Ахатов Зуфар Ахатович
- Информация о материале
«Иногда попадаешь в такую непогоду, что переждать её надо, а думаешь: в последний раз выхожу, больше в такую погоду ходить не буду. Но два-три дня просидел в лагере, опять тебя тянет туда же. Это, видимо, в крови заложено, что ли… Иногда задают вопрос: почему вы ходите в горы? Вроде мы без гор не можем жить»
Родился 8 апреля 1938 года в Удмурдской АССР, пос. Киснер (от Ижевска сотня километров). Школу окончил там же.
В 1955 году поступил в Казанский химико-технологический институт. В Казани занимался парашютным спортом. Совершил порядка пятидесяти прыжков. Имеет первый разряд по парашютному спорту.
Работал в составе стройотрядов на уборке урожая на целине в Казахстане в 1956 году и Красноярске в 1957 году. В 1960 году по направлению приехал в Бийск.
Альпинизмом начал заниматься в 1962 году, участвовал в создании альпклуба. Впоследствии, в 1966 году, возглавил первую секцию альпинизма в Бийске. Кандидат в мастера спорта по альпинизму, инструктор. Более двадцати лет отдал занимался воспитанием молодёжи. Через его секцию прошло около 500 школьников.
Специальное интервью [24 февраля 2008 г.]
Евгений Гаврилов: – Зуфар Ахатович, как создавалась секция альпинизма в Бийске?
Зуфар Ахатов: – Начало бийского альпинизма было положено в 1962 году. В город тогда приехало очень много молодых специалистов из разных городов. Начало положил парень из Красноярска, Реутов Геннадий Александрович, который занимался до этого альпинизмом. У него был третий разряд с превышением. По тем временам это было уже довольно много. Вот он нас и втянул в это дело. Вначале оно было с выездом на скалы, потом в альплагеря. Так мы начали заниматься альпинизмом. В том же 1962 году мы выехали в горы в алтайский лагерь «Актру», тогда он уже работал, функционировал. Он действовало где-то с 1955 года.
Там мы прошли начальный курс подготовки альпинизма. Наш небольшой круг: Владимир Макарович Медведев, ныне мастер спорта, «снежный барс», Юрий Иванович Сосунов и я в том числе.
С Медведевым через какое-то время связь у нас прервалась. Мой сын поговорил с Кавуненко, и Владимир Дмитриевич нашёл его телефон, мы созвонились. Так я нашёл своего друга. С ним уже два раза встречались, ходили на Шавлу два года назад. Мастер спорта, все семитысячники прошёл, в своё время был кандидатом на Эверест, но в этот год не состоялось, а в следующий год возраст не позволил.
Геннадий Реутов занимался ещё и горными лыжами. Кто-то примкнул к нему ради этого, к горным лыжам. Я горными лыжами в то время не занимался, но со временем немножко втянулся. В основном занимался беговыми лыжами.
В 1966 году Реутов поступил в аспирантуру в Красноярск и уехал. Я остался один из тех, кто продолжил начатое дело.
Мы постоянно выезжали на скалы по осени и по весне, включая майские праздники – 1 Мая, День Победы. Освобождались на неделю и проводили это время на скалах в районе Усть-Семы. Там и сейчас проводятся занятия.
Каждый год заказывали путёвки в альплагерь, и таким путём многие продолжали повышать свой альпинистский уровень. Некоторые один-два раза съездив, бросали. Порой отговорка была такая: и так в зиме живём полгода, а нас ещё летом в зиму загоняют. Были и такие. Они, естественно, отсеивались. Энтузиасты продолжали заниматься. Лет двадцать вёл секцию.
Окончив школу инструкторов, практически каждое лето выезжал работать в горы. Кроме этого, были небольшие краевые алтайские сборы, где мы могли повышать свою квалификацию. Ведь работая инструктором, мало времени остаётся для собственного роста в спорте.
Последний раз на Алтае ходил на безымянную вершину со своим сыном. Сходили, но так и не составили описание, снимки не получились, в районе Маашея. А в 1999 году сходил на три восхождения. Случайно пришлось поработать в Актру. Нас тогда встретил Якубовский и говорит: помогите, некому работать в лагере. Люди сидят, поработайте. И мы сходили на три горы. Караташ, Кзылташ, Пик Стажёров. Первые две прямо над лагерем стоят.
Два года назад вновь хотел сходить у горы, но у нас не получилось.
– Чем запомнились вам альплагеря?
– Прежде всего, впечатлениями, оставшимися от общения с такими людьми, с которыми в другом месте никогда бы не встретился. Об этом коротко рассказать невозможно.
В альплагерях жизнь сводила нас со знаменитыми тогда людьми, которые были уже известны по всей стране. Несколько раз встречался с людьми, которые воевали на Кавказе, разговаривал с ними. С ними мы проводили встречи-беседы. Это описано в книгах, таких как «Тайна Марухского ледника» и других. Тогда во время войны они массу народа переводили через Кухорский перевал в Сванетию. Участники тех событий, с которыми удалось тесно пообщаться – Юрий Васильевич Одноблюдов и Андрей Малеинов – художник, их два брата, один из них был на Алтае, мы с ним работали в один год. Одноблюдов был начальником учебной спортивной части лагеря.
На Шавлинских озёрах встречался с Борисом Николаевичем Делоне, одним из старейших альпинистов, который побывал везде, даже в Швейцарских Альпах. Это он нам сказал, что Шавла – самый красивый район. Даже по сравнению с Альпами. Так и говорил. Я как раз проходил тогда инструкторскую стажировку в Актру. Мы с группой инструкторов ходили на ознакомление для восхождения на некоторые вершины. Делоне был тогда с Александровым, математиком и академиком. В то время Александров был ректором Новосибирского университета. Естественно, они были уже немолодыми и прилетели на вертолёте. Делоне, видно, был уже на Алтае не в первый раз. Так вот их тогда забросили на вертолёте. Там повыше озера есть вертолётные площадки. А был это 1969 год.
– Встреча была чисто рабочей или были какие-то беседы с ними?
– Какая могла быть у нас с ними беседа? Мы же ещё были молодыми, и с глупыми вопросами лезть было неудобно. Но Делоне так и сказал: «Вот я был в Швейцарии, был там-то и там-то, но красивее этих мест не видел». Мы остались под впечатлением этого надолго, а запомнили на всю жизнь.
– Зуфар Ахатович, встречи с какими ещё известными людьми на Алтае вам запомнились?
– Встречался с первовосходителем на пик Коммунизма. Не с Евгением Абалаковым, а с его напарником Даниилом Гущиным. Тоже были достаточно интересные разговоры с ним.
Неоднократно встречались с Троновым, первовосходителем на Белуху в 1914 году. Он был уже довольно немолодой, бодренький старичок. Ходил с простой палочкой и занимался на леднике своей работой. Конечно, мы в его работу особо не вникали, но то, что он был очень общительный человек, это надо отдать должное. Ходили с ним консультировались: как нам пройти туда и туда. Он говорит: «Если пешком – столько, а на лошади – примерно столько». Указывал, как надо примерно идти на маршрут. По его крокам, которые он нам рисовал, мы спокойно проходили нужные участки. Особенно запомнился переход из Актру в район Шавлы по красивым местам.
Встречался в Актру с участниками антарктического перехода. В альплагере как: когда приезжаешь, то для участников проводится курс «молодого бойца» – ряд лекций: хождение по ледникам, по травянистым осыпям, по склонам и т.д. Вот о ледниках нам читал лекцию участник антарктической экспедиции Владимир Яковлевич Френкель из Узбекистана. С каким интересом он рассказывал! Даже неоднократно слушавшие эти лекции от других участников, которые в своё время, когда я только начинал заниматься, читали, были под таким впечатлением, что просто нельзя было оторваться, сдвинуться их с места, чтобы они не дослушали то, что он рассказывал. Очень интересные были лекции!
В самые ранние годы освоения Актру на Алтай приезжал Игорь Евгеньевич Тамм, выдающийся физик. В честь его названа вершина в районе Актру. Я встречался и разговаривал на эту тему с теми людьми, которые тогда были рядом, и они рассказывали, что его долго пришлось уговаривать взойти на вершину. Он был уже немолодой и не хотел. Его, можно сказать, почти занесли на вершину и назвали её в его честь. Довольно красивая вершина, снежная.
– Были какие-то интересные моменты тех лет, которые запомнились надолго?
– Мы попадали в опасные ситуации. В горах всегда надо быть начеку, поскольку любое неправильное движение влечёт за собой неминуемые последствия. В нашем случае если что-то было, то это было не настолько значительным, чтобы об этом можно было потом долго помнить. Не настолько трагичным. Срывы были, конечно, если говорить со спортивной, альпинистской точки зрения. Даже не в горах, а во вспомогательном случае. Однажды в Актру мы поехали на машине в Курай за лекарствами для женщины, которая обожглась кипятком, и эта машина слетела с дороги, мы с машины вылетели, но остались живы.
Из своих личных достижений, конечно, следует отметить, что добрался до кандидата в мастера спорта. Всё-таки это уже достижение. Поскольку в то время надо было и с работы как-то выбраться. Мы все в основном работали. И параллельно осваивали альпинизм. А это всё летние месяца. Люди, конечно, некоторые роптали: каждый год летом, летом, летом. Но всё равно умудрялись выбраться.
Из самых высоких достижений, конечно, маршрут не высшей категории, их всего шесть в альпинизме, 5 категории сложности до высоты 6560 м, вершина Таджикистан. Она по себе тоже сложная, тоже с непривычки не возьмёшь, нужны и сила воли, и здоровье. И холод, и снегопады – всё присутствовало.
– Зуфар Ахатович, каким был Актру, когда вы начали заниматься альпинизмом?
– Актру тогда уже работал года четыре или пять. Когда осваивали район Актру, всё же на себе таскали. Лошади караванами доставляли по тропам продукты и прочее с перевалочных баз с Курайской долины, до Актру примерно 11 км. Этой сейчас там можно на джипах доехать, на чём угодно.
А тогда переход из Актру в Шавлу только осваивали. И вот один из наших алтайских инструкторов, мастер спорта, рассказывал, как они работали в то время. Они добрались до места, а через три дня должен был прийти караван. А продуктов из этого расчёта набрали только на 2-3 дня. Закончились три дня, продукты кончаются. Ждут. Но караван почему-то задержался. Народ голодный сидит – есть нечего. Там же никто не живёт. Хариус плавает, червяка в рот толкают, а он его не берёт. Вот так и жили. В конце концов, караван пришёл. Но через пять дней.
А когда караван пришёл, люди настолько наелись, что можно было наблюдать такую картину: кто с куском сыра, кто с куском колбасы во рту лежит. И все дремлют. Вот так и осваивали тогда эти районы.
Интересно ли это сегодня? Сейчас народ по-другому воспитан.
– Какие они были, будни инструкторские?
– Бывает, непогода, сидишь усталый, но надо на гору идти. Это же твоя обязанность, работа, никуда не денешься. Ты должен в любом случае свои обязанности исполнять, поскольку тебе за это деньги платят. А участник, который приезжает по путёвке, приезжает для того, чтобы выполнить требуемый норматив.
В основном народ приезжал такой, который жаждал продолжить занятия. И идёшь с ними на гору. Даже в непогоду. Иногда попадаешь в такую непогоду, что переждать её надо, а думаешь: в последний раз выхожу, больше в такую погоду ходить не буду. Но два-три дня просидел в лагере, опять тебя тянет туда же.
Это, видимо, в крови заложено, что ли…
Иногда задают вопрос: почему вы ходите в горы? Вроде мы без гор не можем жить. Начальник школы альпинизма, которую я закончил, сказал: «Хорошо, если вы после того, как кончите школу, хотя бы продолжите работу в альплагере. Свою квалификацию можете не сильно повышать, участвуя в необходимых для этого восхождениях, потому что всё зависит от ваших учеников. Можно ходить с новичками. Для этого достаточно иметь 2 разряд, и выше не надо, поскольку требования такие. Но даже это уже будет хорошо».
И вот 20 лет каждое лето я проводил в горах. А по вечерам меня дома практически не было: была секция, и кто-то должен был с ребятами заниматься. Вот и выполнял эту работу. Ведь для того чтобы в горы ходить, надо, чтобы народ был хоть немножко тренированный и ты чётко представлял, кого ты посылаешь в горы. Чтобы потом было не стыдно перед инструкторами, у которых они будут учиться. Инструктора друг друга многие знают, не один раз встречаются в горах. Они сразу определяли, откуда человек пришёл, кто у него наставник. Иногда высказывали свои впечатления, замечания.
– Зуфар Ахатович, расскажите о секции альпинизма, о этапах её развития?
– На сегодняшний день клубу «Заря», который называется – «Клуб туристов и альпинистов «Заря» на Декабристов 7, более 20 лет.
Первое время, когда всё только-только начиналось, мы собирались на улице. Просто назначали время тренировок. И там обсуждали все проблемы. Летом занимались в лесу, а зимой тренировались на лыжах.
Вскоре на нашем квартале построили два общежития: Декабристов 7 и 9, друг напротив друга, а в них были подвалы. Один подвал мы освоили, или оккупировали. Там мы в основном и занимались. В подвале сами оборудовали тем, что было нужно для занятий: доделали стены, оборудовали полностью, поставили двери. После этого проблем с помещением у нас не было.
Тогда запретов как таковых не было. Денег с нас не требовали. И естественно, всё было бесплатно. Только занимайся. Не помню, чтобы мы ощущали какие-то трудности. Трудности, может, были иногда в том, чтобы перед праздниками освободить от учёбы, работы тех, кто более-менее способные.
Ведь начали организовывать соревнования по скалолазанию, которые потом перешли в краевые соревнования. Каждый год выезжали на них, готовили скалолазов. Иногда некоторых не отпускали с работы. Ходили с ходатайствами. Но в основном люди сильно не противились, отпускали. Мы же не десятками отпрашивали. Всего одного двух человек, которые могли занять престижное место на соревнованиях.
Когда появился спорткомплекс «Заря», который с плавательным бассейном, мы стали собираться там, нам выделили помещение. Вопрос с помещением решился легко. Просто пошли в профком (тогда же профкомы были) и всё объяснили: так и так. Нам нужно помещение, мы берёмся его благоустроить, освоить, поставить и разделить.
Там было несколько комнат. Водники, скажем, водные туристы, в одном месте занимались. Они плавали на байдарках, сплавлялись. Пешеходники – в другом зале, для них много места не нужно было. Организовали складское помещение.
Всё снаряжение покупалось тогда за счёт средств профсоюза. Прокат если и был, то был мизерный, какие-то копейки. По-моему, даже его как такового и не было. Выдавали всё. Если в поход собирается группа, руководитель пишет заявку: надо столько-то и столько-то спальных мешком и прочее. Лыжи и ботинки были свои. Потому что они неспециализированные, в альпинизме они должны быть специальными.
Так со временем кое-что у нас появилось. Чисто специфическое альпинистское снаряжение. Профсоюз оказывал помощь, и мы в этом недостатка не испытывали.
Школьников у нас занималось много. Один из них, бийчанин, из 18 школы, Андрей Афанасьев сейчас мастер спорта, живёт в Иркутске. Наш воспитанник, начинал заниматься у нас. В своё время он работал старшим тренером Восточно-Сибирского военного округа по альпинизму, а команда Иркутска принимала участие во Всесоюзных соревнованиях. В альпинизме они проводились по четырём категориям ежегодно.
По тем временам Андрей был немножко авантюрный. Альпинизм – это спорт довольно-таки строгий, в период СССР. Отчётность и прочее. А он куда хотел, туда мог и сходить. Его никто не держал. В принципе, если у тебя есть возможность, собирайся и езжай.
Потом, наш сотрудник НПО «Алтай» Валентин Алексеевич Тененёв, который стал мастером спорта, чемпионом СССР в одном из видов соревнований. Из нашей же секции, занимался в Сибирском военном округе в команде СибВО у Николая Алексеевича Шевченко, который, к сожалению, остался на Эвересте.
Вот они иногда вдвоём выскакивали и выходили на интересные для них горы. Авантюризм – авантюризмом, а вырос Афанасьев в известного альпиниста.
Из 18 школы у нас столько народу прошло! За 10-15 лет человек, наверное, 500. Во всяком случае, через нашу секцию. Плюс у нас были туристы-водники, туристы-пешеходники. А это уже большой плюс, ведь людей приучили к спортивной культуре.
– Сколько выезжало тогда из вашей секции человек в горы?
– Нас выезжало на соревнования человек 40-50. А в горы ходило, по альплагерям выезжало обычно от 30 до 40 человек. Только от Бийска. Транспорт выбивали. Автобус нам давали. Тоже профсоюз.
Надо отдать должное, что характерно для того времени, если были задействованы в основном дети, то всё было для детей. Для детей не было запретов, чтобы им куда-то не разрешали, не выпускали. Если есть возможность оказать помощь – всегда оказывали. И мы, постольку были организаторами, руководителями, естественно, пользовались какими-то льготами в этом отношении. К сожалению, сейчас уже ничего этого нет.
На те времена грех жаловаться. Нельзя. Если мы свои деньги и вкладывали, то очень мало, в малых количествах. Да практически и не вкладывали. На проезд во всяком случае точно нет. Может быть, только на продукты иногда, если не хватало чего-то, того, чего нет на базах.
Деньги на базы перечисляли через профком. В профкоме всегда в смете стояла строка, которая предусматривала такие мероприятия. Из этой суммы деньги и выделялись. Перечислялись на общепитовские базы, а часто на турбазу. Там мы брали такие продукты, которых в свободном доступе найти было трудно: тушёнку, сгущёнку, гречку, самую распространённую, особенно для зимних походов.
После того, как перечисляли деньги, получали эти продукты. Часть продуктов, которые нам надо было закупить, но там их не было, на базах мы обеспечивали таким образом: мы реализовывали через своих же друзей, родителей часть избыточного количества, взятого на базах. Деньги, которые мы получали, использовали на покупку других продуктов, которых не было в перечне баз, но которые были необходимы. Так что мы выкручивались. Это было всё свободно.
Что же касается моего выезда, то всё решалось тоже достаточно просто. Были трудности, но решаемые. Ведь когда меня освобождали для работы в альплагеря, то освобождали до трёх месяцев. А на три месяца освободиться от работы довольно сложно. Хотя эти сложности по тем временам были не такие критические. За тебя могли работать. Отсутствие человека на той работе проблем не приносило.
На меня обычно приходила бумага из Федерации альпинизма, что для работы в альплагере в связи с Постановлением Совета Министров СССР от 3.11.1951 № 43/59 имеющему подготовку и квалификацию инструктора альпинизма должен быть предоставлен отпуск без содержания до 3 месяцев. На основании Закона времён Сталина, как ни странно. Иногда приходилось обращаться за визированием к Генеральному директору Якову Фёдоровичу Савченко. Видя, что всё по закону, он визировал, и задержек практически никаких уже не было. Всё остальное решали его замы.
А содержание оплачивали нам в альплагере согласно Приложению КЗОТ, ст.11 § 7 о сохранении ЗП.
Не зря же был тогда лозунг: «Спасибо за наше счастливое детство». Детей в моё сознательное время, а мне 70 лет нынче исполняется, считаю, не обижали. Учились мы, конечно, бесплатно. В институте тоже плат не было. Очень сложно детям сегодня учиться, особенно в институт поступать. В основном платные, бесплатных мало.
– Зуфар Ахатович, вам выпала в жизни несомненная удача. Вы захватили время освоения целины. Что можете поведать про этот легендарный в СССР период?
– Мой однокурсник, с которым мы вместе поступили, и я на лето выезжали на целину на уборку урожая. Мы попали в Казахстан в 1956 году, когда собрали самый большой урожай в стране, свыше 3 млрд. пудов. Потом урожай, как известно, стал снижаться, поскольку пошла эрозия почвы.
Выезжали на целину по так называемым путёвкам комсомола. В институте был клич «Все на целину!». Правда, путёвки не всем достались. Желающих было много. К счастью, мне удалось оказаться среди участников отряда.
У нас в отряде даже был один «заяц», как потом выяснилось. Мой друг толи он не хотел, толи не собирался, но потом, когда мы уже все готовы были выехать, решил присоединиться к нам и подключился самостоятельно. Когда в поезде обнаружилось это, наша газета сообщила, что появился «первый заяц на целине». Это был Марат Шакиров, который сейчас живёт в Подмосковье.
Посадили нас тогда в товарные вагоны, что было довольно интересно по тем временам: нам было всем по18-19 лет максимум. Ехали дня 4-5. На больших станциях нас кормили в солдатских столовых.
А на целине мы работали порядка по 12 часов. Естественно, зарабатывали какие-то деньги. Особенно в Казахстане запомнилось то, что когда созрели арбузы, мы после обеда каждый съедал по арбузу. Арбузы были килограмма 3-4, но для нас это было верхом совершенства. Где ещё нам удалось бы поесть столько арбузов?
Работали на целине все с подъёмом. Надо отдать должное, что никто там не сопротивлялся. Какую надо работу ту и делали. Необъятные просторы Казахстана ощущались особенно когда нам приходилось сопровождать машины: кругом степь, дороги. Они были накатанные, так как было сухо. Грязи не было.
У всех осталось очень запоминающееся впечатление. И все, особенно по приезду, долго встречались, вспоминая эти счастливые деньки. Фотографий в то время было мало, аппаратов у нас было мало.
А в следующем году мы были в Красноярском крае на уборке урожая. Понравилось то, что рядом тайга. Даже ходили шишковать. По болотистым местам проходили до кедров.
На обратном пути, это был 1957 год, когда закончилась уборка, и нас везли обратно осенью в пассажирских вагонах, мы услышали сообщение о запуске первого спутника. Это было 4 октября 1957 года. Тогда никто же представлял что это такое! Спутник! Мы были в восторженном состоянии. А в Казани, когда мы уже приехали, ходили смотреть на этот спутник, когда он пролетал мимо нас.
После того, как побывал в Красноярском крае, решил, что пора съёздить на Алтай. Так и живу здесь. Иногда говорили: пора ехать. А я говорю: куда? Я же не казанский, мне же надо приехать и куда-то устроиться. Квартирный вопрос и тогда оставался квартирным вопросом, но здесь всё-таки было попроще. Те, кто приезжал у нас семьями через месяц-два получали квартиры. Потому что всё строилось. Для них этих проблем не существовало.
А те, кто были из Казани и из окрестностей, многие, конечно, уехали. Кто через три года, кто спустя много лет. Я же осел, остался и доволен. То, что не сделал карьеру на работе, не жалею. Потому что занимался тем, что нравилось. А работа есть работа, без неё не проживёшь.
– Как к вам относилось местное население в других республиках?
– Когда мы попадали в Среднюю Азию или горы в других местах, и шли с рюкзаками, местное население часто задавало вопрос: вам за это деньги платят? Мы говорили: нет, особенно, когда в походы сами по себе ходим. Мы наоборот свои платим. Они очень удивлялись этому: да вы что!
Сказать, что там народ, как нам сейчас пытаются представить в последние годы, враждебно к нам относятся – такого не было. Я и в Казахстане был, Таджикистане, Киргизии. Народ всегда к нам относился добродушно. Когда мы попадали в их аулы, кишлаки, которые стоят в горах, фермы, они же все на выпасах, нам готовы были выложить на стол всё, что у них есть.
Единственное, что им надо было – обезболивающее. Видимо, им не часто там его завозили. Как только туда попадаешь, сразу спрашивали про лекарства. Когда мы узнали об этом, всегда приносили с собой анальгин. У кого-то зуб болит или что-то ещё. Временно надо утихомирить боль. Вот они и просили это лекарство.
А так народ добродушный. Во всяком случае, приветливый. А Бийск там знали. Знали по спичкам. Бийские спички там ценили. Это чётко помню.
– Ваши пожелания всем, кто только собирается в горы?
– Прежде чем человек решит заняться альпинизмом, пусть подумает, оценит себя. Способен ли он идти на такие риски и т.д.? Готов ли оказать взаимопомощь в первую очередь? Альпинизм – такой вид спорта, где, действительно, надо друг за друга отвечать. Если ты с кем-то идёшь, надо надеяться на него, как на себя. Доверять ему полностью.
Необходимо ограничивать себя в рисковых вариантах. В альпинизме много травмируются, спорт большого травматизма. Люди травмируются потому, что они мнят себя физически подготовленными и не соблюдают элементарных правил безопасности. Страшен новичок, когда едет второй раз, и некоторые на уровне мастеров страшны, которые проходят повыше второразрядников. Им кажется, что уже можно свободно идти. А риск – он как был, так и остался.
Прежде чем начать заниматься, тем или иным видом спорта, надо оценить свои возможности. Насколько ты способен трезво рассуждать и оценивать все моменты. Вот что главное.
Спорт отвлекает от негативных моментов. Сейчас смотришь, стоят подростки 13 лет, и у каждого в руках бутылка пива. У нас такого не было. И мы от этого не страдали. С бутылками пива по улице никто не ходил.
А в общем, чем больше людей занимается любым спортом, тем лучше. Особенно дети, которые сейчас отлучёны от многих спортивных секций.