Из легенд о Сартакпае
- Информация о материале
Козлов К.И. Сартакпай- строитель
Догорало закатное солнце
Над вершинами гор островерхих.
Поднимались с озер туманы,
Заволакивая ущелья.
И когда, словно рыбьи стаи,
Всплыли звезды на синем небе,
Ярким светом костра ночного
Озарилась долина Чодру.
Расседлав лошадей усталых,
Пастухи у костра расселись.
Старый Бокуш топшур1 настроил
И ударил по чутким струнам...
А по склонам, по чащам темным
Осторожно бродила осень.
И багряные листья тихо
Осыпались, кружась, на землю.
Где-то в согре2 трубил сохатый,
Подзывая к себе подругу,
И ему откликалось эхо
Далеко в крутолобых скалах.
Да звенели топшура струны,
Как ручей ледниковый, горный,
И гортанная песня птицей
Над долиной ночною взмыла.
То кайчи3 начинал сказанье
О создателе рек широких,
О ловце змеевидных молний,
О строителе-Сартакпае...
Все задорней плясало пламя.
По долине метались тени.
И казалось нам, что во мраке
Богатырские кони скачут,
Высекая из камня искры...
1
На подоблачном Алтае,
Где с отрогов ледниковых,
Как зайчонок от погони,
Скачет вспененная Чуя;
Где цветет маральник алый
На широких синих скалах,
И цветами эдельвейса
Вся усыпана долина;
Где кудрявые березы
День и ночь шумят листвою, —
Там под гулкою горою
Юрта дымная стояла.
С давних пор в той юрте старой,
Крытой кедровой корою,
Жил анчи4 могучей силы,
Сартакпай чернобородый.
А поодаль, в юрте белой
Из кошмы верблюжьей шерсти,
Жил сынок его любимый —
Адучи-Мерген с женою.
Сартакпай вставал с рассветом,
Брал колчан и лук тяжелый
И, вскочив на иноходца,
Мчался в горы на охоту.
Если птица пролетала
Над могучим Сартакпаем,
Из-за туч ее сбивал он
Шестигранною стрелою.
Если молнией по лесу
Пробегал марал рогатый,
Быстроногого марала
Бил без промаха он с ходу...
А когда садилось солнце
За туманные отроги
И на звездный полог неба
Поднимался тонкий месяц, —
Ржал пятнистый иноходец,
Унося быстрее ветра
Сартакпая к устью Чуи,
Через горы и долины.
И, заслышав конский топот,
Адучи бежал навстречу.
Он снимал с седла поспешно
Арчемаки5 с мясом жирным...
Как-то раз на берег Чуи,
К старой юрте Сартакпая,
Прискакал усталый всадник
Из далекого аила.
Он припал к воде сначала
Воспаленными губами,
А потом, вздохнув печально,
Поклонился Сартакпаю.
«Богатырь, к тебе скакал я,
Сто коней сменив в дороге.
Богатырь, тебе спешил я
Рассказать о страшном горе...
Там, в долинах Артыбаша,
В голубых горах Чемала,
Ходит голод по аилам;
Словно тени, люди стали;
Солнце высушило травы,
Зноем кедры опалило.
Притаились реки в недрах —
Плачут, сжатые камнями.
Богатырь, из недр их вырви,
Из кромешной тьмы ущелий,
Дай им вольную дорогу,
Жизнь верни в долины наши...»
А когда уехал всадник,
Сартакпай покой утратил.
Много дней не ел он пищи,
Много дней воды он не пил.
Не ложился отдыхать он
На постель из хвойных веток, —
У костра сидел ночами
И курил за трубкой трубку.
И когда заря зардела,
Крася реки и озера,
И росой умылись травы,
Сартакпай задумал дело.
Адучи позвал он в юрту,
Раскурил и подал трубку.
«Сядь, сынок, со мною рядом
И послушай, что скажу я...
Жил когда-то на Алтае
Байбарак — могучий батыр.
Мог он вырвать кедр с корнями,
Мог плечом подвинуть гору.
Но однажды он увидел
Каракыс из рода Туба,
Ту, что дивной красотою
Солнце светлое затмила.
У нее глаза, как звезды
По весне в глубоком небе,
А лицо белее снега
На вершине Чаптыгана.
Запоет она, и голос
По всему Алтаю слышно, —
Колокольчиком задорным
Песня катится по склону.
Из-за глаз ее веселых,
Из-за щек ее румяных
Байбарак, могучий батыр,
В миг один ума лишился.
Чтоб ему досталась в жены
Каракыс из рода Туба,
Он в горах с богатырями
Бился, скалами бросаясь.
Но пока ходил он в битвы,
Та, что с солнцем несравнима,
Отдала другому сердце,
Позабыла Байбарака.
Много лет в горах Алтая
Байбарак могучий прожил,
Бесполезно тратя силы
На ненужные затеи.
И никто о нем не вспомнит
В наши дни хорошим словом.
Жизнь его с полынью схожа:
Куст высок, а что в нем толку?
Только тот, кто каждый подвиг
Совершает для народа,
Кто живет на счастье людям,
Будет жить в сердцах их вечно...»
Сартакпай из юрты вышел
На зеленый берег Чуи,
Над рекой прохладной встал он,
Показал на юг рукою.
Там, по синей глади неба,
Словно гуси, тучи плыли,
Там дремала в белой шубе
День и ночь гора Белуха...
«Ты ступай, сынок, к горе той,
Оттолкни ее, старуху,
И Катунь из плена вырви,
Укажи ей путь в долины...»
Сартакпай простился с сыном,
На коня вскочил проворно.
С места яростно помчался
К Артыбашу иноходец.
2
Тишина стоит в долинах,
Опаленных суховеем.
Только слышно — стонут люди:
«Богатырь, спаси от смерти»...
Только слышно, как повсюду
Плачут, сжатые камнями,
Реки светлые Алтая:
«Богатырь, дорогу дай нам!»
У березы белоствольной
Сартакпай коня оставил
И пошел туда, где в скалах
Бились волны Юлу-Коля.
Он плечом скалу отбросил,
Пальцем борозду провел он,
И тотчас за пальцем следом
Чулышман-река помчалась.
А в нее с окрестных склонов,
С гор крутых, покрытых лесом,
Ручейки помчались с песней,
Родники забили щедро...
В этот час попутный ветер
Вдруг принес из Кош-Агача
Тихий плач ручьев и речек —
Сартакпай его услышал.
Протянул туда он руку,
Растолкал седые камни,
И легла в горах высоких
Для Башкауса дорога.
Воды весело сверкнули,
Зажурчали, убегая.
Богатырь, любуясь руслом,
Рассмеялся вместе с ними.
Побратав Башкаус быстрый
С белопенным Чулышманом,
Он повел поток их бурный
К синим склонам Артыбаша.
Оживилась вся природа:
Птицы радостно запели,
Даже маленькие пчелки
Над цветами закружились...
Заглянуло солнце в юрты,
Радость светлая пришла в них.
Пил кумыс алтаец каждый
За здоровье Сартакпая.
И до самого рассвета
У костров звенели струны,
О большом, народном друге
Пели песни топшуристы.
В небе звезды золотые
Молча слушали те песни,
Бледный месяц над горами
Зачарованный их слушал.
А в лощине, у березы
Сартакпай остановился:
«Где же сын мой? Почему он
Не идет ко мне навстречу?»
В это время пестрый дятел
Опустился на березу.
Сел на ветку красногрудый
И воскликнул: «С добрым утром!»
«Пестрый дятел, милый дятел, —
Сартакпай промолвил птице, —
Я давно не вижу сына,
Ничего о нем не слышу.
Ты слетай к горе Белухе,
Поднимись к ее вершинам,
Разыщи там, дятел, сына,
Посмотри его работу».
Взвился в небо пестрый дятел,
Полетел навстречу солнцу
Высоко над облаками,
Что за горы зацепились.
Адучи-Мерген с Белухи
Вел Катунь, в горах петляя.
Близ себя жены не видя,
Он трудился с неохотой.
Между голых круч Уймона,
Как стекло, блестя на солнце,
Кабаргой Катунь бежала,
Перескакивая камни...
Возле Коксы на полянке
Адучи прилег на отдых.
Захрапел с такою силой,
Что все горы задрожали.
Здесь его увидел дятел.
«Адучи, проснись скорее,
Ты дорогою ошибся,
Ты ведешь Катунь на запад—
Поверни ее к востоку.
Адучи, вставай скорее,
Поспеши отцу навстречу.
Ждет тебя у Артыбаша
Твой прославленный родитель!..»
Солнце так и не успело
Сесть за снежную Белуху, —
В тихий час его заката
Дятел был на Артыбаше.
Пролетел он над долиной,
Над березой покружился,
Сел на ветку красногрудый,
Звонко крикнул: «Добрый вечер!
Богатырь, я видел сына,
Он с дороги сбился малость,
Через трое суток будет
Ваш сынок на Артыбаше...»
«Милый дятел, славный дятел,
Ты мою исполнил просьбу.
Научу тебя за это
Добывать умело пищу.
Не ищи в земле козявок,
Не порхай по тонким веткам,
А вцепись ты в ствол когтями
И воскликни: «Киук-киук!
За горой, у водопада,
Есть цветок — питомец радуг.
Лепестки его душисты,
Лист и стебли меда слаще.
На обед поторопитесь!»
Тотчас жадные букашки
Из щелей полезут скопом,
Чтобы съесть цветок чудесный..
Вот тогда ты и лови их...»
...Ожидая весть от сына,
Сартакпай держал свой палец
Трое суток в Артыбаше,
В голубой его долине.
Воды озера большого —
Золотого Алтын-Коля
За три дня и за три ночи
Натекли к нему под палец.
И повел из Алтын-Коля
Сартакпай великий Бию.
Засвистел в ущельях ветер,
Гулко скалы загремели...
В то же время у Чемала,
Обливаясь жарким потом,
Адучи-Мерген поспешно
Расчищал Катуни русло.
Наконец в степи привольной
Сартакпай увидел сына
И, шагнув ему навстречу,
По-отцовски обнял крепко.
И когда с разбега Бия
Обнялась волной с Катунью,
И когда родные сестры
Стали Обью величавой,
Шестьдесят племен Алтая
Увидали с гор высоких:
Светлых рек алтайских воды
В океан неслись далекий.
Шестьдесят племен Алтая
Закричали дружным хором:
«В год счастливый ты родился,
Сартакпай наш благородный!»
Облака смахнув рогами,
В путь далекий месяц вышел,
И над Обью величавой
Заискрились чьи-то сети.
Сартакпай присел на камень,
Вынул трубку и промолвил:
«Это славное начало
Наших дел, сынок, с тобою...
Завтра утром, только зорька
Запылает над горами,
Я уеду ненадолго
К голубому Керулену6.
Я хочу узнать о том, как
Там, в степи, живут народы.
Не напрасно говорится:
«Тот силен, кто знает много»:
Слушай мой наказ отцовский:
С праздной ленью не дружи ты.
Грозной силой наделенный
Должен славен быть делами».
3
Много раз луна всходила,
А ее сменяло солнце.
Много раз желтели травы
И опять цвели на склонах.
И однажды пестрый дятел
Стукнул клювом по березе
И воскликнул: «Киук-киук!»
Белобокие сороки
Услыхали голос дятла:
«С голубого Керулена
Сартакпай вернулся в горы!»
От сосны к сосне летели,
От горы к горе спешили
Белобокие болтуньи,
Стрекотали без умолку:
«С голубого Керулена
Сартакпай вернулся в горы!»
Зашумели в дебрях ветры,
Понесли на легких крыльях
По долинам Артыбаша,
По ущельям Чулышмана:
«С голубого Керулена
Сартакпай вернулся в горы!»
Пел Башкаус на яругах,
Разбиваясь об утесы,
И зеленою волною
В берегах Катунь шумела:
«С голубого Керулена
Сартакпай вернулся в горы!»
А под кедром, в белой юрте,
На кошме из белой шерсти,
Адучи-Мерген все так же
Пил кумыс с Оймок-женою.
Как скала широкоплечий,
Жирный, словно сто баранов,
День и ночь валялся в юрте,
Позабыв наказ отцовский.
«Богатырское ли дело, —
Думал он, — ворочать камни,
Для людей неблагодарных
Проводить в горах дороги?..
То ли дело — в белой юрте,
На кошме из белой шерсти
Пить да пить кумыс прохладный,
Заедая жирным сыром!»
В это время пестрый дятел
Опустился в зелень кедра,
Стукнул клювом в двери юрты
И воскликнул: «Киук-киук!..
Адучи, на вашу радость,
Ваш почтеннейший родитель
С голубого Керулена
Возвратился снова в горы!»
Адучи, услышав дятла,
Восемь раз белел от страха.
Он сказать не может слова.
Будто костью подавился.
А над белою кибиткой
Вьется дятел, пестрый дятел:
«Ваш почтеннейший родитель
С голубого Керулена
Возвратился снова, в горы!»
4.
На пятнистом иноходце
По корумникам7 сыпучим,
По крутым и гулким скалам
Сартакпай великий едет.
А за ним по узкой тропке
Адучи-Мерген с женою
На каурых лошаденках
Едут хмурые, как тучи.
Сартакпай давно не видел.
Быстрых рек, озер прохладных,
Над которыми нависли
Кедрачей косматых гривы.
Он глядит из-под ладони
На окрестные долины,
На высоты, где маральник
В алый цвет окрасил склоны.
Там кандык8 горит повсюду
Голубыми огоньками,
И черемуха, качаясь,
Лепестки свои роняет.
Пробежал сохатый мимо,
Он сохатого не тронул,
Кабарга промчалась мимо,
Он стрелы не вынул даже...
Как таежная саранка,
Его сердце расцветало,
И от радости волнуясь,
Он курил за трубкой трубку.
Лишь у брода на минуту
Богатырь седло оставил,
Утолил из речки жажду
И опять вперед поехал.
Но чем дальше шла дорога,
Подымаясь выше в горы,
Все мрачней сдвигались брови
Над глазами Сартакпая.
«Адучи, — сказал он сыну, —
Может, я ослеп в дороге?
Что-то я, куда ни гляну,
Дел твоих нигде не вижу...»
От стыда в тот миг сгорая,
Адучи вздыхал глубоко.
Не найдя в ответ ни слова,
Он коню уткнулся в гриву..
... На пути гора Верблюжья
Подпирает шапкой небо.
Облаков седых обрывки
На горбах ее повисли.
На лужайке, под березой,
У костра сидят алтайцы,
Молчаливо трубки курят,
На крутую гору глядя.
Сартакпай остановился:
Дальше нет коню дороги,
Даже тропки кабарожьей
Он нигде найти не может.
Человек рожден не птицей, —
Сартакпай сказал, волнуясь. —
Не имея сильных крыльев,
Не взлетишь стрелою в небо.
Не козел он, чтобы прыгать
По горам на камень с камня,
Не змея он, чтобы ползать
Вверх и вниз на голом брюхе...»
Снял он лук свой богатырский,
Шестигранную стрелу взял,
Тетиву из жил маральих
Натянул с могучей силой.
Беркут круг еще не сделал,
Но уже сошлись лопатки
На спине у Сартакпая,
И тогда пустил стрелу он...
Вся тайга к земле приникла,
Солнце в тучах утонуло,
Вспять проворно повернули
Перепуганные реки...
И когда, развеяв тучи,
Солнце снова заблистало,
Успокоенные реки
Потекли своим теченьем,
Шестьдесят племен Алтая
Увидали с гор высоких:
Где была гора Верблюжья —
Половины не осталось!
Шестьдесят племен Алтая
Дружным хором закричали:
«В год счастливый ты родился,
Сартакпай наш благородный!»
Богатырь смотрел с улыбкой,
Как дорогою широкой
Мчались радостно алтайцы
На гривастых, резвых конях.
И пока в далеких скалах
Дробный стук копыт не замер,
Он стоял скрестивши руки,
Делом славным окрыленный.
5
«А теперь давай посмотрим,
Как провел Катунь в горах ты, -
Сартакпай промолвил сыну, —
Хорошо ли будет людям?..»
Он вскочил на иноходца
И помчался без оглядки,
А за ним, потупив взоры,
Адучи с Оймок спешили.
У подножья Согон-Туу,
Над зеленою Катунью
Сартакпай остановился
И на сына глянул хмуро.
Он увидел, как в ущелье,
Друг на друга набегая,
Волны грозные клубятся,
К облакам бросая гребни.
«Богатырь! — река взмолилась, —
Повелитель рек Алтая!
Ты раскалываешь горы
Шестигранною стрелою,
Ты своей рукою смелой
Жизнь даешь озерам светлым,
Но давно тебя прошу я
Просьбу слезную исполнить.
По долинам Яломана,
По ущельям Ороктоя,
Белой лошадью скачу я
С голубых вершин Белухи.
По твоей по доброй воле,
Там, где водам нет преграды,
Я слилась с сестрою Бией
И помчалась к океану.
Но мешает Согон-Туу
Мне бежать еще резвее.
Сартакпай! Стрелою звонкой
Расколи ты Согон-Туу...»
И опять на дне ущелья,
Налетая друг на друга,
Волны грозно заклубились,
К облакам бросая гребни.
Сартакпай снял лук крылатый
С тетивой из жил маральих.
Но Оймок лисицей хитрой
Повернулась и сказала:
«Сколько б в синем поднебесье
Ни парил орел могучий,
Все равно он на закате
Отдыхать в гнездо садится.
Уважаемый родитель,
Старость требует покоя...
Вы на сына положитесь,
Пусть и он покажет силу...
Адучи стрелою меткой,
Как и Вы, родитель славный,
На ходу разит марала,
На лету сбивает птицу».
«Хорошо Оймок сказала! —
Сартакпай заметил сыну, —
Если так, то я не против,
Ты стреляй, а мы посмотрим».
Долго целясь в Согон-Туу,
Адучи синел с натуги,
У него на жирном теле,
Как веревки, жилы вздулись.
Но, пустив стрелу по ветру,
Адучи упал на камни.
Десять раз перевернувшись,
Он вставал и снова падал.
Стыд терзал его: изнежась,
Он стрелу пустил без силы, —
Как стояла Согон-Туу,
Так стоять она осталась.
«Воробьев пугать горазд ты!» -
Сартакпай сказал с улыбкой
И, на камни сбросив шубу,
Встал на правое колено.
Взял он в руки лук упругий,
Взял стрелу он из колчана.
Тетиву из жил маральих,
Натянув, запеть заставил.
И когда у Сартакпая
На спине сошлись лопатки,
В лоб широкий Согон-Туу
Он пустил стрелу со свистом.
Вся тайга к земле приникла,
Утонуло солнце в тучах,
Вспять проворно повернули
Перепуганные реки.
А когда, развеяв тучи,
Солнце снова заблистало,
Успокоенные реки
Потекли своим теченьем, —
Шестьдесят племен Алтая
С гор высоких увидали:
Золотая Согон-Туу
Развалилась на две части.
Шестьдесят племен Алтая
Дружным хором закричали:
«В год счастливый ты родился,
Сартакпай наш благородный!»
А Катунь вся в белой пене,
Будто взмыленная лошадь,
Побежала новым руслом,
Прославляя Сартакпая.
6
По горам бродило лето,
Отцветал маральник алый,
Пела иволга утрами —
Желтогрудая певунья.
Возле устья пенной Чобы
Сартакпай сидел и думал.
Мысли птицами порхали,
В голове свивая гнезда.
А у ног его, беснуясь,
Разъяренною волчицей
В берега Катунь вгрызалась,
Выворачивая камни.
На кипящий омут глядя,
Сартакпай сказал в раздумье:
«Как же, сын мой, в этом месте
Ездить с берега на берег?
Я решил, что нам под силу
Мост построить на Катуни...
Пусть нас путники с любовью
Вспоминают добрым словом».
Адучи-Мерген ни слова
Не сказал отцу на это.
Он усталым притворился,
Глаз своих поднять не смея.
«Отдохни ступай немного, —
Сартакпай позволил сыну, —
А когда наступит вечер,
Приходи ко мне на помощь...»
...Над подоблачным Алтаем
Поднимался бубен солнца,
Сартакпай в кипящий омут
Рушил каменные глыбы.
Ночь упала на долины —
Богатырь забыл про отдых,
И на плечи глыб высоких
Ложил мраморные плиты.
А Катунь, шумя волнами,
Мчалась бешеным галопом.
Гнул к земле деревья ветер.
Облака в выси клубились.
И когда взревела туча,
Налетая на другую,
Просвистев кнутом пастушьим,
Гору молния стегнула.
Сартакпай взмахнул рукою,
Быстро молнию схватил он
И ее с размаха вставил
В ствол расщепленной березы.
Отступила темь ночная
И в ущельях притаилась.
Сартакпай с себя снял шубу,
На булыжник шапку бросил.
Он кидал с могучей силой
Камень к камню, глыбу к глыбе,
И они, ложась покорно,
Над рекою нависали.
Пятьдесят четыре локтя
Проложить ему осталось,
Чтоб мостом соединились
Берег с берегом навечно.
Богатырь остановился:
Не идет ли сын на помощь?
Но все так же спали в юрте
Адучи-Мерген с женою.
«Будьте прокляты вы оба!» —
Сартакпай воскликнул гневно
Так, что небо всколыхнулось,
Так, что горы задрожали.
И от крика Сартакпая
Покачнулся мост и рухнул.
Поднялись до неба волны,
Гул пронесся по ущельям...
Адучи с Оймок вскочили,
Затряслись от страха оба
И, гусями обернувшись,
Над Катунью полетели.
Сартакпай со злостью вслед им
Бросил камень стопудовый.
Посейчас лежит тот камень
В голубой степи Курая...
Что же сталось с Сартакпаем, —
Не рассказывают песни.
Но живет молва в народе
О делах его великих.
Наклонись к воде студеной
И спроси о Сартакпае,
Прошумит волна речная:
«Я поила Сартакпая...»
Ты пройди по всем долинам,
И везде цветы прошепчут:
«Здесь скакал быстрее ветра
Сартакпай на иноходце...»
А когда у ветра спросишь —
Пропоет рассветный ветер:
«Я носил на легких крыльях
Звонкий голос Сартакпая...»
Если спросишь у березы —
Скажет белая береза:
«Отдыхал не раз великий
Под моей густой листвою...»
Если спросишь у народа,
Скажет весь народ Алтая:
«Он не умер, он бессмертен,
Сартакпай наш благородный!»
***
Удилами звенела полночь.
Смолкли струны. И стало тихо.
Лишь с берез мимоходом ветер
Осыпал золотые листья.
Над джайраньей крутой горою
Отдыхал тонкобровый месяц,
Да тянулись в прохладном небе
Запоздалые птицы к югу...
Я сидел у костра и думал
О веках, сединой покрытых,
О крылатой мечте народа,
Что не знает себе преграды.
Так бывает: в глухой трущобе,
Где и солнце не светит даже,
Из-под корня могучего кедра
Вдруг родник зажурчит веселый,
Чтоб потом ручейком гремучим,
На пути пробивая камни,
Быстролетно бежать в долину
И с другими ручьями слиться...
Я представил: в аиле бедном
Под рыдание струн топшура,
В зимний вечер мечтал кочевник
О далеком, туманном счастье.
Что он видел — кочевник вечный,
Закрывая усталые веки?
Что ему в тихий час мечтаний
Рисовал воспаленный разум?
Он, быть может, в пустыне знойной,
Где под пылью солончаковой
Истлевают верблюжьи кости,
Видел поросль деревьев юных,
Что в горах, в неприступных скалах,
Вместо вьющихся троп звериных
Протянулись дороги всюду.
Изменили теченье реки.
А когда над тайгою притихшей
Бушевали ночные грозы,
Он, мечтая, те грозы видел
В услужении человека...
О, мое золотое время!
Ты, в чудесную быль живую
Волей партии коммунистов
Воплотило мечты народа.
Под звездой твоей пятикрылой
Все меняется, будто в сказке:
Виноград созревает в тундре,
Волга с Доном слились навеки.
Вот смотрю я, и в сердце радость
Разгорелась цветком весенним:
Сколько новых, больших событий
У меня на родном Алтае!
Там сады молодые встали,
Над землею раскинув ветви.
Там, в далекой степи Курайской
Ветер волны хлебов колышет.
Вон, в горах, над седым Урсулом,
Над Уймоном и над Чемалом,
Ярким заревом полыхает
Свет колхозных электростанций.
«Погляди, — говорит мне Бокуш,
Устремив туда взгляд орлиный, —
Это ж молнии Сартакпая
Над горами Алтая светят!»
...Утро новое зарождалось.
Из тумана вставало солнце.
Разноцветными огоньками
Засверкали на травах росы.
Я увидел: по быстрой Бие
Проплывали плоты на стройки
И строителя рек широких
Песней славили плотогоны.
Над зеленой водой Катуни
Мост могучую спину выгнул.
По нему проходили люди
С добрым словом о Сартакпае.
А по тракту, что светлой лентой,
Извивается в синих долах,
С горы на гору поднимаясь,
Вел машину кочевник бывший.
Сартакпай — сын мечты народной,
Ты, пройдя через толщу столетий,
Молодея, шагаешь с нами
По земле, где легко поется!
Примечания.
1 Топшур — алтайский музыкальный инструмент.
2 Согра — болотистая местность.
3 Кайчи — сказитель.
4 Анчи — охотник.
5 Арчемаки — переметные сумы.
6 Керулен — река в Монголии.
7 Корумники — каменная россыпь.
8 Кандык — цветок.
Источник.
Козлов, К.И. Сартакпай-строитель (По мотивам алтайских народных сказок). Рисунки художника В. Заборского - Алтайское книжное издательство, Барнаул, 1953. - 34 с.
Перевод в текстовой формат и редакция Е. Гаврилов. 3 июля 2015 г.
Ссылка на сайт обязательна!