Капитанов Олег Викторович
- Информация о материале
Чтобы любить горы по–настоящему, надо очень много о них знать. Я хотел бы, чтобы все, кто отправляется в горы, хорошо изучили их жизнь, опасности. Были технически вооруженными. Не жалели бы для этого времени. Только тогда можно в полной мере почувствовать их зов, их величие и красоту. Только тогда.
Родился 1 апреля 1946 года.
Инженер, закончил ЛЭТИ (1971).
Уехал в Таджикистан на Нурекгэсстрой, где начал работать верхолазом и в последующем стал профессиональный верхолазом и альпинистом.
В 1984 получил второе высшее образование – закончил ТГИФК.
14 лет был начучем а/л «Варзоб»;
1990-1991 - начуч а/л «Артуч».
Уехал из Душанбе в 1992 году в Калининград, а в 1994 вернулся в Питер.
В настоящее время - главинженер ООО «Стройуниверсал».
Первое восхождение – 1965. МС-1974. Жетон «Спасотряд» – 1968; участвовал в 18 спасработах. Инструктор 1 категории (1981).
Кол-во восхождений, всего – 142, в т.ч.: 5а – 12, 5б – 30, 6 к/тр. – 11; первовосхождений –2; первопрохождений – 7.
Участие в Чемпионатах СССР по альпинизму: 1973 - 2 место; 1974 - 2; 1975 – 3; 1975 - 3; 1976 - 3; 1978 - 1/2; 1979 – 3; 1982 – 1; 1984 – 3.
Судья по скалолазанию республиканской категории (1986).
2001 – избран Президентом ФА СПб.
Специальное интервью для Алтайского края [22 ноября 2009 г.]
Евгений Гаврилов: – Олег Викторович, несколько слов о последних ваших горных восхождениях и Ваших планах, связанные с горами.
Олег Капитанов: – Как всегда устраивать учебно–тренировочный сборы для разрядников и новичков нашей Федерации, отправлять учиться альпинистов в школы инструкторов, готовить общественников- спасателей, а также сборные команды к выступлениям в соревнованиях любого класса.
Что касается собственных восхождений, это как получится, т.е. по обстоятельствам. В прошлом году после ряда легких восхождений, стартовали на штурм Северо-восточной стены Адамташ в Фанских горах по маршруту шестой категории сложности. Однако из-за теплой погоды в районе стенные маршруты стали опасными из-за камнепадов, и нам пришлось уйти, сняв обработанные веревки.
Фанские горы находятся в предгорьях Памира на стыке Зеравшанского хребта и отрогов Гиссарского. Исключительно красивый и популярный район. Здесь успешно работают два спортивных центра: « Вертикаль» и «Артуч», предоставляющие услуги многочисленным туристам и альпинистам. Маршруты шестого категории здесь очень сложные.
– Олег Викторович, ваша работа скорее организаторская. Чем она интересна?
– Я занимаюсь альпинизмом с 1965 года. В последние годы я – президент Федерации альпинизма в Санкт–Петербурге. До этого жил в Таджикистане, строил Нурекскую ГЭС и руководил Федерацией альпинизма Таджикистана.
Мне нравится жить, работать, что–то творить в когорте этих сильных, в чем–то чудаковатых и романтичных людей. Мне очень комфортно в альпинистском сообществе. Сейчас уже на первый план выходит новое поколение альпинистов, которое мы поставили на ноги после развала СССР. Пришла их пора развивать альпинизм далее.
А что мне дал альпинизм?.. Когда занимаешься интересным делом среди интересных людей – это большое счастье. Я получил огромный опыт работы с молодыми людьми и большое удовлетворение от того, что имел и имею, отношение к их формированию, воспитанию личности.
– Олег Викторович, помните Вы свои первые горы и как Вы пришли в них?
– На доске объявлений Ленинградского электротехнического института, куда я поступил в 1965 году, я прочитал сообщение о наборе новичков в секцию альпинизма. Накануне мне попался на глаза журнал «Огонек», на обложке которого ярко одетый спортсмен прыгал через ледовую трещину, а за ним в лучах солнца были потрясающей красоты горы. Восхитительный кадр, он и сейчас у меня перед глазами. Поэтому, не задумываясь, я сразу пришел в секцию и стал активно тренироваться.
Я, вообще, рассуждаю так: каждый человек в жизни слышит какой-то зов. Зов неба – летчик, зов мысли – шахматист, альпинист – зов гор. Так и формируются когорты людей. Дальше уже бесполезно объяснять что привело. Вот привело – и все.
Лазать по скалам я научился еще до поступления в ВУЗ, когда жил на Севере в Мурманской области в п. Видяево, откуда атомоход « Курск». Там много сопок и скал. Мне нравилось загадывать своим друзьям «скальные» задачи, т.е. пройти маршрут так, которые пролез я. Не у всех это получалось. Я показывал снова и т.д.
Первые восхождения я совершал на Кавказе и до сих пор считаю, что это самый отличный полигон для обучения и совершенствования мастерства спортсменов.
На 5 курсе ЛЭТИ я уже считался кандидатом в сборную команду города по альпинизму и скалолазанию. После завершения учебы в Питере остаться не удалось и уехал в Таджикистан на строительство Нурекской ГЭС, на скалолазный участок. Хотел сначала работать просто скалолазом. Но главный инженер строительства, узнав, что я инженер, попросил меня прейти на участок связи в качестве инженера.
В Нуреке я с другом Юрием Яновичем при поддержке руководства стройки организовали горный клуб «Норак». Мы воспитали поколение совсем молодых альпинистов, потом скалолазов. Выступали на чемпионатах СССР непосредственно от НурекГЭСстроя. В общей сложности при участи наших альпинистов были завоеваны две золотых медали, две серебряные и 6 или 7 – бронзовых. У нас была очень хорошая команда и тренеры. После завершения строительства я перешел на профессиональную работу в спорте, стал работать начальником учебной части сначала в альпинистском лагере « Варзоб», затем в а/л « Артуч», при этом окончил Таджикский институт физической культуры, заочное отделение.
– Чем для Вас была интересна и трудна работа начальником учебной части?
– Как я уже говорил очень комфортно работать в когорте близких по духу людей. Возможно, у меня все-таки есть какие–то способности и навыки к преподаванию, поэтому, обладая достаточными знаниями, учил не только участников, но и инструкторский состав. Основная деятельность начальника учебной части – готовить кадры, которые потом учат людей. Мне это очень нравилось как ранее, так и сейчас.
– Что больше всего запомнилось, осталось в памяти за 14 лет?
– Даже так не стал бы выделять. По прошедшие многие годы понял, что самое большое счастье – когда вырастает хороший человек, просто хороший человек. Может быть, это звучит высокопарно – нужный для Родины, для России. У альпинистов так проходит спортивная жизнь. Люди слабые, никчемные, чем выше нагрузка, тем больше, отсеиваются.
Формируется когорта перворазрядников и второразрядников – это просто хорошие люди. С ними просто, приятно работать и даже не важно: станут они чемпионами или призерами или нет. Но если вы видишь, что вырос хороший человек – это самое большое удовлетворение, которое приносила эта работа.
– Участие в спасработах. Что запомнилось?
– Любые спасработы – это большой стресс, потому что происходит несчастье. Как правило, с таким же, как ты, альпинистом. У нас есть священная обязанность, долг – несмотря ни на какие трудности мы все участвуем в спасательных работах. Будь то поисковые работы, транспортировочные работы. Тут нет никаких пределов.
Если случилось ЧП, все готовы идти на помощь, несмотря на то, что опасностей и риска на спасательных работах гораздо больше, чем участие в самом восхождении. Приходится спускать людей, спускать с сопровождением. Это большие нагрузки, сверху летят камни, можно подсечь лавину и т.д., но надо обязательно доставить человека туда, где ему окажут квалифицированную медицинскую помощь, или куда может сесть вертолет.
Спасательные акции разнообразны как по содержанию, так и по техническому воплощению. Успех акции в первую очередь зависит от её четкой организации.
– Олег Викторович, причина несчастных случаев в горах?
– В 90 % несчастных случаев в горах виноват человек. Его тактическая безграмотность. Совершает возбужденные действия, старается кому–то что–то показать и нарушает элементарные правила горовосхождения. Либо теряет бдительность нас спуске. Либо проходит не полную акклиматизацию, какая нужна.
В результате он теряет внимательность на высоте и прочее... Самое главное, чтобы альпинист был подготовлен и технически, и теоретически.
Раньше, когда не было компьютеров, мы много времени проводили в библиотеках. Читали опыт прошлых экспедиций, опыт покорения высоких гор и наращивали теоретическую часть. Она была очень сильной.
Уходит время общественников. Людей, которые читали бы лекции по альпинизму просто так, ни за что, становится все меньше и меньше. Поэтому сейчас теоретическая база современного альпиниста слаба.
Организации, которые проводят школы инструкторов в настоящее время или ведут подготовку альпинистов на жетон «Спасательный отряд», замечают, что первый разряд подготовки современный значительно уступает тому, который был раньше. Отсюда, естественно, и ошибки.
Альпинистские лагеря раньше работали четко, по программам. Положено три дня занятий по скалам, значит, три дня, два снега. три льда и т.д. Они проходили полную программу. А сейчас каждый предоставлен сам себе, по ситуации.
– Качества необходимы организатору, чтобы все получалось. Чтобы не было нечастных случаев, чтобы была очень хорошая подготовка людей?
– Любовь к горам, по-моему, измеряется долей уважения к ним со стороны спортсмена. Если это все в гармонии, то у инструкторов всегда будет желание качественно воспитывать молодых спортсменов, а альпинисты будут очень ответственно относиться к повышению своих знаний на всех направлениях. Однако сейчас мы живем в совершенно другой стране.
Сейчас, в связи с отсутствием профсоюзных альпинистских лагерей, вся работа по воспитанию спортсменов ведется в клубах, которые не обладают достаточными материальными возможностями, чтобы мотивировать работу тренеров и инструкторов. К большому сожалению, время тренеров-общественников ушло. Нужно искать новые пути. Это задача и головная боль всех клубов и Федераций, но выход надо искать.
– У Вас было много восхождений. Какое из них запомнилось больше всего?
– Самое сложное восхождение – не всегда то, что отмечено золотыми медалями. В 1975 году мы прошли Северо–восточную стену пика «Маршала Жукова» так мы его так назвали. Это в Рушанском хребте Памира. Очень красивая гора и мы совершили на неё первовосхождение.
Маршрут технически и психологически сложный и хотя мы получили « бронзу», это не омрачило нашей радости и восторга. Запомнились восхождения на в. Арнавад, Московская Правда, Ягнобская стена, Патхор. В принципе любой маршрут остается в памяти альпиниста, если пройден в хорошей компании.
– Когда вы в 2001 году вернулись после долгого отсутствия в Питер в качестве президента альпинизма, сложились стереотипы, взгляды, которые пришлось ломать
– Мы повторили как бы судьбу государства. У нас был мощный провал, своеобразная разруха. Естественно, многие спортивные коллективы, которые имеют прикладной характер (а альпинизм именно такое), рухнули.
– Пришлось не ломать, а создавать. Спорт, а особенно его прикладные виды, полностью отражали судьбу государства. У нас был мощный провал, своеобразная разруха, в результате которой многие спортивные коллективы не смогли остаться на плаву. Федерациям удалось удержаться только в больших городах, где они были в прежние времена были очень сильны - Красноярске, Москве, Екатеринбурге, Санкт–Петербурге.
Мы поставили перед собой задачу создать платформу для воспитания новых поколения альпинистов, обучить их, поднять их спортивный уровень до первых разрядов и выше. Мы возродили городскую школу по подготовке инструкторов-методистов по альпинизму и, тем самым пополнили тренерский состав когортой молодых инструкторов.
С задачами по сохранению и развитию альпинизма в нашем городе старшее поколение справилось. Вновь заработали все клубы. Мы ежегодно проводим порядка 12–13 спортивных сборов. У нас есть мастера спорта. В этом году стали чемпионами РФ в техническом, скальном и высотно-техническом классах.
То есть, успехи большие. Но, тем не менее, пришло время смены поколений. Нам на смену должны прийти молодые и продвигаться вперед.
– Вы говорите о новом поколении. Какие они?
– Они отличаются от нас динамикой принятия решений и разнообразием интересов. У них другой подход ко многим вещам, что не удивительно. По сути, живем при ином строе, в другой стране. Современная молодежь будет заниматься в первую очередь тем, чем интересно и модно. Федерациям и клубам надо учитывать эти факты.
– Олег Викторович, каких восхождений Вы приверженец?
– Мне всегда нравилось, чтобы группа была самоспасаема. Можно понять людей. Кому–то хочется малой группой сходить. Но всегда надо рассматривать два варианта – белый и черный. Черный – это когда что–то случается. И если человек совершает восхождение соло, тем более, известный человек, и вдруг с ним что–то случается, то, понимаете, сколько людей будет задействовано, чтобы оказать ему помощь. Сколько сорвется всяких планов, сколько будет неприятностей. Это даже невозможно описать.
Все считают, что они такие везучие люди и с ними ничего не произойдет. С этой точки зрения, я отрицаю солистов. Соло-восхождения. Хотя, их понимаю в чем–то.
Вот восхождения в малых группах. У нас есть целые программы самоспасения в двойках. Все–таки, когда есть напарник – это уже хороший шаг. Ходят сейчас маленькими группами не от хорошей жизни. Спорт стал очень дорогим. И когда собирается компания из 6–8 человек на какое–то мероприятие, то, в конечном итоге, остается команда из двух– трёх человек.
Не все могут решить денежные проблемы. Практически всё делают за свой счет. Лишь только очень известным людям удается найти спонсоров, инвесторов под свою программу. Отсюда восхождения в малых группах даже в таких отдаленных районах, как Гималаи, Каракорум, Китай. В этом ничего хорошего нет.
Раньше у нас было так: чем дальше ты уходишь, тем надежнее должен быть тыл. То есть, ваша группа уходит на восхождение, а равноценная оставалась и подстраховывала – мало ли чего. А сейчас уезжают в далекие районы, где у них один спутниковый телефон. Пока бог миловал от крупных аварий. Но очень тревожно.
В свое время мы осуждали иностранцев. За то, что они по снегу, по крутым склонам ходят развязанными, без страховки. Но они объясняли: раз ты не можешь сделать надежную страховку, то какое ты имеешь право связываться с напарником? Если ты слетишь, не дай бог, при чем тут он?
Со временем до нас такая система дошла. Появилось понятие: если нужна страховка, нужна связка. Если она возможна. Если страховку невозможно организовать, то какой смысл связываться? Мы растем в зависимости от того, как люди развиваются в спорте.
Психология одиночек понятна только с позиции молодости – установить какой–то рекорд, быть на высоте, быть во славе. Это как–то возможно. Но потянутся молодые! Он смог, а почему я нет? Контролирующие функции сейчас очень слабые. Никто не может запретить.
И у нас просто будут пропадать люди. Ушел в горы и все. С этой точки зрения, солист оказывает негативную службу.
– Вы упомянули романтику альпинизма. Что вы подразумеваете под романтикой. Что Вам нравится в плане романтики альпинизма?
– Если представлять горы, как Божье творение, то, вряд ли есть что-то более величественное. Эта его трон неподражаемой мощи и красоты. Это невозможно выразить чувствами. Горы таинственны и загадочны, притягивают, зовут за горизонт. Это совсем другой мир. Мы люди равнин и приезжаем в горы совсем ненадолго, поэтому чувство романтики у нас никогда не исчезнет.
Очень большой зов у большой горы. Помню, когда мы оказались первый раз под пиком Ленина, хоть я – не высотник. Но меня прямо туда потянуло.
Сейчас молодые отличаются динамикой. Хотят быстро и много. А у нас таких не было целей, и мы обращали внимание: что вокруг? Это очень здорово привязывало к альпинизму, один из факторов.
Оно так и осталось. По–прежнему могу долго сидеть на тропе и смотреть эту картину. Все вершины – изумительной конфигурации, они меняются от освещения. Это и психологический портрет. Ведь когда сидишь под стеной–громадиной мурашки по телу от страха, когда понимаешь, что тебе придется на нее идти. Потом, потихоньку, день за днем ты к ней привыкаешь и видишь ее как объект восхождения.
Ты понимаешь, что природа идет как бы навстречу восходителю. Эту психологию пронес в себе, и это такой хороший процесс. Многое не встретишь внизу. Многие люди никогда ничего не видели подобного. Ледников, богатство рельефа, потрясающих склонов, лавин, висячих ледников. Как будто попадаешь в другой мир. И он завораживает.
Мы в горах не живем. Приезжаем туда для совершения восхождения или проведения какого–то спортивного сбора. Чувство романтики не исчезает. Потому что целый год ждешь этого и в горах проводишь месяц-два от силы.
Другое дело, может быть, у местных жителей. Мы всегда удивляемся: почему мало альпинистов из местных обитателей, любой национальности. Возможно, они к этому привыкают и чувство романтики у них исчезает. Для них это – привычный фон. У нас нет. Тянет за горизонт, за перевал. А что там? Как было, так и останется на всю жизнь.
– Пытались Вы эту красоту запечатлеть?
– Конечно, мы много фотографируем. Но я пришел к выводу, что все мои фотографии не соответствуют тому, что я вижу. Все–таки, это искусство. Нужно быть настоящим специалистом, уметь видеть. Фотографий у меня много, но потрясающие кадры – это все же подарки.
Мы проводим ежегодные альпинистские вечера, где показываем фильмы, снимки по любому мероприятию, берем с собой художников.
У художника получаются произведения гораздо ближе, чем мои самые лучшие фотографии. Сколько мы брали художников в горы, их потом трудно оторвать от гор. Их тянет, как магнитом. Просят взять еще. Вот как бывает. Это у нас, как показатель.
– Нет сожаления, что вы в свое время не попали на восьмитысячники?
– К этому отношусь философски. Я на высоте болел воспалением легких пять раз. Это говорит о том, что высота – не для меня. Чтобы добиться успеха на высоте, мне необходима более длительная акклиматизация, чем другим. Такова уж специфика моего организма.
Как правило, такого жертвенного времени в экспедициях нет. В альпинизме есть несколько классов: скальный класс, технический класс, высотная техника (это 6500 м) Для меня был и остается самый любимым высотно-технический. Во–первых, там все маршруты комбинированные. Есть и лед, скалы и снег. Именно то, чем альпинизм притягивает.
Я просто радуюсь за ребят. Много узнал о высоте, о восхождениях и по–настоящему, с уважением стал к ней относиться, прочитав книгу Джона Кракауэра «В разряженный воздух» и Букреева «О трагедии 1996 года на Эвересте». Очень четко там описано, как все не просто.
Нет сожаления еще и потому, что у ребят, совершающих восхождения на гиганты, удручающий осадок от лагерей. Как они захламлены, как на всем маршруте висят старые, новые веревки. Никто их не снимает, никто не чистит. Такое впечатление, что они идут по территории рынка, который вот только закрылся. Поэтому восторга они не получают.
Зато получают восторг ребята, которые ходят в новых районах. Там нет даже следов человека. Поэтому все здорово. Это очень дорогое удовольствие.
– Какую музыку Вы любите?
– Вы росли на песнях Владимира Высоцкого. Он всегда у нас звучал у костра, по радио. Высоцкий, Визбор, Клячкин. Сейчас, наряду с ними поют песни Олега Митяева и других замечательных бардов. Красивые, ничего не могу сказать. Но не забывают Высоцкого, Визбора.
– Вам не приходилось с Визбором пересекаться?
– Приходилось, дважды. Дважды он приезжал к нам в альпинистский лагерь «Варзоб», пел песни. Очень интересный человек. С ним было так легко. Он без всего напускного. Просто настоящий, наш родной человек. Он начинал петь и такое впечатление, что ты его знаешь тысячу лет.
Рассказывал, как просовывал голову в кассу и говорил: «Я Борман!», и ему сразу же давали билет до Москвы. То же самое и в милиции, когда его задерживали. Очень хороший человек!
– Ваши пожелания всем, кто любит, ходит, стремится в горы?
– Чтобы любить горы по–настоящему, надо очень много о них знать. Я хотел бы, чтобы все, кто отправляется в горы, хорошо изучили их жизнь, опасности. Были технически вооруженными. Не жалели бы для этого времени. Только тогда можно в полной мере почувствовать их зов, их величие и красоту. Только тогда.
