Алтарыкова А. Чейнеш
- Информация о материале
Справка: Павел Кучияк
С Павлом Васильевичем Кучияком мы встретились на первой читке пьесы «Чейнеш» в студии национального театра. В первом варианте пьесы главная героиня погибает, и нам такая концовка не понравилась.
После прочтения пьесы Павел Васильевич стал спрашивать наше мнение. Сначала мы стеснялись. Но потом, почувствовав его искренность и простоту, стали высказываться. Сам Павел Васильевич, казалось, не был автором, так активно обсуждал вместе с нами пьесу, подбадривал: «Я тоже об этом думал» и т. п. А когда не соглашался, то просто и убедительно объяснял, почему этот герой должен именно так поступить, а не иначе. Так читка закончилась бурным обсуждением, и мы разошлись с радостным предчувствием новой, интересной работы.
Через месяц состоялась вторая читка, и мы убедились, что автор многое переработал, учел замечания, и пьеса стала лучше, богаче содержанием, ярче образами. При этом, к нашей общей радости, полюбившаяся нам героиня «не погибает».
С большим воодушевлением мы приступили к работе над постановкой «Чейнеш». И самое деятельное участие в ней принял автор — Павел Васильевич. Особенно неоценима была его помощь режиссеру театра И. С. Забродину, человеку пока что новому в Горном Алтае. Сам Павел Васильевич играл одну из главных ролей — бая Козуйта. Играл великолепно, правдиво. Глядя на него, и мы, казалось, без особых усилий вошли в свою роль.
Надо сказать, что работу над пьесой Кучияк продолжал и во время репетиций. Помню такой момент: я играла в спектакле мать Чейнеш — Баланку. В четвертом акте, действие которого происходит в юрте родителей Чейнеш, одинокая, утратившая надежды на лучшую жизнь Баланка поет грустную песню. На одной из репетиций этой сцены я вспомнила мелодию народной песни, сохранившейся в моей памяти с детства. И я тихо начала напевать эту мелодию.
В это время Павел Васильевич вместе с композитором А. М. Ильиным сидели в зале и, услышав мое пение, прервали свой разговор. Едва я допела, как Павел Васильевич восторженно захлопал в ладоши и попросил меня еще раз спеть эту песню. Потом я по просьбе Ильина несколько раз пропела эту мелодию. Так она вошла в спектакль.
Позднее Павел Васильевич сказал мне: «Молодчина! Красивая мелодия, наша, майминская, притом старинная».
Когда поставили премьеру «Чейнеш» — это был настоящий праздник! И последующие представления проходили с большим успехом.
Настал день, когда мы со спектаклем «Чейнеш» поехали по селам области. Это были дни нашего нескончаемого праздника. Особенно в алтайских селах.
События, которые легли в основу пьесы, были свежи в памяти людей старшего поколения, может быть, поэтому так непосредственно воспринимались многие сцены. Помню такой случай: когда Яжнай, сын бая Козуйта, «убитый», упал близко к авансцене, из зрительного зала подбегали, трогали его, чтобы убедиться, действительно ли убит ненавистный байский отпрыск.
После спектакля зрители долго не расходились. Праздник, начатый нашим спектаклем, продолжался до утра. Всю ночь пели песни, затевали игры и расходились уже не домой, а прямо на работу. Павел Васильевич тоже всю ночь был с молодежью, слушал песни, сам пел, а потом долго восхищался какой-нибудь услышанной новой песней. И так без сна ехал с нами в другое село, где все начиналось сначала...
В 1939 году был объявлен смотр театров Алтайского края. Наш театр поехал на этот смотр со спектаклем «Чейнеш». Все мы были начинающими актерами, потому было понятно наше волнение: ведь нам впервые предстояло соревноваться с профессиональными актерами. Павел Васильевич, хотя и волновался вдвойне — как автор пьесы и как актер, много шутил, старался для каждого из нас найти теплые, подбадривающие слова. И в шутку и всерьез он говорил: «Где ошибетесь, старайтесь этого не показать, продолжайте, зритель-то ведь не знает алтайского языка».
И вот мы перед зрителями Барнаула. Наш театр выступал в последнюю очередь. Наши нервы были уже на пределе. Но то, как восторженно приняли нас зрители, превзошло все наши ожидания. Уже в ходе первого акта мы почувствовали, что наш алтайский язык не барьер, зритель понимает нас и принимает. Это чувство окрыляло нас от сцены к сцене, и, пожалуй, никогда с таким подъемом мы не играли свои роли, как в тот памятный вечер. Каждое действие завершалось под бурные аплодисменты. А когда спектакль закончился, то мы были оглушены шквалом аплодисментов, оваций, сцена была закидана цветами, вызывали автора пьесы, постановщика.
На другой день все участники смотра собрались, чтобы прослушать решение жюри. Председатель жюри начал свою речь так: «Все говорят, что национальный театр сыграл хорошо. А я скажу: «Нет, не хорошо!»
Мы все замерли: как же так? А вчерашние аплодисменты, цветы? Но после паузы слышим: «Нет, не хорошо, а здорово! Отлично! Сверхотлично!» И тут грянул взрыв аплодисментов участников смотра, членов жюри. А потом председатель жюри продолжил: «И самое замечательное то, что сам автор пьесы играет в спектакле. Это почти невиданное явление! Да еще как играет! Отлично играет! Автор да еще талантливейший артист!» И снова горячо и долго аплодировали, теперь уже Павлу Васильевичу, который стоял, смущенно улыбаясь.
На смотре мы завоевали первое место и право поехать в Москву на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку. Это было признание нашего театра, это был наш праздник.
Поездка в Москву состоялась, но выступить там со спектаклем «Чейнеш» нам не удалось. Началась война с белофиннами и вагон с нашим театральным реквизитом не прибыл вовремя. Но тем не менее пребывание в Москве оставило у нас у всех неизгладимое впечатление. Ведь все мы, кроме П. В. Кучияка и И. С. Забродина, впервые были в столице. Десять дней знакомились с ее достопримечательностями, а вечером с трепетом переступали порог знаменитых театров — Малого, Художественного...
Павел Васильевич Кучияк был душой нашего национального театра, он болел за каждого из нас, радовался как собственному успеху удачно сыгранной кем-то из нас роли. Не могу не вспомнить, как слово «талант» он сказал и обо мне. Я должна была играть роль Кабанихи по пьесе Островского «Гроза». Видимо, я слишком молода была по возрасту, чтобы войти в роль сварливой старухи, и у меня на первых порах ничего не получалось. На репетициях режиссер нервничал, ругал меня, доходило почти до слез. И вот спектакль готов и предстал перед комиссией. После спектакля я почувствовала, что роль все-таки получилась, однако была не совсем уверена, понравилась ли комиссии, своим коллегам. Но когда я по вызову вышла на сцену, то увидела, как Павел Васильевич легко и стремительно пробежал по залу, вскочил на сцену и, широко раскинув руки, крепко обнял меня, повернулся к комиссии и закричал: «Вот кто настоящая артистка! Настоящий талант!»
Не знаю, кому так долго аплодировали — мне ли, восторгу ли Павла Васильевича.
Среди нас в то время самой талантливой была Ольга Сарина, исполнительница ролей главных героинь. Я же чаще всего играла, как мне казалось, роли второстепенные. Роль Кабанихи для меня была первым серьезным испытанием. А Павел Васильевич часто говорил: «Не то важно, что ты играешь главного или неглавного героя. Важно создать правдивый образ, донести его до зрителя. В этом главная обязанность артиста...»
Кучияк был не только талантливым драматическим актером, он был великолепным артистом эстрады. Вспоминаются наши гастроли по Новосибирской, Кемеровской областям и Алтайскому краю. Везде наш коллектив принимали хорошо. Но когда на сцену выходил Павел Васильевич, то зрители бывали окончательно покоренными. Они готовы были часами его не отпускать, кричали, топали ногами, как только он делал движение уйти со сцены. Виртуоз, импровизатор, он прекрасно играл на всех национальных инструментах — шооре, комусе, под аккомпанемент топшура пел героические сказания, исполнял горловое пение. До сих пор не встречала человека, у которого, помимо красивого голоса, был бы такой многообразный репертуар песен, мелодий. Он был бесконечно разнообразен, каждый раз что-то новое появлялось в его мелодиях, во всем его облике. Вот он изображает запоздалого путника, приехавшего из далекого урочища, а вот человека, который оказался в селе, где быт и нравы людей для него необычны. Потом незаметно переходит к собственным сказкам, и зритель опять умирает со смеху. Держался на сцене просто, без лишних жестикуляций, и во всем его облике было какое-то подкупающее обаяние. И алтайский акцент в его русской речи, казалось, еще больше усиливал это обаяние.
Обычно слухи о наших концертах шли впереди нас. Поэтому, когда мы приезжали в следующее село, нас уже ждали, в клубе «негде было яблоку упасть». Часто из помещения клуба, который не вмещал всех зрителей, мы переносили выступление прямо под открытое небо.
Для всех нас Павел Васильевич Кучияк был другом с добрым, отзывчивым сердцем. Его искренняя натура была нетерпима ко всякой лжи, зазнайству. Он остался в нашей памяти настоящим человеком, талантливым драматургом и актером.
***
АЛТАРЫКОВА АННА ПЕТРОВНА — заслуженная артистка РСФСР. В 20-е годы вступила в комсомол. После окончания педагогического техникума работала учительницей в одной из сельских школ. В 1936 году была принята в только что организованную театральную студию, после окончания которой стала артисткой областного национального драматического театра. За время работы в театре ею сыграно более 30 ролей в советских и зарубежных классических пьесах. За самоотверженный труд награждена орденом Трудового Красного Знамени.. Избиралась депутатом Алтайского краевого Совета народных депутатов.
Кучияк, Павел Васильевич. Воспоминания. Дневники. Письма. Алт. кн. изд-во. Горно-Алт. отд-ние, 1979. - 213 с.
Переведено в текстовой формат Е.Гавриловым, 26 сентября 2015 года.