту тему часто говорим.
Помню, когда служил в армии и мы играли в клубе, когда осуществлялись запуски, выбегали на крышу и наяву смотрели, как взлетали ракеты. Эмоции, гордость нас переполняли. Мы хватали инструменты и играли марш «Всё выше и выше и выше».
Я радовался, что попал в такую часть, где рядом осуществляются запуски космических ракет, где сколько космонавтов.
Мы были свидетелями программы «Интеркосмос», когда состоялся совместный полёт с французами, при нас полетела Светлана Савицкая.
Это был ракетно-стратегический испытательный полк. Нам тогда нельзя было отправлять фотографии, составлять дембельский альбом. Мы давали подписку о том, чтобы 10 лет об этом никому не говорить.
– Абаканское музыкальное училище почему не стали заканчивать?
– Я поступал в разные заведения, поработал в театре монтировщиком, откуда меня отправили в Абакан. Но больше двух месяцев мне не удавалось удержаться.
Получилось так, что вернулся в родное село Кырлык, поработал немного в комсомоле, секретарём комсомольской организации. В клубе нашей деревни был свой эстрадный ансамбль, и каждую субботу мы проводили танцы. Тогда это было модно. Вечера в клубе, играли на свадьбах.
В райцентре тогда приобрёл трубу. Мы играли на районных смотрах, участвовали в областных конкурсах. С удовольствием участвовали.
– У вас в родне были горловики?
– Горловиков у нас не было. Бабушка, мама, дядя, брат – они просто пели, играли на национальных инструментах. Большой толчок со школьной скамьи мне дал брат.
А потом у меня было стремление, желание выходить на сцену, и рано или поздно это должно было во что-то вылиться.
Получилось так, что меня заметили и пригласили. Наш комитет культуры в 1986 году организовал фольклорный ансамбль «Алтай», чтобы возродить игру на народных инструментах, танцы, и собирал музыкантов со всех районов. С этого у меня всё и началось.
На какое-то время в начале 90-х ушёл из ансамбля, ездил сам по себе. Но потом меня обратно пригласили, и сейчас официально работаю в Алтайской филармонии.
Когда мне надо куда-то поехать, мне не препятствуют, я в этом плане свободен. Спокойно выезжаю, работаю. Но на концертах везде участвую. Мне так удобно. Есть у нас группа «Новая Азия», вместе с ними играю и выступаю.
Но в основном выступаю сольно. Когда приглашают – не отказываюсь, иду, всегда с удовольствием играю и пою.
В основном у меня шоор, комуз, топшур – двухструнная добра, щипковый инструмент. Остальное всё, 70% – голос. Иногда акапельно. Мне много не надо. Есть ещё какие-то духовые инструменты, украшения для колорита, а в основном мне этого достаточно.
– Как вы стали петь горловым пением?
– Помню, в 1987 или 1988 году у нас из ансамбля ушёл, уволился горловик. Надо было срочно что-то предпринять, необходимо было, чтобы кто-то исполнил номер горловым пением. Вот тогда и решил попробовать.
Помню первый выход в селе Бежильбёк, очень волновался, даже пот выступил. Это первый раз, когда я исполнял горловое пение. Сцена, деревня. Для меня было большим счастьем, радостью, что вышел, набрался смелости спеть. Это стало для меня очень важным моментом.
Потом понял, что теперь смогу так петь. В то время даже не догадывался, что буду петь в разных странах. Но у меня было стремление, может, мечта.
Сейчас, когда вспоминаю про это, то мне даже не верится, что именно с этого всё началось.
– Когда вы взяли себе псевдоним Болот?
– Опять же всё это связано с ансамблем «Алтай». Когда мы работали, у нас была такая программа, где проводились игры на сцене, и у каждого было имя. Вот оттуда и пошло имя Болот.
Сначала шутя так меня объявила в родной деревне ведущая. Не Владимир Байрышев, а Болот Байша. В родном селе всем это было интересно, непривычно. С этого всё и пошло.
– Были у вас по началу какие-либо трудности?
– В творчестве мне всегда везло, оно для меня всё открывало. Мне всё было легко и доступно. Больших трудностей никогда не ощущал. Всё пошло само собой, очень быстро. Наверное, это так и должно было случиться.
В части горлового пения до сих пор в поисках, чувствую, что появляются новые звуки. Стараюсь их удержать, больше петь, чтобы не забыть. Сейчас многие молодые парни у нас так поют, и я узнаю свой почерк, стиль.
Как кто-то начинает повторять меня, тут же начинаю искать новые звуки. Услышу, как вновь пошёл повтор – вновь меняю звуки. Это для меня интересно, и для других.
Ко мне часто подходят, спрашивают, как это я делаю. И это нас как-то друг друга дополняет.
– Как происходит у вас подпитка народным творчеством?
– У меня дома есть почти все тома (их 13) «Алтай Баатырлар». Нет только первых двух. Кто-то давно попросил, но так и не вернул. Эти эпосы читал ещё в четвёртом классе. Они читаются как стихи, так и расписаны. Когда читал и читаю их, то как бы вхожу в эту роль, эпос, как будто бы вижу всё это.
– Немного о вашем детстве.
– Всё моё детство прошло в горах, родители работали чабанами. Летом уходил в горы и до сентября в белках пас овец. Видел и чувствовал всю красоту гор с детства. Любил забраться на самую высокую гору, сесть, чтобы лошадь была рядом, а внизу паслась моя отара. Мы с братьями играли на народных инструментах, пели песни.
Вот эта красота мне до сих пор снится. Теперь на сцене через своё пение передаю слушателям красоту наших гор.
Вся моя жизнь связана с природой Горного Алтая. Много посещал наших музеев в Питере, был в зале Пазырык, всё впитываю в себя. Сейчас достаточно много литературы посвящается Алтаю, и если это интересно, читаю. Это дополняет моё творчество.
Каждый год, когда приезжают знакомые с Волги, мы совершаем экспедицию по Чуйскому тракту по священным местам.
– Чем дороги вам Алтайские горы?
– Словами это не описать. Но знаю одно: без гор Алтая нигде не проживу. Меня ничто не остановит. В конце 1990 - начале 2000 года четыре-пять лет постоянно жил в Москве, но всё равно срывался и уезжал домой.
Помню армию, Байконур, Казахстан, степь. Было всё нормально, но мне не хватало гор. Я очень люблю горы, и поэтому Алтай, алтайские горы для меня священны. Это меня питает.
– Ваше любимое место в горах?
– Чулышманская долина, куда каждый год выезжаю. У меня там друзья, знакомые, родственники. С удовольствием приезжаю в августе. Это как раз такой период, когда косят сено. На лошадях поднимаемся в горы, а они там высокие.
Так же мне нравится просто проехаться по Чуйскому тракту за Чикетаманский перевал. Поднимаешься на перевал и видишь: тракт, внизу протекает Катунь. Очень красивые места.
Неделю-две в году, когда за Чикетаманом цветёт маральник, открывается удивительная картина. Алый маральник в горах – один из самых красивых периодов в году.
В каждом районе своя красота. Просто с остановками, не торопясь, проедешь до конца и обратно, и хватает надолго. Сил, энергии, энергетики.
– Ваш первый наставник - Владимир Захарович Стрыгин?
– Конечно. Да, это наставник. Он был очень талантливым музыкантом, владел и играл на многих инструментах, был моим руководителем и постоянно вытаскивал меня из общежития на репетицию в эстрадный ансамбль, духовой оркестр.
После армии, в течение многих лет мы держали связь, общались. Сегодня его нет, но всё равно его помню и с удовольствием рассказываю о нём. Это один из первых моих наставников.
– С кем из музыкантов вам было приятно работать?
– Это, наверное, Джо Завинул, клавишник. Впервые, когда я услышал его исполнение, он садился, и вокруг него было шесть клавишей. Он, играя, дирижировал музыкантами. Как он владел инструментами! Меня поразила его игра.
Я его впервые увидел в Польше, Кракове под землёй, в шахте, где проходят фестивали. Там есть зал, куда спускаешься на лифте. Мы познакомились, и я получил от него приглашение в Рим на совместное выступление. А затем мы выступили в Македонии, Германии.
С удовольствием приезжал к нему и всегда восхищался его игрой. У нас был совместный номер. У меня даже есть запись, 28 минут идёт сплошная импровизация. Он умер, к сожалению. Но остались наши с ним записи.
В Японии очень интересные музыканты. Кайчи Макагами, который часто приезжал в Москву, выступал в клубе «Дом». У него был оригинальный инструмент тэрмин. Когда впервые услышал, спросил его: чей и что это за инструмент. Он мне ответил, что этот инструмент придумали русские где-то в 80-е годы или раньше.
В России тэрмин почему-то не видел, чтобы кто-то играл на нём. В Японии же он очень популярен, на нём многие играют. Из него извлекают какие-то космические, необычные звуки. Многие даже не знают о существовании такого инструмента. Я, по крайней мере, не встречал до этого. Может, в Москве кто-то и играет?
– Несколько слов о работе в кино. Вы участвовали в сериале «Охота на пиранью»?
– В Москве на «Мосфильме» у режиссёра Соловьёва работает Татьяна Лавренева - выпускница ВГИКа, которая мне помогает организовывать в клубах концерты и вообще это очень добродушный человек. Кстати, она из Бийска.
Есть база, где актёры оставляют фотографии, анкеты – кто откуда. Режиссёр заходит в неё, смотрит, по фотографиям и подбирает. Через базу они вышли на меня и пригласили на маленькую роль в фильме «Охота на пиранью». Я с удовольствием выехал. Состоялись пробные съёмки, мы пообщались с режиссёром, а потом была работа.
Фильм был для меня первым. До этого было много документальных фильмов о Горном Алтае, про меня. Снимали японцы, приезжали делать фильм москвичи. Камера мне была знакома, а фильм художественного плана – первый. Интересен был процесс подготовки к съёмке, это было для меня новым. Многому научился, посмотрел, как играют другие актёры, их поведение во время съёмки.
Кстати, в «Хранителе огня» я включил три трека из фильма «Охота на пиранью». Я посоветовался предварительно, потому что композитор был из Москвы. Но это было в моём исполнении, инструмент, голос.
По этому поводу у нас в договоре фильма ничего нет. Поэтому я и решил: почему, если хорошая музыка, не включить её в альбом?
– Чем вы увлекались в детстве и юности?
– С детства, со школьной скамьи занимался лёгкой атлетикой. Бегал на районных, областных соревнованиях. Стометровка, 200, 400, 800 м. Играл в футбол.
А когда учился в Майме на тракториста, занимался лыжными гонками, лёгкой атлетикой. Все виды спорта перепробовал. В хоккей играл, была у нас в деревне своя команда.
Но ближе всего мне лёгкая атлетика. Выигрывал 100, 200 м.
Последние годы мне некогда заниматься спортом, но с удовольствием выезжаю зимой в деревню, где работает много моих одноклассников табунщиками в горах. Иногда выезжаем на охоту в горы на лошадях. Когда едешь по снегу на лошадях, стоит такой скрип! Свежий воздух, ружьё. Иногда охотимся на косулю.
В последнее время и это некогда. Но когда всё-таки появляется возможность, выезжаю и два-три дня провожу на лошадях. Для меня это хороший отдых.
– Как вы относитесь к лошадям?
– Про лошадей скажу, что, во-первых, это самое умное домашнее животное. Лошадь для алтайца – всё. Без лошадей алтаец – не алтаец. Мы с большим уважением и любовью относимся к лошадям. У каждого второго личная лошадь.
Когда мне дали заслуженного артиста республики, родная деревня подарила мне лошадь. Премного благодарен за это землякам, одноклассникам. Мои лошади где-то пасутся в горах, но они есть. В любое время могу приехать и сесть на них.
Седло у меня лежит на балконе. Иногда вытащу его, посмотрю и… убираю назад.
Лошадей у меня было немного. Помню лошадь детства. Спокойный конь, в горах привязывать к дереву не надо. Он сам по себе никогда никуда не уходил, не убегал, был всегда рядом. Был как друг.
Я не большой фанат лошадей. А вот мои одноклассники участвуют в скачках, закупают скакунов, день и ночь с ними проводят. Я не такой, но с большим уважением отношусь к лошади.
– Как ваши родители отнеслись к тому, что вы решили заниматься искусством?
– Честно, когда первый раз наш руководитель, тогда председатель комитета, сейчас зам.министр культуры, приехал ко мне в деревню, приглашать в ансамбль «Алтай», я предварительно знал, готов был к этому.
Но когда он приехал переговорить с семьёй, когда я сказал это родителям, то мои родственники были против. Они считали, что артисты, творческие люди – это неустроенный народ, и реакция была отрицательная. Я объяснил, что давно ждал этого, мечтал, хочу на сцену. Меня, конечно, отпустили. Дома, в семье быстро поняли меня, супруга знала про это.
А сейчас родители и родственники гордятся мной, помогают, поддерживают меня, когда я к ним обращаюсь. С уважением и гордостью смотрят теперь на мои занятия.
Мою маму постоянно приглашают на большие мероприятия, провести обряд на свадьбах. Она до сих пор поёт, и пение у неё бесконечное. Она можёт на ходу импровизировать. Мама всегда говорит, что она – мать Болота. Многие, конечно, это знают. Но кто не знает, она представляется, что она – мать Болота Байрышева.
– Какую роль в вашем творчестве играет национальный костюм?
– Костюмы подбираю сам по характеру, что мне ближе. Есть костюм как бы для богатырей, куда входит шлем. Когда большие, серьёзные концерты, то я его надеваю и во время пения чувствую какую-то мощь, энергетику. Костюм мне даёт что-то необычное, какую-то силу.
Другие костюмы также тщательно подбираю, всё шьётся у меня дома. Моя супруга – швея, и все мои концертные костюмы она шьёт на дому. Какой цвет хочу видеть, такой она и делает. Рубашки, халаты, шапки.
Что касается одежды с пазырыкских курганов, то когда видел их в музее, то решил скопировать.
Когда только начинал выезжать далеко за пределы республики, России, за рубеж, то почему-то всегда надевал яркие, блестящие костюмы. Но со временем моё отношение к этому поменялось. Теперь стараюсь, чтобы было натуральнее, ближе к тематике, а блестящие, новогодние уже не устраивают.
Всё приходит постепенно, всему учишься. Одежда с курганов – древний эпос, и блестящее там совсем не подходит. У нас такой богатый фольклор, материал, курганы, и это должно отражаться в костюмах соответствующим образом, передавать национальный колорит. Должны быть естественные материалы. А остальное – голос и инструменты.
– Когда вы решили добавлять в ваши национальные песни куплеты на русском языке?
– Иногда я пою горловое пение на русском. Например, когда выступал в Москве, давал сольные часовые концерты. Многие не знают нашего языка, хотя не раз посещали Горный Алтай, а кто-то знает про Алтай только через Интернет.
Чтобы как-то глубже донести наш национальный алтайский эпос, в первой половине выступления я использую русский язык, читаю свои и стихи наших поэтов на русском, используя горловое пение. Чтобы было примерно понятно о чём наша история, было представление об Алтае.
Придумал это сам. Потому что надо было как-то полнее преподать материал слушателям. Сейчас многие исполнители горлового пения пользуются этим приёмом и много говорят по-русски.
Но это уже повтор, хотя ничего против не имею. Главное, чтобы слушателям было доступно.
– Ваши пожелания всем, кто собирается в алтайские горы?
– Как любой человек, который имеет свою родину, место, где родился, я, естественно, люблю Горный Алтай. Для меня это всё, без него не проживу. Всем, кто приезжает летом к нам, особенно туристам, посещающим наш край, желаю, чтобы они изучали наш фольклор. Это интересно.
С удовольствием приезжают брать к нам уроки горлового пения. Многие знакомые из Томска этому прекрасно научились. У них неплохо получается, и мы поём иногда вместе.
Хочу пожелать, чтобы посещали наш край от души, с уважением. Кто хочет изучить, посмотреть наше творчество, фольклор – пусть обращается. Мы никогда не говорим нет, с удовольствием встречаемся. Посещайте наши праздники, фестивали. Лучше узнавайте наш край, а этому поможет фольклор. Для нас это большая честь и уважение к краю.
Горы – это красота не такая, что только посмотрел, сфотографировал. Необходимо день, два под кедром поспать, послушать, как поют горы, как они шумят перед и после дождя и вообще почувствовать их дыхание. Так делают настоящие поклонники гор.