Чулышманский Благовещенский монастырь

Информация о материале

Благовещенский монастырь

Посетители Озера Телецкое и Чулышмана рисовали эту местность яркими, привлекающими взор красками. Чулышман, действительно, имеет много такого, что принадлежит только ему одному, и нигде в Алтае не повторяется. Путешественники, описывавшие Телецкое озеро с Чулышманской долиной, различно выражали впечатления, произведенные на них видом этой местности. Одни называли ее подавляющею своею грандиозностью, другие восхитительно величественною. А для иных долина Чулышманская казалась слишком угрюмою, теснота и почти отвесная крутизна параллельно идущих горных хребтов напоминала им гроб.

58 ЛЕТ – МНОГО ИЛИ МАЛО?

Историю мужского монастыря на Алтае можно начать с 1859 года, когда в Петербурге по делам миссии находился о. Иоанн, со своим сотрудником рясофором Михаилом (будущим Макарием). Ведь именно ему, иеромонаху Иоанну, Алтайская миссия была обязана первым знакомством с нею Петербурга, в полумиллионном населении которого почти никто и ничего не знал не только о миссии, но и об Алтае... 

Разрешение устроить на Алтае миссионерский мужской монастырь, а затем и приобретение средств для устроения обеих обителей есть следствие проекта о. Иоанна и многих его хлопот. 

О. Иоанн, в поданной г. синодальному обер-прокурору записке в тот год, изъяснял, что все почти члены Алтайской миссии жили и живут порознь, не имея иногда по целому году между собой сношений и близкого общения, столь необходимого для нравственного подкрепления миссионеров на небезтрудном их поприще.

Посему полезно было бы иметь одно центральное место, в виде приюта, в котором миссионеры в случае болезни могли бы найти покой и пособие, а в случае искушений - утешение и участие. Кроме того, учреждение обители для иноков миссионеров в алтайских горах могло бы дать средства заменять одних миссионеров другими, и вновь прибывшим на служение открыть возможность постепенно приготовиться к нему. Наконец, водворение обители, с постоянным служением среди инородцев и раскольников, живущих близ миссии, могло бы содействовать обращению их на путь истины.

Преосвященный епископ Томский Парфений, от которого Святейший Синод требовал обстоятельные соображения по означенному предположению иеромонаха Иоанна, донес Святейшему Синоду, что «учреждение особого общежительного монастыря в Томской епархии, где не только в народонаселении, но и в самом духовном сословии незаметно расположение к монашеской жизни, было бы весьма благотворно, тем более что в Томской губернии на весьма значительном пространстве имеется один только монастырь (в г. Томске), и притом штатный, с незначительным числом монашествующих…»

23 февраля 1859 года Святейший Синод, разделяя мнение Преосвященного о необходимости устройства в алтайских горах общежительного монастыря и признав необходимым предварительно иметь подробные сведения об условиях осуществления монастыря, указом предписал Преосвященному Томскому:

а) избрать местность, на которой должен быть устроен предполагаемый монастырь и, если местность эта не принадлежит духовному ведомству, то об отпуске её монастырю войти с кем следует в сношение;
б) снестись так же с подлежащим гражданским начальством о том, какие поблизости и удобству угодья, принадлежащие казне, могут быть отведены предполагаемому монастырю; и
в) все свои сведения представить Святейшему Синоду вместе с проектом штата монастыря, а также с планами, расходами и сметами на постройки монастырских зданий.

А в 1861 году в Санкт-Петербург прибыл барнаульский 2-й гильдии купец Афанасий Григорьевич Мальков хлопотать об открытии на Алтае миссионерских заведений — женской общины и мужского монастыря. Естественно, Малькову необходимо было на первых же порах заручиться поддержкой какого-либо авторитетного лица. В Москве с особенным сочувствием и вниманием отнесся к этому делу святитель Московский Филарет, снабдивший Малькова письмом к синодальному обер-прокурору.
Инспектор столичной Духовной академии архимандрит Владимир (впоследствии начальник Алтайской миссии, в миру Иван Петрович Петров, епископ Русской православной церкви, архиепископ Казанский и Свияжский, писатель), еще на школьной скамье заявивший себя расположенным вообще к миссионерскому делу, явился в данном случае тем «авторитетом» для Малькова в Санкт-Петербурге.
Не подозревая действительной подкладки в предпринимаемом Мальковым интересном деле, а наоборот, даже, будучи весьма обрадован встрече с новониспосланным соработником нивы Христовой на далеком Алтае, арх. Владимир очень ласково принял Малькова к себе, и предоставил ему поддержку в его хлопотах об открытии на Алтае вышеупомянутых общин.
Нужно заметить, что Мальков, ходатайствуя пред Святейшим Синодом об открытии на Алтае монастырей и испрашивая разрешения на производство сбора на означенные монастыри, обещал из своих собственных средств пожертвовать 10 000 рублей.
Благодаря энергичным трудам архимандрита Владимира препятствия к осуществлению замысла по устроительству монастыря быстро устранились.

29 июня 1863 года министр императорского двора испросил Высочайшее соизволение на представление в безоброчное пользование мужского монастыря означенного участка земли с тем:

а) чтобы он по-прежнему считался принадлежностью горнозаводского округа, временно лишь уступленного;
б) если по каким либо причинам устройство монастыря не состоится или он со временем будет закрыт, то отведенные ему земли поступают обратно в введение горнозаводского начальства; и
в) если в недрах их откроются в последствии металлы или минералы, добычу коих Кабинет признает для себя выгодным, то участок сей, или часть его, обращается в заводское введение и в таком случае, в замене отобранного обители должны быть отведены другие приграниченые свободные земли;

К сему кабинет Его Величества присовокупил, что просьба купца Малькова о дозволении монастырским жителям ловить рыбу в Телецком озере признана не требующей особых распоряжений, так как рыбная ловля в Алтайском округе не составляют оброчной статьи и дозволены местным обывателям, а потому и братия монастыря могут заниматься сим промыслом, не приобретая однако исключительного на то в означенной местности права».

15/27 февраля 1864 года ВЫСОЧАЙШЕ утверждается определение Святейшего Синода об устройстве мужского монастыря на Алтае, за Телецким озером, с наименованием сего последнего Благовещенским. «Высочайше разрешено заведение мужского монастыря в Алтае за Телецким озером при устье р. Чулышмана, с целью распространения евангельского света и духа христианского благочестия между язычниками».

Монастырю было отведено пахотной и сенокосной земли с лесными угодьями 3858 десятин 576 кв. саж. из коих удобной — 3000 десятин 214 кв. саж. «Из имеющегося в чертежной управления Алтайского округа плана усматривается, что участок под монастырь отведен на реке Чулышмане».

14 ноября 1864 года за неимением ни одного монаха распоряжением епархиального преосвященного наместником чулышманского Благовещенского монастыря на первый раз отделены были в братство его два иеромонаха из самой же Алтайской миссии. Один из них - иеромонах Макарий (в миру Михаил Андреевич Невский, при рождении Парвицкий).

***

К сожалению, за осуществление дел мужского монастыря в пределах Алтайской духовной миссии взялись такие люди, как А.Г. Мальков, который, взявши на себя роль попечителя, везде проповедовал, что с устройством мужского монастыря в Алтае и назначении нового начальника миссии, семейные миссионеры будут заменены лицами монашествующими.

Это именно он предложил, как самое удобное место для монастыря Чулышманскую долину за Телецким озером, основываясь на одних слухах, не побывавши на том месте ни разу. Составлена и напечатана была карта Алтая, где Чулышман поставлен был в центре. Исходатайствовано было из «пустолежащих» (будто бы) кабинетских земель Его Величества в пользу монастыря…

Следует заметить, что подробной экспликации дачи в делах архива Главного Управления не сохранилось.

Мальков, как попечитель миссии, то и дело ездил из Алтая в Петербург и из Петербурга в Алтай. Задавшись мыслью переделать миссию по-своему, он не брезговал никакими средствами. И ложь и клевета у него шли в дело, благо всему этому в далёком Петербурге, верили. Вот пример его писаний:

«…На монастырской же земле в 10 верстах от него была устроена церковь и названа станом Миссионерским. Священником в эту церковь был поставлен, к большому прискорбию, некто из новокрещенных туземцев Михаил Чевалков, человек нравственность коего ценилась знавшими его, невысоко, между прочим, он был судим в 1848 году Бийским судом и оставлен в сильном подозрении по обвинению в воровстве…». Так наклеветать на М.В. Чевалкова, который неоднократно выдвигался Улалинским обществом как доверенное лицо, который проявил незаурядные дипломатические способности при переговорах алтайцев-двоеданцев в 1863-1864 гг. с российскими властями, за что был награждён золотой медалью на ленте Св. князя Владимира, способен был, похоже, только Мальков.

Чтобы еще больше запастись разными кляузами в Алтае, Мальков, как какой-либо ревизор, ездил по станам миссии, описывал все миссионерские заведения, наводил справки, помогают ли миссионеры новокрещеным, нет ли каких обид от миссионеров, осматривал новокрещенские дома, справлялся о хозяйстве инородцев, спрашивая у новокрещеных, знают ли они молитвы, заставлял инородцев читать их. После такого обзора станов Миссии, он отправлялся в Петербург с целым коробом всяких кляуз и представлял их как самые верные факты, добытые им личным дознанием и наблюдением на месте.

В миссии только удивлялись беззастенчивости Малькова. Тогдашний начальник миссии Стефан Ландышев сказал: «И наделает же зла этот человек! Придет время, поймут это, но будет поздно».

С.Ландышев в видах восстановления истины сразу заявил, что Чулышман – вовсе не центральное место, для монастыря миссионерского, вовсе не пригодное по своей недоступности, находясь за Телецким озером. Но на это заявление посмотрели в Петербурге, как на уловку начальника миссии затянуть дело.

Настоятельство монастыря попросил принять поначалу находившийся на покое старец-святитель, живший на покое Преосвященный Иеремия, бывший епископ Нижегородский. Он изъявил согласие на поездку в необитаемый край, представленный Мальковым в самых ярких, привлекательных красках, чуть ли не второй Италией. Но, познакомившись ближе с ходом дела, отказался отправиться на Алтай.

В 1864 году в «Томских губернских ведомостях» некий B. Гурьев предлагал: «Нужно сделать так: на Чулышмане торговый склад устроить недалеко от монастыря…». После этого следовало и обоснование: «При устье Чулышмана я нахожу полезным основать главный пункт нашей торговли на Алтае по той причине, что этот отдаленный край редко посещается крещеными купцами, раз в год, и то не всегда. Поэтому, основавши здесь постоянную торговлю, можно сделаться единственными хозяевами целого края, и другие торговцы, только временно посещающие эти места, не в состоянии будут конкурировать с постоянной торговлей; а инородцы, имея под руками необходимые для них товары по гораздо более дешевым ценам, нежели у заезжих спекулянтов, всегда станут обращаться к нам».

***

21 ноября 1865 года по инициативе архимандрита Владимира образовалось в Санкт-Петербурге «Православное миссионерское общество для содействия миссиям Алтайской и Забайкальской». Им же был составлен для общества устав, потом Высочайше утверждённый, при его участии открыто общество, причём он был избран в члены первого совета ПМО. Впоследствии вышло так, что это общество, опираясь на сведения Малькова, немало сил унесло и седин добавило Владимиру.

24 ноября 1865 года определением Святейшего Синода на место отказавшегося первого настоятеля Стефана Ландышева строителем монастыря и начальником миссии назначен инспектор Санкт-Петербургской духовной академии архимандрит Владимир с присоединением ему лично степени настоятеля второклассного монастыря и подчинении ему Алтайской духовной миссии.

5 декабря 1865 года Мальков представил Совету миссионерского общества ведомость о собранных им деньгах. По этой ведомости значилось собранных и израсходованных на устройство Улалинского монастыря 9195 руб. 50 коп. и Благовещенского 5560 руб., итого 14755 руб. 50 коп., из коих 10.000 рублей, согласно обещанию, его собственных.

Но выяснилось впоследствии, что никаких крупных затрат Мальков в действительности не произвел, а «выстроенные» им монастыри оказались воздушными…

В декабре 1965 года из нового миссионерского общества в миссию была получена некая сумма, причем приказано деньги раздать бедным и представить расписки в 2-х экземплярах немедленно.

Прочитав бумагу совета этого общества о. Стефан (Ландышев) сказал: «Не будет толку из этого совета, а миссии он наделает неприятностей много…» Слова эти оправдались вскоре на деле.

О. Стефан, как бывший начальник миссии, составил денежный отчет за все время своего управления и напечатал его. «Пусть проверяют меня, как угодно, говорил он,— пусть делают справки и на почте и где вздумается, я знаю, что я прав. Говорить все могли и везде разблаговестили (с подачи А.Малькова), что я вор: пусть на деле докажут это. Я не боюсь ревизии». Похоже, обвинять в воровстве всех и вся было в стиле А.Малькова. Вспомним, кто больше всех кричит: «Держи вора!»?

Между тем, на пожертвованные разными лицами суммы, на отведённой монастырю местности произведены были некоторые постройки. Ведь вообще ничего не строить было уголовно опасно! Благовещенский монастырь расположили в юго-восточной части Алтая, среди отрогов Саянского хребта.

Местоположение монастыря было очень живописно в глубокой долине реки Чулышмана. Земли, принадлежащая монастырю, были годны для обработки под посевы всех хлебных злаков, а обилие леса и лугов давало возможность иметь доходное сельское хозяйство и с должным удобством обстроить монастырь…

***

Не бывав прежде никогда не только на Чулышманской долине, но и на Алтае, и взяв с собою несколько человек монашествующих, пожелавших жить в этом монастыре, и также не имевших о нём верных сведений, архимандрит Владимир поехал с непременной уверенностью в полной пригодности Чулышманской местности и для монастыря и для центрального пункта. На службу в миссии прибыли вместе с Владимиром: из Саровской пустыни иеромонах Платон, из Оптиной пустыни иеродиакон Варсонофий (возможно - Светозаров, из студентов Тамбовской Духовной Семинарии, друг Александра Гренкова, впоследствии преподобного Амвросия Оптинского. В Оптинском скиту подвизался с 1843 года) и послушник Евдоким.

Архимандрит привез с собою двух студентов С. Петербургской академии: Ивана Васильевича Солодчина и Петра Ивановича Макушина и фельдшера А. Д. Воинова. Приехал вместе с ними и А.Г. Мальков.

Мальков через 14 лет написал в очередной записке, что якобы именно он позаботился о привлечении в новосозданный Благовещенский монастырь братии и за свой счет перевез из Саровской пустыни иеромонаха Платона, из Оптиной пустыни инока, впоследствии иеромонаха Варсанофия и иеродиакона Михаила из Никифоровской пустыни, иеромонаха Сергия, с Афонской горы одного монаха и двух прислужников и из разных мест мирян 15 человек… Как видим, с годами число людей выросло. И все они – плод неустанного старательства Малькова.

24 марта (1 апреля)1866 года перед Пасхой, в четверг, архимандрит Владимир приехал в Улалу. Встретили его со звоном в церкви, как архиерея. Архимандрит обратился к присутствующим с речью, во имя любви Христовой просил, чтобы его приняли его с любовью. Поместился Владимир в училищном корпусе.

С первого же раза служащие миссии увидели, что архимандрит Владимир приехал в миссию не с тем, чтобы разогнать семейных миссионеров, как желал Мальков, а скорее, чтобы установить мир в миссии. А Мальков же, в это время, потирая руки, говорил: «Вот теперь мы поведем дело по-своему!». Архимандрит, услышав такое, лишь поморщился.

Как только земля просохла и явилась возможность ехать, архимандрит Владимир отправился по Алтаю для обозрения ближайших в Улале миссионерских станов Чемальского и Мыютинского. И А. Г. Мальков зачем-то поехал в Чемал вместе с ними. В Чемале, одна новокрещенка принесла больного ребёнка и просила лекарства. Мальков с насмешкою сказал ей: «Какое тебе лекарство; иди к архимандриту, он исцелит ребенка. Апостолы ведь исцеляли людей».

Эта выходка Малькова сильно не понравилась о. Архимандриту и способствовала большему разладу с ним…

***

1/13 июля 1866 года архимандрит Владимир поехал на Чулышман. С ним поехали все с ним приехавшие в миссию, письмоводитель Василий Постников и Афанасий Мальков.

В Петербурге А. Малькову во всем верили, теперь пришлось испытать - на сколько справедливы была рассказы Малькова?

Удобство сообщения с новоизобретенным центром Миссии сказалось с первого шага. От самой Улалы они ехали верхом - за неимением дорог. До Кебезени доехали с различными неизбежными дорожными приключениями, и навалялись в грязи и накупались при переездах через реки.
Для новых людей особенно утомительною показалась дорога так называемою чернью, где в летнее время приходилось ехать самым тихим шагом, по грязнейшей дороге, из ямы в яму, из ступы в ступу, по колено в грязи, а то и повыше.

Насладившись вдоволь приятностью такого путешествия, архимандрит Владимир воочию увидел свою ошибку, и чем дальше ехал, тем лицо его становилось всё пасмурней. А тут еще на Телецком озере стало так качать, что они уже думали с жизнью проститься.

С величайшим трудом прибились они к какой-то скале, имеющей небольшой бережок. Дождь, лил как из ведра и ветер дул холодный. Попробовали добыть огня, но намокший лес не горел. С трудом поставили палатку и обогрелись спиртом, бывшим в запасе у А. Г. Малькова.

Зная из опыта, что значит путешествие по черни и по Телецкому озеру, В.Постников купил дубленую кожу и сочинил себе плащ без рукавов. От дождей и ветра эта кожа предохраняла его отлично.

Бурная погода заставила их ночевать на этой скале. Тут, не выдержав, архимандрит Владимир сказал: «Ну и удобное сообщение с центром миссии!»

На это замечание А.Г. Мальков съязвил: «Да, вам бы все в карете ездить. Вот тут-то и апостольские труды!». Лицо Владимира омрачилось еще более.
На другой день погода была ясная, и они поплыли дальше. На устье р. Копши В.Постников наловил удочкой рыбы, из которой приготовили отличный обед. Часа в четыре дня архимандрит Владимир и его сопровождающие высадились на берег Чулышмана.

***
До монастыря оставалось не больше семи верст, но добраться до него было непросто: сначала шли пешком по каким-то кочкам и болотам, а потом карабкались через гору. Было темно, когда они, наконец, добрались до «центра миссии».

Весь монастырь, построенный верстах в 7-ми от устья р. Чулышмана, состоял из одного дома, в котором должна была помещаться вся братия; в этом же доме одна комната обращена была в церковь. От этого дома, саженях в 100 построен был другой дом, под именем скотного двора.
А между тем, насколько стало известно, Мальков, при сдаче отчета о собранных и затем израсходованных им на монастыри суммах, дерзнул самой Государыне донести о воздвигнутых им многочисленных за Телецким озером зданиях, со всеми службами, необходимыми для монастырского хозяйства.

Остальные же постройки, приспособления собственно для жилья, по показаниям А. Малькова, оказались чуть ли не поглощенными Телецким озером...

Мальков в записке от 1880 года писал, что он «устроил на свой счет за 5815 р. 50 коп. три дома с домовою церковью». Преосвященный томский Виталий, одобрив эти постройки, преподал Малькову свое благословение и благодарность.
По приезду во вновь устроенный Благовещенский монастырь архимандрит Владимир принял от Малькова произведенные им постройки и, кроме того, все устроенное и приобретенное в отсутствие Малькова его доверенным Федором Вилузгиным. Мальков утверждал в будущих записках, что это были: амбар в 18 арш. длины и 9 арш. ширины с закромами, водяная мельница, овин, девяти аршинный домик, баня, неводы и сети рыболовные, сохи, железные бороны, телеги окованные с колесами, хомуты, узды и 12 рабочих лошадей, на что потрачено им было из своих денег более 1500 руб... (в 1865 году Мальков, как написано выше, отчитался за 5560 руб.).
К крайнему сожалению, не были строго определены отношения вновь созданного монастыря к местному епископу и к Алтайской миссии. Святейший Синод определил: "О приспособлении сей обители к потребностям Алтайской миссии и к целям миссионерства имеет суждение особо" и, назначая ее строителем Преосвященного Иеремею повелел ему" устроить монастырь по примеру монастырей не классных, причем состоять ему в должной зависимости от епархиального Преосвященного".
Еще зимою 1865 года в монастырь этот отправлено было множество разной провизии отослано было много холста платков, обуви, два воза икон для раздачи новокрещеным и один 6-ти четвертовой ящик роговых гребней. Одним словом: все пожертвования вещами были отправлены Мальковым и петербургским Советом в Благовещенский монастырь, как центральный пункт миссии. В пути, похоже, большая часть пожертвований испарилась…
На другой день архимандрит пригласил братию монастыря на молебен. По окончанию молебна, он обратился к братии с следующим речью: «Монастырь наш, смотрением Божьем, называется Благовещенским. Сама Матерь Божья избрала это место в жилище себе. Отсюда должен сиять свет, Христов на весь Алтай в сопредельную Монголию. Здесь главная резиденция, откуда должны выходить, приготовившись постом и молитвою, самоотверженные благовестники для просвещения темных людей…»
Про Чулышман Мальков утверждал, что это—страна, изобилующая рыбою и всякими угодьями. Он долгался до того, что говорил архимандриту Владимиру в Петербурге: «Там растет какая-то ягода, ровно виноград».
На самом же деле оказалось совершенно противное: к приезду настоятеля не могли приготовить даже рыбы.
Когда приехавшим наскучило сухояденье, архимандрит Владимир предложил братии половить рыбки неводом. Невод был в монастыре 35 сажен в длину. Целую версту они проневодили подряд и добыли... полведра чебаков. Вот и обилие рыбы!.. Рыба была,— это бесспорно, но не во всякое время она ловилась.
Нужда заставила В.Постникова взяться за удочку и каждый день в речке Ажилбыне он добывал столько рыбы, что ею питалась вся монастырская братия.
Более недели прожил архимандрит Владимир в чулышманском монастыре и с каждым днём все более и более убеждался, как обманут был Мальковым по всем пунктам.
К концу пребывания  в Чулышмане, он, лично ознакомившись с местностью и людьми, все более и более расходился с Мальковым.
8/20 июля 1866 года они возвратились в Улалу. Возвратившись, архимандрит окончательно пришёл к выводу, что чулышманский монастырь, по своей недоступности, решительно не может быть центром миссии. С этого времени архимандрит составил определённое мнение – кто есть г. Мальков.
Аф. Г. Мальков сообразил, что новый начальник миссии еще больше старого начальника не сочувствует его торгашеским целям, не хочет подчиняться ему, как попечителю миссии, каким считал себя Мальков. Мальков даже требовал, чтобы все суммы миссии были в его Мальковском распоряжении. Но всё оборачивалось по-другому.
И полетели уже на архимандрита разные кляузы в Петербургский совет миссионерского общества. Малькову же там верили во всем, и вновь поверили…

***

Устье р. Чулышмана, где основали монастырь, находился в самом отдалённом, недоступном и малообитаемом угле Алтайской миссии, и от ближайшего города с почтовой конторой насчитывалось около 350 верст. Пункт был разобщён с прочими местностями действий миссии и остальным миром бурным Телецким озером.

Оно окружено такими горами, по которым сухопутное сообщение не могло сделаться сколько-нибудь удобным. Если и возможен был приезд по этим горам, с величайшими трудностями, то именно тогда, когда в нём не было надобности, т.е. когда путь бывал гораздо удобнее по Телецкому озеру.

По Телецкому озеру было возможно, и то не безопасное, плаванье в немногие летние месяцы. В остальное время года - с начала осени и до июня месяца, сообщение по озеру было или совершенно невозможно, или сопряжено с величайшими опасностями. Поэтому монастырь не мог быть центром для всей миссии, быть в частых сношениях со служащими в ней, со своим духовным начальством и светскими властями.
Неуместны и невозможны были тут и другие учреждения: центральное училище и центральная больница. Несколько человек инородческих мальчиков, круглых сирот, можно бы ещё кое-как завезти на Чулышман для обучения, хотя едва ли бы согласились тут жить наставники. Но доставлять в больницу больных сперва верхом, потом по озеру в Чулышманскую долину, даже из ближайшего Кебезенского стана (в 120 верстах) – было делом невозможным, не говоря уже о приёме больных из других отделений миссии.
Исключая несколько сот душ, населяющих собственно монастырскую землю, и ещё немногих десятков кочующих у Телецкого озера, на восток, запад, север и юг на целые сотни верст не было ни одной души жителей.
На севере от монастыря бурное озеро с пустынными скалистыми горами, отвесно спускающихся в озеро. На востоке – до границы восточной Сибири и на запад до бассейна р.Катуни, также необитаемые, недоступные горные вершины, большую часть года покрытых снегом. На юге неудобное для жительства и необитаемое Чулышманское ущелье по меньшей мере на 150 верст и затем дальше не 100 верст до самой Китайской границы и отчасти за этой границею.

Вдоль всего Чулышманского ущелья протекала быстрая горная река того же названия, на протяжении 200 верст прорезавшая себе дорогу среди громадных отвесных скал, стеснивших её течение; лишь только верст за 30 до впадения реки в озеро, скалы понемногу раздвигались и взору путника открывалась одноверстная в ширину долинка, сдавленная высочайшими отвесными скалами.
Вот, эту-то 30-верстную полоску, с обеих сторон окаймленную горными утесами настолько, что свет-то приходилось приветствовать лишь в десятом часу дня, выбрал Мальков под центральный миссионерский монастырь.

Вместимостью эта долина определялась в 3858 десятин и 576 кв. сажен земли, причем а) годной для занятий хлебопашеством—966 дес. 1534 кв. саж., б) сенокосной—214 дес. 161 саж. в) соснового лесу—684 дес. 496 саж., г) березового и осинового лесу— 788 дес. 294 саж., д) кустарника- 347 дес. 129 саж., е) каменистых мест—73 дес. 1045 саж. и ж) под реками, речками и озерами-784 дес. 1717 саж.; итого, удобных земель—3000 дес. 214 кв. саж. и неудобных 858 дес. 362 кв. сажени.
Возможно, с достаточной уверенностью, предположить цель учреждения Мальковым монастыря в столь дикой, неприглядной местности. Видимо, прогоревший в торговле купец нашел подходящую для восстановления канувшего своего капитала почву.
«Монастырь» Малькова как нельзя лучше способствовал его замыслу, представляя самую благоприятную почву для эксплуатации невежества зателецких инородцев. Амбары, построенные им на Чулышмане для склада хлеба, приспособления для ловли сельдей, коими изобилует Телецкое озеро, и меновая торговля, уже заведенная им с местными инородцами,— все это ясно говорило о том, к чему так энергично хлопотал Мальков о за-Телецком монастыре, и куда именно канули собранные им, при исходатайствовании, путем нравственного подкупа расположенных к миссии лиц, разрешений, солидные суммы денег.
Вероятно, ловкий плут чаял, что при недоступности монастыря для зоркого взора начальства, последнее отступится от него, а он тем временем будет пожинать плоды своего обмана…
***
На земле, испрошенной для монастыря «в качестве пустопорожней», как было при основании монастыря сказано, земле, жили с незапамятных времён и отчасти обрабатывали её инородцы, называемые двоеданцами.
Почти одновременно с тем, как русское правительство изъявило согласие принять их в своё подданство, с целью облегчить положение их освобождением от китайской дани, вся земля, столь для них дорогая, оказалась отданною монастырю. Таким образом, люди из-за земли оставившие одно и принявшие другое подданство остались в самом начале нового подданства безземельными, потому что кроме отведённых монастырю десятин другой, удобной даже для неприхотливого кочевого жителя, земли на всей Чулышманской долине и в окрестностях её, на значительное пространство вовсе не оказывается.
Материальной помощи от своего хозяйства монастырь никогда не мог бы оказывать миссии, потому что даже безвозмездно предлагаемый им миссии хлеб с доставкою его от Чулышмана до других станов стоил бы дороже, чем покупка его миссионерами у крестьян Бийского и Кузнецкого округов. А сам монастырь, кроме хлеба и рыбы, всё прочее, необходимое для братии, хозяйства монастырского и церковных потреб должен покупать вдали, в Бийске, платя с доставкою вдвое против стоимости, даже дороже.
Кроме многочисленных неудобств и значительных необратимых растрат дело это ничего не представляло ни в настоящем, ни в самом отдаленном будущем. До обращения чулышманцев в христианство вполне было бы достаточно и одного миссионера – иеромонаха и причетником – толмачом, то есть – простого миссионерского стана, без такого учреждения, сложного и требующего значительных средств для своего устройства и поддержания, какой целый монастырь.

***

Но как бы ни непригляден был Чулышман, но раз уже ВЫСОЧАЙШЕ исходатайствована была здесь земля для монастыря, то в силу необходимости пришлось воздвигать последний. А это последнее пало на долю архимандрита Владимира, отняв на это всю его энергию.
Трудами Владимира, положительно не видевшего в созидаемом им деле никакой пользы, монастырь все-таки, наконец, был основан.
Первоначально участком для монастырских построек был избран угол, на котором стояли мальковские амбары. Здесь о. архимандрит Владимир и возвел первые монастырские постройки. Эта местность носила название Карагай. На ней ещё в начале 20 века красовалась изба, неприспособленная для жилья, принадлежащая торгующему в Чулышмане некоему Караваеву.
Быть может это был исторический, прежний мальковский амбар, путем перепродажи перешедший к Караваеву, так как тот сравнительно недавно основался в Чулышмане, и до него не было здесь постоянных торговцев, а между тем упоминаемая изба производила впечатление 40-50-летней постройки.
***
7 сентября 1865 года архимандрит вместе с Василием Постниковым выехал в Барнаул. Ехали на перекладных. Дождь лил, как из ведра, поэтому решили ночевать в деревне Сростки. Остановились на квартире у крестьянина П. Гусельникова.
Случилось так, что за день перед ними на этой же квартире ночевал А. Г. Мальков, спешивший в Петербург с новыми «донесениями». Для ночлега им отвели комнату. После ужина Постников зачем-то вышел в другую смежную комнату. Первым предметом, бросившимся ему в глаза, была бумага, лежащая на полу у угольного стола. Развернувши ей он увидел, что написана она рукою Малькова...
И что же написано? Расходы, произведенные Мальковым по устройству мужского монастыря. Читает, и глазам не верит. Написано: 2 тыс. руб. на железо, 2 тыс. руб. за постройку и пр. в этом роде. Писана бумага для того, чтобы по ней получить деньги с Петербургского совета миссионерского общества. Постников показал свою находку архимандриту.
«Да ведь железа на 2 тысячи рублей пожертвовал А. О. Морозов, а эти 2 тысячи рублей—Сергей Петрович Петров!» - сказал архимандрит Владимир.
Стали читать дальше и оказалось, что вся бумага… набита фиктивными расходами.
Эта бумага впоследствии сыграла большую роль на суде, когда нужно было разъяснить деятельность Малькова на Алтае…
А тем временем на голову архимандрита Владимира бывшие его петербургские приятели вылили целый ушат помоев, заставив его целых 18 лет нести тяжелую ношу трудов и скорбей на Алтае...

***

В 1866-1867 годах архимандрит Владимир, устроив очень удобное помещение для домовой церкви в одном из прежде построенных домов, построил на иждивении благотворителей новый деревянный корпус для помещения наличной и имеющейся братии, амбар с погребом, баню, деревянную ограду и за оградой особый дом из двух комнат для разных потребностей, как-то: для приюта детей, имевших учиться грамоте и для приёма больных; в подмонастырской деревне Казаковой пять домов для новокрещенных.
25 сентября 1867 года А.Г. Мальков сообщал архиепископу Томскому и Семипалатинскому: «…На месте сделано.. для Благовещенского монастыря - дом для приезжающих и рабочих, дом настоятеля, дом для братии, баня, погреб, а также имеются лошади, сбруя, телеги и проч. На все построения эти куплен материал лесной, кирпичный, стекло, домовые принадлежности и кроме употребляемого уже в дело имеются еще заготовленный лес на церковь и училище, на что прилагаю и планы, сделанные архитектором Белковым, и деньги на постройку оных. В Благовещенском монастыре благословите по прилагаемому плану 1000 руб. устроить церковь.
Училище с мебелью 1000 р. Две лодки для сообщения по Телецкому озеру 1000 р. На земледельческие орудия и на приобретение лошадей для хлебопашества- 200 р. На орудия для сенокошения 20 р. На содержание церкви: на ладан, свечи, вино 100 р. На содержание училища и миссионеров к местным средствам 500 р. Всего на удовлетворение указанных нужд Благовещенского монастыря 2920 руб.
2-е. На общину вновь устраиваемой приспособить к училищу и больницы со столами и койками два уже существующих дома - 500 р. Устроить там же баню 50 р. Всего для общины 550 руб.
А всего на общину и Благовещенский монастырь выдано иеромонаху Макарию 3470 руб., для доставления товарищу моему Федору Васильевичу Вылузгину в Благовещенский монастырь 2920 р.»
В общем, один строил реально, а другой – виртуально и делал на этом капитал…
В 1868 году, когда Владимир был в отъезде в Петербурге, загорелся (или зажгли?) вновь построенный деревянный корпус. При сильном ветре огонь коснулся и другого дома, в котором помещалась церковь и истребил оба эти здания и часть ограды.
В этот год штат служащих при чемальском стане переведен в Чулышман, в Благовещенский монастырь…

***

Между удалившимся архимандритом Владимиром и оставшимся в Петербурге Советом православного миссионерского общества, возникли серьезные недоразумения, источником которых был вышеупомянутый А.Г.Мальков и его приспешники.
Недоразумения эти были улажены только особой Высочайше назначенной следственной комиссией, под председательством викария С.-Петербургской епархии Преосвященного Палладия.
Петербургское общество стало недружелюбно и подозрительно относиться в членам Алтайской миссии и даже к её начальнику, после того, как в одном из собраний Общества было даже некоторыми из его членов записано: «что если все неурядицы в миссионерском Обществе произошли из Алтайской миссии, то для прекращения этих неурядиц на будущее время необходимо прекратить всякие сношения Общества с миссией».
Доверие благотворителей к Совету общества стало падать, значительная часть пожертвований уже не поступала в Совет, а шла прямо по назначению в Алтайскую миссию, через известного её кормителя о. Николая Лаврова или через редакцию газеты «Домашние беседы».
Известия о неурядицах в петербургском Совете общества, о все более и более падающем его авторитете дошли до сведения августейшей покровительницы общества императрицы Марии Александровны.
10-го августа 1868 года она выразила свою Высочайшую волю о переведении Совета православного миссионерского общества из Петербурга в Москву под непосредственное ведение Высокопреосвященного митрополита Иннокентия, опытнейшего миссионера и близко знакомого с сибирским краем.
В апреле 1869 года государь-император повелел упразднить прежний петербургский Совет общества, а Её Величеству государыне императрице было благоугодно разрешить митрополиту Иннокентию составить проект нового устава общества.
В составлении этого проекта, деятельнейшее участие по поручению Высокопреосвященного Иннокентия, принимал тот же архимандрит Владимир.
21 ноября 1869 года устав этот был Высочайше утвержден. Существование Общества представлялось теперь несколько на иных изменённых началах...
25 января 1870 года в Москве было открыто преобразованное миссионерское Общество. Здесь почва для этого высокого христианского учреждения была уже давно подготовлена, благодаря трудам незабвенного протоиерея Николая Лаврова.
С основанием нового общества А. Малькову больше некому стало жаловаться на деятельность АДМ. Его там просто не принимали… Оставался только С.-Петербург…
21 июля 1877 года начальник миссии, о. архимандрита Владимир побывал в монастыре проездом в Усть-Башкаус. «По р. Чолышману также плыли в лодках; только версты за две до Чолышманского Монастыря подали верховых лошадей. Чолышманский Благовещенский Монастырь до крайности убогий, в нем, всегда две постройки, изба рабочего люда и небольшой деревянный дом; в одной из комнат дома помещается маленькая церковь, в ней одноярусный иконостас самый простой, иконы холщевые, живопись неважная, писаны все (12) учениками Улалинского училища под руководством о. игумена Антония. Братия монастыря состоит только из двух лиц. иеромонаха Варсонофия, заведующего монастырем, и другого иеромонаха Михаила. Отдохнув немножко и затем отслужив в храме обедню и молебен, отправились верхами по живописной Чолышманской долина в Усть-Башкаус. На пути, в 2 верст. выше по р. Чолышману, совершалась переправа каравана на левый берег его в лодках. Река здесь очень широкая, течение стремительное и какое—то кругообразное у правого берега оно на север, а у левого совершено в противоположную сторону, на, юг. Пользуясь этими особенностями реки, перевозчики—инородцы, направив свои лодки на самую стрежь, несколькими ловкими поворотами кормового весла в самом водовороте, как бы перебрасывают вас с лодкой в другую противоположную стрежь, и в изумлении вы чрез 4, 5 минут видите себя уже на другом берегу. Лошадей переправили вплавь за лодками в поводу.
Почти против переправы живет в юрте зажиточный инородец—мельник. Он встретил О. архимандрита, пригласил его со спутниками к себе в юрту, где предложил угощение; между прочим подносил, в чем-то сильно запачканной деревянной чашке кумыс; как ни грязна была посуда, брезгливости никто не обнаружил, пили его с наслаждением и удовольствием отчасти и потому, что в воздухе, стояла под палящими лучами солнца духота и жара…».

***

В 1880 году на Чулышмане побывал Николай Михайлович Ядринцев. Вот что он написал: «Около неприступного Телецкого озера, на юге, есть только одна доступная для жизни и удобная долина – это долина Чулышмана: верст на 30 к устью идет привлекательная долина и пастбища кругом, а далее в вершину тянутся страшные горы...
Мы видели также несколько полуразрушенных зданий в этой долине, созданных, говорят, купцом Мальковым, роль которого и похождения заслужили печальную известность в этих местах. Так как этот купец появляется нередко и в Петербурге для собирания пожертвований, то о нём стоит сказать два слова.
Бывший бойким торговцем и чуть ли не кабатчиком, по крайней мере, брат его держал в Барнауле кабаки, этот г[осподин] Мальков в одно утро почувствовал призвание к другой деятельности. В изданной им исповеди, он рассказывает, что ему предсказала новое призвание одна томская кликуша Домна Карповна.
Какие-то бессмысленные слова полупомешанной попрошайки решили призвание купца. Он вздумал помогать обращению инородцев, которые доселе привлекали хищнические взоры местных купцов, к числу которых принадлежал и Мальков; он восчувствовал стремление, будто бы вдобавок, кроме торговли, обратить еще их на путь истинный. С этой целью г[осподин] Мальков, однако, не роздал своего собственного состояния, но решился собирать жертвы с других и с таким намерением направился в Петербург искать благотворителей.
Явившись в Москву и Петербург, он привез с собою картинки диких телецких мест и рассказывал всевозможные чудеса о местах, о которых идет теперь речь. Конечно, в глазах слушателей это были пустыни, где народ страдал и пребывал в темноте именно от того, что не явился еще благотворитель и просветитель, подобный купцу Малькову.
Возбудив сострадание и удивление, Мальков собирал порядочные суммы. Энергия его в этом случае была неутомима, доказательством тому служило то, что он проникал до Парижа и Ниццы, ища благотворителей среди аристократов.
Собрав значительные суммы, он возвратился в Алтай. Конечно, никто не мог его проверить, и никто не знал, что делается им на берегах пустынного Телецкого озера.
Только после обнаружилось, что за благотворитель г[осподин] Мальков. Миссия потребовала от него отчета в деньгах. С своей стороны, г[осподин] Мальков также начал обнаруживать нечто. Словом, между Мальковым и миссией завязалась полемика, доходившая до печати и обнаруживавшая многое сокровенное и компрометирующее, что скрывалось под завесой алтайской Изиды.
Во время этого спора к удивлению свидетелей его получилось известие, что начатый постройкой монастырь сгорел и никаких следов о тратах на него не осталось. Путешествуя по Чулышману, мы не видели никакого монастыря на этой реке, но зато видели огромные угодья, которые предполагалось выпросить у Кабинета, не знающего ценности своим землям и поддавшегося на эту просьбу».
В июне 1880 года вновь, похоже с подачи Малькова, Преосвященный викарий Томский был в г. Барнауле и просил устно членов Алтайского Горного правления не могут ли они высочайше пожалованную на Чулышмане землю 3 тысячи десятин переменить на другую в городе Бийске или около его, с тем чтобы Благовещенский монастырь закрыть и открыть новый в г. Бийске. В Алтайском горном правлении дали ему ответ, что с этою просьбою должен обратится в Кабинет Его Величества.
А Мальков, в то время уже бийский мещанин, просил уже у Св. Синода как бы защиты для Св. обители, что «Он готов последние силы свои и все свои средства посвятить на окончательное устройство святого дела близкого и дорогого его сердцу. Если Святейшему Синоду благоугодно будет снова поручить ему окончательное устроение Благовещенского монастыря, что он надеется найти для этого необходимые средства, не прибегая к помощи правительства…
Можно ручаться, что, ведя дело ласково, любовно с окружающими со всех сторон дикими, но кроткими инородцами, обновленный монастырь в какие-нибудь 10 лет сделается средоточием оседлых калмыков и начатком христианского общества, постепенное неторопливое ведение дела крещения вместе с удобствами оседлости довершит остальное…»

***

В 1882 году в Благовещенском монастыре на р. Чулышман за Телецким озером числились: строитель – епископ Владимир, наместник игум. Макарий, иеромонах Варсонофий и (согласно своему желанию с 1882 г.) бывший строитель, еписк. Иеремий, но первый, как начальник миссии, имел резиденцию в г.Бийске, второй, как его помощник, в с. Улале, последний издавна – был на покое в Печерском монастыре нижегородской губернии, а в Благовещенском монастыре, по смерти одного монаха, обитал один иеромонах.
23 декабря 1884 года скончался в монастыре иеромонах Варсонофий. Заведование хозяйством поручено рясофорному послушнику из инородцев, получившему образование в миссионерской школе.
В 1885 году в составе чулышманского монастыря, кроме начальника миссии, состояло три послушника, в том числе один рясофорный, заведующий хозяйством.
В 1887 году отмечено, что «Чулышманский монастырь – иеромонах с послушниками из богомольцев от одного до пяти, временами посещающих монастырь, и вольнонаёмные рабочие…»
В 1888 году Благовещенский монастырь в результате наводнения был залит водой. В штате его тогда состояли один иеромонах, временно заведующий монастырём и один послушник. В этом же году выше по течению реки, версты на четыре, на средства монастыря и частью на средства благотворительных лиц была построена новая церковь.

***

Естественно было ожидать, что Благовещенский монастырь, как расположенный в столь малодоступной местности, если и послужит для кого приманкой, то, вероятнее всего, для подобных же Малькову, под иноческою маскою преследующих материальные интересы.
В особенности долгое время служил он приманкой для отщепенцев Афона. Чтобы не быть голословным, приведем пример эксплуатации этого края афонцами. Укажем, хотя бы на знаменитого в истории чулышманского монастыря, афонца Исаакия.
Монах Исаакий долгое время занимался в России сбором пожертвований для Свято-Андреевского Афонского скита, по поручению своего настоятеля. В конце концов, обманув своего настоятеля, он с собранными деньгами бежал.
Прибыв в город Бийск, он поселился в архиерейском доме. Начальник миссии, не подозревая за этим беглецом никаких более или менее предосудительных поступков, намеревался было дать при его посредстве чулышманскому монастырю желаемое устройство на началах общежития и пустынно-иноческой жизни.
В августе 1888 года во время обозрения церквей миссии, предполагая некоторое время пожить в Благовещенском монастыре, он взял с собою и вышеупомянутого Исаакия.
Как человек, поселившийся в монастыре с предвзятыми тенденциозными мыслями, о. Исаакий вскоре же и обнаружил себя. Узнав историю основания Благовещенского монастыря, он моментально покидает монастырь, возвращается в Бийск и входит в тайные сношения с Афанасием Мальковым.

Своим именем и внешнею благовидностью, монах Исаакий вполне завладел вниманием Малькова. А Мальков, как нельзя лучше, воспользовался сношением с о. Исаакием для того, чтобы пробить себе новую дорогу на Чулышман. Потерпев неудачу при первой попытке обосноваться на Чулышмане, неотступный Мальков теперь решил попытать себе счастья за спиною афонца.
И вот, при посредстве инока, Мальковым изобретается новое средство к проникновению в Чулышман. Им набирается «братия», и, по организации её, последней немедленно подаются на имя начальника миссии два прошения.
Первым, за подписью 13-ти человек, «братия испрашивала себе разрешения поступить в монастырь», а вторым,— подписанным мещанином Летяевым, «братия» просила уже разрешения для самоличного устроения монастырских дел.
Начальник миссии, не зная просителей и не видавши их лично, разумеется, не мог дать им и письменного ответа.
Чрез неделю, от самозваного братства, за подписью того же Летяева, поступило на имя начальника миссии новое прошение, в котором к прежнему желанию самоуправления присовокуплялось новое требование, чтобы заведующий монастырем иеромонах Герман был удален, а на его место было бы поставлено лицо новое, по их выбору.
Не дождавшись от начальника миссии ответа и на это прошение, просители, наконец, явились к нему лично.
Тайна заговора, конечно, тут и обнаружилась. Оказалось, что подписавшийся за «братию» Летяев имеет жену, с которою он желал бы поступить не в число братства, а как рабочий (портной). Из числа прочих оказались еще двое женатых. Разумеется, женатым для приёма их в монастырь было отказано с объяснением причин.
Но прочие члены «братства» простым разрешением поступления в монастырь не угомонились.
31 января 1889 года от них, за подписью 11 человек, последовало третье прошение, в котором неотступная братия к прежним присовокупила новые желания, а именно: чтобы по прибытии их в Чулышман, избранному из числа их лицу было бы сдано все имущество, документы и земельные акты монастыря, а также испрашивалось разрешение иметь им своим постоянным руководителем монаха Исаакия.
Когда же в сём последнем было отказано, они стали требовать, чтобы монах Исаакий хотя бы был поставлен им духовником, с правами присвоенными духовникам Святогорских монастырей.
Разумеется, и это требование нельзя было удовлетворить, так как личность м. Исаакия не была определена законным порядком и он состоял к тому времени уже под наблюдением полиции. Поэтому он не только не мог получить рукоположение в священный сан, чтобы быть духовником, но даже не мог быть признан монахом.
По отзыву бывшего начальника губернии, он, по паспорту своему, должен быть признан эмигрантом и по суду подлежать выселению в отдаленные местности Сибири.
Тогда 3 февраля 1889 года настойчивый Исаакий подает прошение в Синод, в котором ходатайствует об изъятии Благовещенского монастыря из ведения начальника миссии...
Но Синод, разумеется, посмотрел на ходатайство учрежденной Мальковым «братии», как на вторичную его попытку завладеть Чулышманом…

***

Повторяя мнения протоиерея Стефана Ландышева и архиепископа Владимира о Благовещенском монастыре, Высокопреосвященнейший Макарий в 1888 году писал: «Для монастыря выбрано место не соответствующее первоначальной цели монастыря - быть центральным пунктом миссии...
Но нет худа без добра. Со времени открытия монастыря прошло почти 25 лет. В течение этого времени существование его… принесло пользу для «местного» миссионерства и инородцев, на монастырской земле обитающих.
Во-первых, что земля, отданная во владение монастыря, не могла уже перейти в руки раскольников, которые всегда вредили миссионерству там, где они поселялись, и которые, отыскивая всюду глухих мест, давно с завистью смотрят и на Чулышманское ущелье.
Во-вторых—монастырь, дав в первые годы в стенах своих помещение для миссионеров, бывших в то же время, как сказано выше, почти единственными обитателями и устроителями монастыря, способствовал на первый раз, до учреждения здесь особого стана, благоуспешному распространению православия среди местных инородцев и устроению их внешнего быта.
Таким образом, монастырь, принесшей более отрицательную пользу для миссионерства на Алтае, мог бы быть, пожалуй, полезным собственно как иноческая обитель, но отнюдь не как центральный пункт миссии».
***
В 1889 году монастырь был перенесен на другое место, к новой церкви, выстроены были дом и баня. Впрочем, это место оказалось также неподходящим, так как и оно затоплялось водою.
29 июня 1889 г. новая церковь была освящена Преосвященнейшим Макарием Епископом Бийским. Здание было деревянным, на каменном фундаменте. Престол был один во имя Благовещения Пресвятой Богородицы. Утварью церковь была достаточна, «священнических облачений было 8, на престольном Евангелии - 3, крестов напрестольных – 3».
В 1890 году епархиальный Преосвященный, Преосвященнейший епископ Исаакий даровал чулышманскому монастырю напрестольное евангелие и ценный сребропозлащённый крест… В монастыре, кроме настоятеля — епископа, имеющего пребывание в г. Бийске, было братии: два иеромонаха, из коих один выбыл, другой исполнял должность наместника, и до семи тружеников.

Вот что писалось в этот год: «Приятно побывать в Чулышмане, погостить там несколько дней, но жить там «жутко». Особенно жить в монастыре, на послушаниях, среди трудов, великой скудости во всем, не видеть ни одного русского лица, кроме немногих своих братий, в близком соседстве с медведями, среди ущелий между отвесными горными стенами, столь высокими, что в летнюю пору солнце показывается из-за них почти в десятом часу— все это производит на пришельца столь тяжелое впечатление, что прибывшие сюда для водворёния навсегда, едва проживают месяц, много два, а к зиме почти всегда выезжают на Русь. От этого монастырь постоянно пустеет.
За неимением средств, он не может дать ничего такого, чем привлекают к себе благоустроенные монастыри обитателей и богомольцев. Помещений мало, трапеза весьма скудная. Богослужение не может совершаться так часто и с такою торжественностью, как бывает это в многолюдных обителях. От этого и бегут из Чулышмана странствующие богомольцы, искатели удобств помещения и хорошей трапезы. Но если бы кто захотел искать уединения для истинно-монастырской, пустынной жизни, то с Чулышманом, в этом отношении мог бы сравниться разве только Валаам.
Туземные инородцы, не имея своей земли, живут на монастырских дачах, на положении обязанных плательщиков. Положение хотя и не легкое, но для них весьма полезное. Уплачивая монастырю за пользование землей личными работами, инородцы постепенно поучаются к труду: они ознакомились, таким образом, и с серпом, и с косой, и с сохой, чего прежде не знали...
Впрочем, в последнее время стал проникать и сюда не желательный дух обособления..., недоверия некоторых членов паствы к своим пастырям. Этот дух отчуждения и недоверия вносится сюда иногда путешественниками из числа тех, которые имеют дурную привычку распространять свое суемудрие не только среди простого русского народа, но и среди инородцев.
Но еще более вреда в этом отношении приносят те мелкие и крупные торговцы, которые стали не временно только появляться, но год от году прочнее укрепляться среди новообразованного общества новокрещеных для выгодной наживы.
Чулышманский Благовещенский монастырь содержится исключительно на свои средства, или — вернее,— у него нет других средств к содержанию кроме земли, за которую он получает арендную плату от обитающих на ней инородцев, оставляя себе часть угодой для хлебопашества и скотоводства».

В 1890 году заведовавший Благовещенским монастырём иеромонах Герман переведён в Улаганский стан. На место его в монастырь определен в звании исполняющего делами наместника, по пострижении в монашество и рукоположения, иеромонах Иннокентий (должность наместника в чулышманском монастыре учреждена в 1864 году при Томском Преосвященном Порфирии, в миру Павлом Ивановичем Соколовским).
В 1892 году перевезены и поставлены в монастырь из Казаковки четыре дома, каждый о двух комнатах.

В 1894 году перевезены и поставлены следующие постройки старого монастыря: дом о четырёх комнатах, где прежде помещалась церковь, два дома о двух комнатах каждый и два амбара. Исполняющий дела наместника иеромонах Иннокентий перемещён в Томский Алексеевский монастырь. Настоятелем монастыря назначен архимандрит Мефодий. В монастыре, кроме настоятеля, архимандрита был один послушник.
В 1895 году церковь монастыря во имя Благовещения Пресвятой Богородицы была обшита тесом и окрашена для прочности снаружи и внутри. Настоятель монастыря - начальник миссии, преосвященный епископ Бийский Макарий. Братия состояла из исправляющего должность наместника, иеромонахa Иннокентия (принятого в миссию в 1879 году, состоявшего до этого при томском архиерейском доме—из студентов петербургской академии, служившего прежде в алтайской миссии в должности учителя, потом в иркутской епархии в звании миссионера), двух манатейных монахов и трёх послушников.

Вновь устраиваемая, но еще неоконченная ограда, состояла из простых жердей, вставленных концами в столбы, которую строил нехитрый плотник-самоучка из новокрещеных. Внутри ограды находились два дома с четырьмя кельями каждый и четыре маленькие домика-избушки об одной комнате.
Настоятельская келья представляла четырехстенный домик, простой топорной работы, перегороженный во всю длину ширмами на две половины.

***

В. В. Сапожников, посетив эти места в июле 1895 году, написал: «Проехав верст восемь по широкой убитой тропе левого берега, мы подошли к небольшой горной речке Ачелману, притоку Чулышмана. Здесь на ней устроена маленькая мельница, принадлежащая монастырю, который находится в двух верстах выше, на правом берегу Чулышмана. От мельницы можно видеть, как с высокой террасы падает Ачелман в виде тонкого серебристого водопада; недалеко от этого водопада такой же второй водопад, это - речка Боже, которая тут же и впадает в Ачелман. Здесь луг зеленее и наполовину уже выкошен.
2-4 июля. Следуя дальше левым берегом Чулышмана то небольшими луговинами, то перелесками мелкой березы, через полтора часа мы подошли к Благовещенскому монастырю, который расположился на противоположном правом берегу реки. Отпустив вьючных лошадей дальше до устья Башкауса, мы переправились в лодке на монастырский берег. Чулышман здесь около 40 сажен шириной и довольно глубок; голубая вода прозрачна, и дно видно на значительной глубине. Течение быстрое, но довольно покойное.
Монастырь, т. е. собственно небольшая деревянная церковь и две-три избы, занимает площадь между Чулышманом и крутыми скалистыми склонами хребта, запирающего долину с востока. На песчаной почве стоят кое-где довольно старые сосны.
Население монастыря состоит из настоятеля, принявшего нас очень радушно, двух монахов, причетника, и двоих-троих рабочих, уголок этот почти совершенно оторван от живого культурного мира; почта приходит из Бийска, да и то только "с оказией", месяца через три, – это на расстоянии около 300 верст! (В 1895 году согласно отчёту миссии в Благовещенском монастыре состояли, кроме настоятеля епископа: иеромонах, священник, два иеродиакона и два послушника.).
Вверх по Чулышману тропа идет левым берегом реки. Здесь долина несколько расширяется и покрыта отдельно лежащими камнями; трава частью выбита скотом, частью выгорела от бездождия и вообще имеет очень жалкий вид...»
19 июля 1895 года около 9½ часов вечера в Благовещенский монастырь прибыл преосвященный епископ бийский Макарий. 20 июля, в день Св. Пророка Илии, он совершил в монастыре божественную литургию. Из бесед Макарий вынес приятное убеждение, что новокрещеные живут довольно зажиточно. Почти все они сеют хлеб, между тем как прежде покупали его за дорогую цену у русских торгашей, привозивших хлеб из-за озера.

Некоторые стали обрабатывать землю сохами и научились сами направлять их. Впрочем, в местах каменистых возделывали землю руками при помощи абылов (мотыг) и самодельных сох. Сенo все косили косами (литовками), тогда как в недавнее сравнительно время они срезали траву ножами и, делая связки из неё, развешивали для сушки на деревьях.

Хлеб они жали уже серпами, а не дергали, как прежде, руками. Единственными учителями земледелия для инородцев был монастырь и миссионеры, которые жили верстах в 12 от монастыря — в селе Усть-Башкаусском. К сожалению чулышманские новокрещеные не строили себе домов, а жили в юртах, не имели также бань и не привыкли переменять белье.

В 1896 году в монастыре было 9 человек. Из них иеромонах, два иеродиакона и иподиакон.

***

В 1897 году вся долина р. Чулышмана от Телецкого озера верст 35-40, и часть долины р. Башкауса, находились в фактическом заведывании монастыря. Через Чулышман против монастыря имелся перевоз, для которого монахами содержались две лодки.
Течение Чулышмана в рассматриваемой части, т.е. от впадения в него р. Башкауса, быстро, сама река настолько глубока, что для брода бывает доступна только осенью, в маловодье, да и то лишь в одном месте – в версте выше монастыря. Глубина реки от Башкауса настолько значительна, что сообщение лодками или на плотах является вполне возможным.
Все жившие здесь инородцы пользовались землёй не иначе, как уплачивая за неё монастырю определенную сумму. Размер платы точно был установлен, а именно: за хлебопахотную землю взимается 1/10 часть урожая, за сенокосную – ½ поставленного сена, за пастьбу скота – по 20 коп. с головы крупного и по 4 коп. с головы мелкого скота, за место, занятое аилом, - 1 рубль, за право рубить дрова в долине Чулышмана – 1 рубль с хозяйства. Без уплаты этого оброка никто из алтайцев не имел права пользоваться монастырскими землями ни в каком виде.
Этот оброк, по словам настоятеля монастыря о. Иннокентия, служил главным монастырским доходом, т.к. сам монастырь не имел своей пашни, скотоводство же его ограничивается 150 головами рогатого скота и 50 лошадьми. Из других промыслов монастырь занимался только рыболовством на Телецком озере, для чего у него имелись свои невода. Монастырь – всего 6 человек монашествующих.
Всего инородцами арендовалось: пашни 47,1 десятины, снимаемых 89 хозяйствами, что составляло 8,2% всех инородцев этого района и 0,5 десятины на хозяйство в среднем. Арендующих сенокосы 45 хозяйств, снимающих 99 десятин, что составляло почти 5% всех инородческих хозяйств района и около 2 десятин на хозяйство в среднем арендного сенокоса. Скота держали эти инородцы: крупного 733 и мелкого 710, аилов имеют 69.
Плата за землю в доход чулышманского монастыря не оказывали никакого влияния на формы пользования тем или другим видом земельных угодий, т.к. монастырь не вмешивался во внутренние земельные распорядки, устанавливаемые инородцами-арендаторами Чулышманской долины…

По нижнему течению р. Чулышмана в четырёх пунктах располагались 15 аилов: недалеко от устья реки, по левую сторону (Курзай) 5 аилов, несколько выше монастыря – 2 аила, затем по праву сторону реки, в двух верстах от устья – 5 аилов (Карыгай) и на версту ниже монастыря (Тунгурюк) – 3 аила. В Карагае особых летовок не было; всё перекочёвка ограничивалась тем, что летом раза два переносили аилы поблизости, чтобы занавозить место для пашни. Особой поскотины не было, огораживали только пашни, по 2 аила вместе, и таких «огородов» два, так как пятый аил пашни не имеет. Сенокосы – в версте от пашен, не городились. Пользовались пашнями и сенокосами, как и вообще землёй, на арендном праве.

Ниже монастыря два аила зимовали в долине Чулышмана, а летовали в горе, в версте от зимовок. 5 аилов по Курзаю имели зимовки в 2 верстах от летовок. Наконец, 3 аила, живущие выше монастыря, имели летовки в долине Чулышмана, а зимовки выше по течению теки на версту. Все перечисленные аилы пользовались землями также на арендном праве, т.е. уплачивают монастырю «оброк».

***

В 1898 году в Благовещенском монастыре состояло братии 10 человек, в том числе наместник монастыря иеромонах, два иеродиакона и один рясофорный монах.
В монастыре были следующие постройки: два деревянных новых дома, один о четырёх комнатах для братии, а другой об одной для заведующего монастырем, три амбара, монастырская баня. Кроме того, шесть домов, каждый о двух комнатах, дом о четырёх комнатах.
Земли пахотной было 966 десятин и 1334 сажень, луговой 214 десятин 161 сажень, под лесом 1819 десятин 119 сажень, а всего удобной и неудобной 3858 десятин. Монастырь имел около 40 десятин искусственно орошенной пашни, обрабатываемой сельскохозяйственными машинами.
В четырёх верстах от монастыря отстояла мельница, берущая с населения за помол по 5 коп. с пуда и около монастыря была кузница.
Средств на содержание монастыря не имелось никаких, кроме земли сенокосной и пахотной, отдаваемой временно в аренду местным инородцам и двух билетов Нижегородского Никольского банка за № 2741 в 100 руб. и за № 2743 в 895 руб. всего 995 р. и облигаций 3-го восточного займа за № 295 и № 112 всего 100 руб., которые хранятся в Бийском окружном казначействе с капиталами миссии, процентов в год получается по распределению банка не в одинаковом количестве.
Около чулышманского монастыря было несколько источников, пользующихся признанием местного населения.
В 1899 году бывший алтайский миссионер архимандрит Антоний зачислен в число братства чулышманского Благовещенского монастыря, а заштатный миссионер священник Михаил Васильевич Чевалков возведен в сан протоиерея. В монастыре состояло братии: архимандрит, иеромонах и три иеродиакона.
В этот год в чулышманский Благовещенский монастырь поступило через Преосвященнейшего Макария, епископа Томского Барнаульского 100 руб. и от Е. И. Судовской 100 р.
В 1900 году в чулышманском мужском монастыре числились: архимандрит, иеромонах, священник и иеродиакон.

***

В 1901 году монастырь перенесен за 10 верст от озера, в местность, называемую Кайру, управляющий – наместник архимандрит Антоний, заштатный алтайский миссионер. В этом году в монастыре проводились опыты посевов пшеницы. Опыт удался. С этих пор братия монастыря питалась без нужды своим хлебом.
А чулышманский миссионер сетовал тогда на плохую постановку учебного дела в отделения за неимением общежития при школе. Кочевники—калмыки, откочевывая со своими стадами от стана, уводили и детей своих, отрывая их от занятий среди учебного года. Калмыки не имели средств и, нередко, желания платить за содержание своих детей на квартирах, которых, впрочем, около стана и не было, если не считать двух—трех юрт новокрещеных...
В 1904 году при монастыре открыт детский приют. Он содержался сперва исключительно на средства частной благотворительности...
В 1905 году посетившие эти места отмечали, что «монастырь состоит всего из одной небольшой деревянной церкви и двух-трех изб вокруг нее и расположен между р. Чулышманом и крутой стеной утесов правой стороны долины. Кругом раскидано несколько довольно старых сосен. В монастыре насчитывается шесть монашествующих да несколько работников. Обитель имеет чрезвычайно редкие сношения с внешним миром, так как почта приходит сюда из Бийска обыкновенно раз в три месяца с какой-нибудь оказией.
Из Благовещенского монастыря можно совершить интересную экскурсию на гору Алтын-Ту («Золотую гору»). Верстах в двух от монастыря ниже его по Чулышману, в последний впадает слева речка Ачелман, на которой имеется монастырская мельница».
Исследователю Алтая, ботанику, краеведу, педагогу Верещагину В. И. в 1905 году пришлось убедиться в том, что некоторые «инородцы Чулышманской долины с нескрываемой ненавистью относятся к монастырю, на землях которого они живут. Только распространение среди инородцев просвещения и улучшение отношений между ними и русскими могло бы создать более благодарную почву для прочного, утверждения на Алтае христианства».

***

В 1906 году при обозрении епархии в монастыре вновь побывал Высокопреосвященный Макарий, архиепископом Томский. Вначале на берегу Телецкого озера, у пустого амбара, поставленного Благовещенским монастырем, верст, в полутора выше истоков р. Бии была сделана стоянка. 

В монастыре было отмечено две постройки, изба рабочего люда и небольшой деревянный дом; в одной из комнат дома помещалась маленькая церковь, в ней был самый простой одноярусный иконостас, иконы холщевые, живопись неважная, писаны все двенадцать учениками Улалинского училища под руководством о. игумена Антония. 

Приют при монастыре собственным помещением тогда еще не обзавелся, хотя и пользовался для этого одним монастырским домом, но не без стеснения иночествующей братии. Собственного своего у приюта ничего не было, кроме двух лошадок. Даже коров он не мог завести для продовольствия детей; их три штуки дал монастырь, да отвел еще небольшой участок земли под постройки. Вот и все достояние приюта.
После посещения монастыря и приюта, по ходатайству Макария Советом православного миссионерского общества на содержание приюта было ассигновано с 1906 г. по 400 р. в год... Штатная сумма 400 руб. назначена на покрытие обычных текущих расходов. На удовлетворение сверхсметных по обзаведению и обстановке потребностей Макарий передал приюту 600 р., полученный им из кабинетских сумм, назначенных на просветительные и благотворительные цели Алтайской духовной миссии и образовавшихся из денежные сборов за право собирания кедровых орехов в инородческих дачах…
27 июля 1906 года архимандрит Макарий осмотрел с казначеем монастыря, иеродиаконом Григорием, заведующею приютом матерью Магдалиной и священником И. Лавровым место «старого монастыря», чтобы избрать участки для покоса и под пашни приюту, а также и для постройки приютских зданий. Ехали одни верхом, другие в тележках...
Участок земли, предназначенный монастырскою братиею в пользование приюту Макарий нашел крайне недостаточным. Спутникам он объяснил, что монастырь, видимо, не принял во внимание ни значение приюта в миссионерском служении, ни свое отношение к нему. Наделение приюта земельными угодьями в надлежащем количестве составляет его нравственный долг и есть прямое выполнение им своей просветительной задачи.
При этом напомнил братии, что на монастыре тяготел довольно значительный денежный долг, который погашен благодаря крупному вспоможению из личных средств его, преосвященного. В виду этого и в некоторое как бы возмездие за эту затрату своих средств, Макарий признал справедливым и для монастыря совершенно безобидным и неубыточным, отвести чулышманскому детскому приюту бесплатно весь пустолежащий участок между круглым озером и кирпичными сараями, что около старого перевоза.
А чтобы монастырский скот не мог из-за реки переходить на приютский участок, поручено было матери Магдалине обвести на счет приюта изгородью берег р. Чулышмана. Для возведения приютских зданий избрано и назначено место около перевоза на возвышенном берегу реки.
Одновременно с этим Макарий предложил братии выделить бесплатно приюту из монастырских табунов 10 коров и 3 лошади.
Но и приют, при таком щедром оборудовании его, не обойден архипастырскою милостью. На первый раз возложена на приют обязанность безвозмездно доить 40 монастырских коров; но чтобы только коровы пригонялись вечером ближе к приюту в особо устроенный загон, а после доения отгоняемы были монастырскими рабочими; тоже и утрами.
Наблюдение за точным соблюдением со стороны монастыря всех вышеизложенных предначертаний возложено на управляющую приютом монахиню Магдалину.
Братии же монастыря дано формальное предписание и сообщено обо всех распоряжениях начальнику миссии, преосвященному Иннокентию. А чтобы казначей монастыря как-нибудь не изменил плана земли, предназначенной приюту, поручено монастырскому священнику о. И. Лаврову составить передаточный акт на эту землю с обозначением границ земли.
В приюте на тот момент призревались 73-летняя старица Мария и воспитывались девицы: Таисия 20 лет, Анна 19 лет и Агриппина 17 лет, и маленькие девочки: Мария 13 лет, Параскева 12 лет, Марфа 10 лет, Параскева 11 лет, Ольга 9 лет, Елена 8 лет, другая Ольга 8 лет, Агафья 5 лет, Варвара 5 лет, Августа 5 лет и Анна 3 лет. Всего 14 человек.
Заведовала приютом монахиня Улалинского монастыря Магдалина (Мария - старшая дочь писателя, переводчика, священника, основатель алтайской литературы Михаила Васильевича Чевалкова) с помощью монахини из того же монастыря Мастридии.
Вновь прибывшая Ф. П. Безменова, в качестве сотрудницы миссии, осталась до времени там; вступила в должность фельдшерицы для приюта и акушерки для инородок. Ее с радостью приняли, и нашли для помещения её уютный уголок. Тронутая таким вниманием она изъявила согласие в свободные часы заниматься с детьми, обучать их грамоте, шитью и пр.
Так как настоятеля в монастыре не было, то временное заведывание монастырем а.Макарий поручил священнику о. И. Лаврову, a иеромонаху Владимиру вменил в обязанность проверить по инвентарю все имущество и привести в известность количество монастырского скота, пасущегося на отгоне в таежных монастырских местах.
В Благовещенском монастыре преосвященный сделал распоряжение, чтобы миссионерскую школу из с. Усть-Башкауса перевели в монастырь и, не, отводя для неё особого места, соединили ее с детским приютом. В школе обучались не только сироты, но и дети бедных алтайцев, не имеющих средств, и тех родителей, которые хотели обучить детей русскому языку и грамоте.
Под помещение школы решено отдать две комнаты на юго- и северо-востоке в том доме, где жил о. архимандрит Антоний. В северо-западной комнате этого дома должны были жить пансионеры, а в юго-западной фельдшерица Ф. П. Безменова.
На лето же для пансионеров решено было поставить юрту, а для приготовления им пищи пригласить женщину из новокрещеных инородок. Учителя Никольского с семьей поместили в одном из домиков монастыря. Если монастырь не в состоянии будет оказывать пансионерам пособие, то на содержание их решено было требовать средств от родителей.
По совещании с матерью Магдалиной, архимандрит Макарий поручил давнишнему подрядчику и строителю зданий в миссии бийскому купцу Павлу Дмитриевичу Тренихину составить для приюта план и смету по образцу дома, в котором он помещается, но только в больших размерах, особенно увеличить детскую комнату и прибавить особое помещение для молельни. Наблюдение над приведением такого проекта в исполнение возложено на м. Магдалину.
***
В 1907 году через Томского митрополита владелец на тот момент паровой прогулочной яхты «Шефъ» П.А. Столыпин передал её чулышманскому мужскому Благовещенскому монастырю. Яхта в своё время была построена на судостроительной верфи в Стокгольме в 1900 году, и принадлежала царской семье Романовых. Незадолго до этого Томский митрополит, будучи в Петербурге, подал прошение Алтайской миссии о приобретении парового катера.
Обосновывая цель приобретения и возможности провоза, в прошении кроме хозяйственных целей указывались и стратегические цели: «...на пользу аборигенов края, новокрещенных инородцев, обитающих за Телецким озером, в долине Чулышмана, и для будущих, быть может, военно-политических целей нашего государства, ввиду возможности проникновения туда агентов китайского правительства».

25 января 1907 года был разрешен бесплатный провоз катера. Однако по неизвестной причине перевозка тогда не состоялась. 

***
17 июня 1907 года Верещагин В. И. посетил урочище Кирсай (или Кырсай) у устья Чулышмана, предполагая 18-го утром отправиться в чулышманский Благовещенский монастырь (12 верст от Кирсая). Телеуты из соседних аилов должны были привести верховых лошадей. Утром 18-го июня Верещагин В. И. с двумя спутниками отправился в монастырь пешком, чтобы дорогой собрать растения и насекомых…
От Ачелмана было версты две до нижнего монастырского перевоза. Был и другой перевоз против самого монастыря. От нижнего перевоза до монастыря – не болеe двух верст. Чулышман у перевоза довольно спокоен и переправа совершалась без особенных хлопот в большой монастырской лодке. Впрочем, течение было настолько быстрое, что лодку приходилось заводить довольно далеко вверх.
От перевоза дорога шла по правому берегу Чулышмана мимо монастырской пасеки и кожевенного завода и вскоре приводила к монастырским воротам.
Вот впечатления В.Верещагина: «Маленький монастырек расположен среди леса на берегу Чулышмана и состоит из небольшой церкви и нескольких домиков с кельями. Братии всего 10 человек.
Теперь монастырь владеет обширными земельными угодьями: лесами, лугами и пахотной землей (около 3000 десятин). В настоящее время вся долина Чулышмана от Телецкого озера верст на 30-40 вверх по Чулышману и часть долины Башкауса принадлежит монастырю. Инородцы пользуются землей, уплачивая определенную сумму и за пашни и за пастьбу скота. За десятину земли под пашню платится 10 рублей; за срубленное бревно—50 коп. за право рубить дрова —1 р. с хозяйства и т. д.
И это в местности, где пуд соли стоит 2 рубля! Плата, взимаемая монастырем за пользование земельными угодьями, сильно стесняет инородцев. Они относятся к монастырю с нескрываемой ненавистью. Многие даже ушли с монастырских земель. При таких условиях просветительная деятельность монастыря равна нулю. Правда, здесь все инородцы крещены, но, конечно, они в сущности остались теми же темными язычниками...
Нас, случайных посетителей монастыря, неприятно поразил несколько коммерческий характер его: с нас за все брали весьма высокие цены. Какая разница с гостеприимными монастырями Европейской России!
Источниками дохода монастырю служат, кроме земельных угодий, арендуемых инородцами, маслодельный и кожевенный заводы, рыбная ловля на Телецком озере, скотоводство (30 лошадей, около 150 голов крупного рогатого скота, стада овец) и отчасти хлебопашество. Есть небольшая пасека.
В будущем предполагается устроить дачи, завести кумыс, организовать переезд через Телецкое озеро в монастырских лодках. Если этот план осуществится, чудный горный воздух, сосновый бор, интересные прогулки по Телецкому озеру, долине Чулышмана и окрестным горам, охота и рыбная ловля несомненно привлекут дачников в этот прелестный уголок Алтая.
В монастыре мы прожили трое суток. 19 июня мы посетили красивую и довольно значительную речку Кайра, правый приток Чулышмана. Вырываясь из дикого ущелья в двух верстах от монастыря, бурная горная речка образует шумные каскады. Монастырь попытался было утилизировать Кайру и построить на ней мельницу. Как раз у ущелья была построена плотина. Навалили до 5000 пудов камней. Но в первый же год разбушевавшаяся весной Кайра снесла плотину».
***
1908 год. «Пусто здесь, угрюмые скалы теснятся по бокам глубокого ущелья, из которого катит свои воды река Чулышман. Подают вам верховых лошадей, и вы едете по живописной долине Чулышмана, под развесистыми березами и тополями. Справа от вас с головокружительной высоты низвергаются водопады, горы, кажется, подпирают самое небо. Вот и переправа. Лодка перевозит вас на другой берег реки, еще шаг, и из за чащи леса глянули на вас церковь и монастырские постройки. Вы в чулышманском монастыре, бедном, но живописном по местоположению.
Здесь тихо, мир с его шумом, тревогами остался там, далеко за озером. Все располагает к созерцанию: и мирная обитель, и величавая природа в безмолвии своем славящая Творца и добродушные, ласковые, приветливые обитатели Чулышманскай долины, не успевшие еще вкусить горьких плодов современной цивилизации.
Отдохнувши от пути, вы уже не сидите на месте, вас тянет вон из комнаты, на свежий целебный воздух, туда в сосновый бор, что тянется по берегу реки. Идете вниз по реке, и пред вами из-за леса предстало прекрасное со службами здание, которое поражает вас своим видом, вам кажется, что этот обширный, светлый под железной крышей дом особенно велик, особенно прекрасен, потому что одиноко стоит в пустынном ущелье. На самом деле тот же дом где-нибудь в городе не привлек бы вашего внимания.
Это приют, детище маститого архипастыря томского Владыки, архиепископа Макария. Ему одному обязан он своим появлением, ему одному обязан и своим существованием. Чрез него идут жертвы от доброхотных дателей в глухую долину Чулышмана, где дети-сироты в ежедневных молитвах призывают благословение Божие на своих благодетелей.
Зайдемте в дом. Вас приветливо встречают старицы монахини, окружают дети-сироты. Вам рады, стараются угостить Вас, благодарят за посещение: ведь очень редко заглядывает сюда человек из-за озера. Вот обширная влево от входа комната. Здесь дети собираются на молитвы каждое утро, каждый вечер. В этой комнате устроен алтарь, где временами отправляют службы монастырские иноки. Вот столовая, скромно обставленная, но чисто содержимая.
Есть и классная и рабочая комнаты, спальня для детей и комната для администрации приюта. В приюте имеется учительница из монахинь Тихвинского монастыря, каждую зиму занимающаяся с девочками. Воспитание детей, которых в отчетном году было в приюте, 14 чисто церковное. Главный предмет школьных занятий Закон Божий; дети аккуратно являются на молитву, к богослужениям, принимая в них деятельное участие чтением и пением. В мире и тишине возрастают сиротки-девочки.
Летом старшие занимаются полевыми работами, разводят огороды, убирают хлеб, косят сено, зимой - занятие в школе, занятие по дому, уход за скотом, рукодельные работы. Сытые, одетые, в светлом хорошем доме, дети не отрываются от своей родины. Все они родились в этой же долине Чулышмана, едва ли и старшие переплывали когда озеро. Вырастут девочки и выйдут замуж здесь же на Чулышмане, не порвут связи в воспитавшим их учреждением.
Цель приютов миссии несложна: воспитать в благочестии и страхе Божием будущих матерей, которые передали бы свое настроение своим детям. Надеемся, что все эти сироты, воспитывающиеся в приютах миссии, не уйдут в страну далече, а останутся на месте, где они впервые увидели свет и получили воспитание. Надеемся, что семена веры и любви к своему племени, заложенные приютским воспитанием в детях, принесут свой плод в свое время.
Надеемся, что хотя несколько благонравных и набожных женщин выйдет из наших приютов, а это будет уже приобретение для миссии, для церкви. Ведь добрая мать в семье - это нравственная сила, могущая охранить любую семью от разложения, сберечь верных чад для церкви, добрых сынов для родины. И наши приюты уже дали несколько таких женщин. Мы знаем одну строптивую семью, в которую вошла приютянка, как жена сына главы семьи.
Её набожность, скромность, трудолюбие и незлобие удивили сурового старика и он без слез не может вспомнить имени своей снохи Марии, сумевшей внести в эту семью мир и христианское согласие. Народ оценил приюты. Многие, даже состоятельные из инородцев, предпочитают приютянок другим невестам, зная, что надежды их здесь не будут обмануты».
Летом 1908 года В. И. Верещагин во время поездки по Чулышману отметил, что «местные монахи рассказывают, что здешние инородцы— даже крещенные—на Телецком озере (особенно в урочище Беле) до сих пор «камлают», но большею частью зимою. Вообще в районе по правобережью Катуни еще сохранился шаманизм, вытесненный в других местах Алтая бурханизмом. Впрочем, по рекам Бии и Чобы, притокам Катуни уже появились бурханисты. Там живут даже два «ярлыкчи» (проповедники бурханизма).»

***
6 августа 1909 года в монастыре побывал епископ Иннокентий. Он встретился с Усть-Башкаусским миссионером, священник о. Сергий Никифоров и его избранными прихожанами. Больным животом, глистами и проч. дано лекарство.
За время пребывания Иннокентия в монастыре вместе с братиею обители сослужил и башкаусский миссионер. От сего С. Никифорова они узнали нечто новое о зарождении бурханизма на Алтае. По мнению о. Серия, главным инициатором в этом деле был не Чет-Челпанов, а кузнецкий инородец Кундий Шабураков…

9 августа после литургии Иннокентий посетил приют, в котором призревалось 15 девочек-сирот. Они пели в своей домовой церкви и немного говорили по-русски. Хлеб у приютных уродился хороший, но табуны монастырские много вытоптали. Скотский пригон выбран неудачно, отчего пять коров пали. Указано новое место для оного. Огород очень хороший.
В 1910 году Благовещенский миссионерский чулышманский второклассный общежительный мужской монастырь Алтайской миссии имел здание церкви деревянное, на каменном фундаменте, обшитое тесом, внутри и снаружи окрашенное масляной краской. Престол в ней был один, во имя Благовещения Пресвятой Богородицы. Утвари достаточно. Священнических облачений - 4, дияконских - 3, напрестольных Евангелий - 2, третных - Евангелий - 1, напрестольных крестов - 3.
В монастыре находились следующие постройки: два деревянных дома о четырех комнатах, каждый с коридорами посередине для помещения братии монастыря, один дом о пяти комнатах для помещении трапезной и кухни, три дома об одну комнату со спальнями для помещения братии, холодный амбар, кладовая и баня. На скотном дворе два дома: в одном помещался сепаратор и маслобойня и другой в две комнаты для помещения прислуги, здание в котором помещался пресс для выжимки растительных масел, водяная мельница (мутовка) и кузница.
Земли пахотной при монастыре 966 десятин и 1334 сажени, луговой 214 десятин и 161 сажень, под лесом 1819 десятин и 119 сажень, а всего удобной и неудобной 3858 десятин.
При монастыре детский приют, который помещался в собственном здании, в трех верстах от монастыря. Личный состав приюта: начальница и ее помощница (монахини), учительница и две послушницы. В приюте призревалась одна престарелая инородка и 15 девочек инородок.
В монастыре находились: исполняющий должность начальника иеромонаха, иеромонах, священник, два иеродиакона, три рясофорных послушника и два неуказных послушника.
Средств на содержание монастыря не имелось никаких, кроме земли сенокосной и пахотной, временно отдаваемой в аренду местным инородцам и двух билетов Нижегородского Николаевского банка за № 2741 в 100 рублей и за № 2743 в 895 рублей, а всего 995 рублей и облигации - 3 Восточного займа за № 295 и № 112, всего 100 рублей, вечные вклады на поминовение протоирея Анемпо диета в 100 рублей и мещанки Параскевы Чириковой в 90 рублей, которые хранятся в Бийском уездном казначействе.
В монастырской библиотеке состояло книг разных наименований 535, томов 775.

***

В 1911 году было получено официальное разрешение от пекинского посланника на посещение миссионером православных христиан сопредельной Алтаю Монголии. В пределы Китая, именно на р. Кемчуг, к православным соенцам командирован иеромонах Благовещенского монастыря Димитрий (Старцев)...

В этом году при чулышманском монастыре открыта школа с общежитием...
Монастырь не только не терпит никакого ущерба в своем развитии, но даже имеет избыток в своих продуктах, а в келейной жизни—любовь и единодушие. Он представляет собою стройно сформированное учреждение, с крепкой организацией своей внутренней и внешней жизни. Главною причиною этой перемены в монастыре ставят не что-либо иное, как удачный до невероятности подбор его братии.
Исправляющий должность наместника монастыря, иеромонах Виктор, как нельзя лучше использовал этот подбор.
Братия монастыря это — не случайный набор всяких ищущих удобств жизни проходимцев, или беглецов из других монастырей, как это наблюдалось доселе, а набор, произведенный с умною осмотрительностью и потребовавший не мало усилий и тактики, дабы не ошибиться, а ошибкой в самом корне не повредить возрождаемого дела. И в результате всех хлопот о. Виктора по возрождаемому делу, Чулышман до невероятности переменил свою доселе мрачную физиономию.
Многие высокопоставленные лица, этим летом посетившие Чулышман, достаточно свидетельствуют о беспристрастии в передаче этой картины положения монастыря.
Но в начале 1912 года и. д. наместника монастыря, иеромонах Виктор отъезжает в Россию. Чулышманский Благовещенский монастырь сразу опять приходит в упадок из-за того только, что во главе монастыря стал бывший казначей, послушник Наклескин, человек невоздержного характера, а вновь назначенный казначей Сизов не захотел обнаружить своей деятельности [недолгое время наместником чулышманского монастыря был иеромонах о. Димитрий (Борисенко)].
К концу года дела улучшились. Настоящий казначей, заступивший место Сизова, вполне оправдал доверие, как, прежде всего, образцовый хозяин, и как, в то же время, идеальный монах, имеющий большое благотворное влияние на братию.
Тихо, спокойно, в довольстве текла жизнь приютившегося к монастырю Чулышманского детского приютa. Одно только обстоятельство не давало покоя приюту, это — климатические условия, сырость занимаемого места. Но было положено начало постройки новых зданий приюта по другую сторону р. Чулышмана, в местности, называемой Казаковкой. Здесь местность сравнительно возвышенная, сухая, да к тому же близко расположена к помещениям арендаторов инородцев, что также, конечно, представляет не малые удобства.
Имеющее остаться за переходом приюта на новое место обитания, прежнее здание приютское, по мнению Высокопреосвященнейшего, предполагалось уступить под школу с интернатом. При всех удобствах, совмещаемых в этом здании, каковы: домовая церковь, священнослужитель, он же и законоучитель, а также — образцовом правоспособном учителе-инородце, это будет своего рода Академия для всего за-телецкого края....
Nota benе! В окрестностях Телецкого озера монахи чулышманского Благовещенского монастыря первыми посадили фруктовые деревья. Сад после упразднения монастыря одичал.
***
В 1912 год доставлен ж/дорогой и водой до города Бийска пароход «Шефъ» (в двадцатых годах XX века название «Шефъ» было стерто, и на борту появилось название «Партизан»), принадлежащий чулышманскому мужскому Благовещенскому монастырю. Здесь пароход был полностью разобран, корпус расклепан и доставлен сухопутным путем на Телецкое озеро. В поселке Артыбаш были построены стапеля, небольшая кузница, и здесь на берегу озера «Шефъ» был построен заново.
Весной 1913 года, как сошел лед самоходное судно «Шефъ» спущено на воду. До появления этого парохода многие жители не только не видели подобных машин, но и не имели представления о них, поэтому появление парохода произвело небывалое впечатление. Необходимо отметить, что для эксплуатации парохода никакого горючего завозить не требовалось. Все было на месте. Горючим служили обычные дрова, а дровами были забиты практически все берега озера. Завозить требовалось только смазочный материал.
Насколько пугала суровость жизни Чулышмана свежих людей, красноречиво говорит следующий факт. Нужен был монастырю машинист для парового катера. Списались с Соловецким монастырем. Нашелся юноша-послушник Соловецкого монастыря, который изъявил желание послужить один год за условленную им плату. Выдали юноше прогоны, приехал он в Бийск. Вдруг дня через два-три он, услыхавши от братии Архиерейского дома о трудной жизни в монастыре, со слезами стал умолять отправить его обратно, что, конечно, исполнили. Бросили почти 200 рублей даром, ибо у бедного послушника не было ни гроша за душой, когда он собирался на Алтай.
***
В 1914 году монастырь вновь посетил Высокопреосвященнейший Макарий, на тот момент уже Митрополит Московский и Коломенский. Митрополит обещал средства на устройство переправы-парома, через реку Чулышман, обещал мастерские монастыря снабдить необходимыми инструментами.
Ниже монастыря в нескольких верстах приют для девочек-сирот инородцев Чулышманской долины. На его средства Владыки Митрополита отстроен для приюта обширный и новый дом с церковью, а в старом здании приютa помещена школа с интернатом для мальчиков.
В новом здании—такая же школа для девочек. Здания разделяются рекою Чулышманом, через которую и устраивается переправа-паром. Владыка посетил приют, служил там, причем возвел в сан игуменьи начальницу приюта, монахиню Магдалину. Новое здание приюта Владыка Митрополит освятил сам.

***

И всё же при всех благах монастырь всё же был беден. Братия монастыря немногочисленная жила в скудости, граничащей иногда с нищетою.
Живописная долина р. Чулышмана для обитания в ней требовала долголетней привычки и некоторого подвига. Нужно было родиться в горах и вырасти здесь, чтобы без ущерба для здоровья выносить резкие климатические перемены. Обилие дождей летом, холодные ночи с туманами, постоянные, сильные, пронизывающие ветры зимою, подымающие столбы песчаной пыли с бесснежных лощин, производят гнетущее впечатление на пришлого из России человека. Угрюмые высокие горы каменными стенами сжимают узкую долину Чулышмана.
Каменистая почва, обилие скал, речек и ручьев делали всякий и недалекий путь трудным. Верховые разъезды для непривычного к ним человека были очень утомительны. И пришлец из России, из густо заселенной ровной местности с прекрасными грунтовыми дорогами и многочисленными железными путями, томился в Чулышмане как в клетке, выезд откуда сопряжен с великим трудом и большими затратами, особенно в зимнюю пору.
Монастырь лежал за глубоким и бурным озером в пустынной и безлюдной местности, где десятка три, четыре калмыцких юрт и два, три торговца из русских составляли все население. Чтобы проехать озеро, нужно было проплыть на лодке около 90 вёрст. В летнее время переплыть это расстояние можно было дня в два, хотя и летом бывали бури, задерживающие плавание.
Зимой же переезд озера бывал очень опасен и продолжителен. Однажды наместник его и один иеродиакон за нужными покупками плыли через озеро 12 дней.
Путнику, решающемуся ехать зимою в Чулышман, нужна была, прежде всего, теплая хорошая одежда, нужна провизия на несколько дней и деньги. Самый малый расход по переправе на лодке 15-20 рублей, а в дурную погоду, случалось, брали за переправу одного человека рублей 50.
Конечно, при таких путях монастырь можно было считать отрезанным от всего мира.
Цены здесь на все продукты и товары были тройные, ибо доставка их стоила очень дорого. Случалось братии зимой выносить тяжелые лишения от невозможности достать самых необходимых, вещей, чего не предусмотрит самый заботливый хозяин, особенно при скудости монастырской казны. Все перечисленные неудобства жизни делали то, что немногие могли вывести жизнь в монастыре.
Много приходило сюда людей со всех сторон для иноческой жизни, много перебывало иноков из Российских монастырей, с Афона, но большинство из них через несколько месяцев суровой жизни уходили из монастыря при первом удобном случае...
Так и шла жизнь в Чулышмане, жизнь случайно сошедшихся людей, среди которых почти не было старожилов, обтерпевшихся, сильных духом иноков, могущих словом и примером влиять на колеблющихся пришельцев. От этого не цвело хозяйство: все считали себя временными гостями, пришельцами, ничем не связанными с монастырем.
Начальники миссии прилагали все старания к тому, чтобы упорядочить жизнь монастыря, тратили на монастырь крупные суммы, приглашали в него лиц из благоустроенных обителей,— все мало улучшало дело. Приглашенные лица скоро покидали монастырь, деньги тратились на содержание братии, а монастырь все оставался таким же скудным, каким был и ранее…
Но в тоже время отмечалось, что когда жили в Чулышмане более продолжительное время, когда знакомились с крещеными инородцами, с их детскою верою и искренней привязанностью к св. Церкви, тогда иными глазами смотрели на убогий монастырь.
И от бедного храма, от убогих келий, от простецов-братии, плохо питающейся и плохо одетой, приходили в умиление и невольно вспоминали, что неразумное избрал Бог, чтобы посрамить разумных, и убогое предпочитает Бог, чтобы смирить кичливое…
Как бы ни были скромны постройки монастыря, все же они неизмеримо лучше и удобнее инородческих юрт; как бы ни плохо велось хозяйство монастыря, все же оно могло многому научить инородцев, копавших землю для посевов руками и не умевших смолоть зерна. От монастыря инородцы учились русскому языку, русским обычаям, уважение к русскому народу и его законам. Первая монастырская школа послужила зерном просвещения инородцев Чулышмана.
Грамотность здесь была очень развита, большинство мужчин были грамотны и охотно читали книги, но книги написанные на родном языке, а, следовательно, книги религиозно-нравственного содержания, так как на этом языке не было еще переводов светской литературы.
Как удивились чиновники, жившие летом 1914 года в Чулышманской долине по делам землеустройства. В самых отдаленных в глухих щелях Чулышмана они находили грамотных для подписи различных деловых актов, чего они не встречали во многих русских поселках.
Были в монастыре священноиноки из инородцев, скончавшие дни свои в Чулышмане. Так, напр., в то время доживал свои дни в Чулышмане 85-летний архимандрит Иннокентий, бывший наместником монастыря, хотя бы мог найти лучший покой у своего родного брата, московского Митрополита. Эти лица всегда служили для инородцев живым примером терпения и покорности воле Божией. Жители долины Чулышмана все были окрещены.
Правда, потрудились над обращением язычников больше миссионеры чулышманского стана, чем иноки монастыря.
***
27 мая 1915 года монастырь посетил томский архипастырь Анатолий. Не доезжая до монастыря, он посетил детский приют. Приютская домовая церковь был довольно обширна. Встретил Анатолия 86-летний старец, Архимандрит Иннокентий и также глубокая старица, игуменья Магдалина, заведующая приютом.
Узнавши, что дети приюта болеют коклюшем и что в этих местах бывают эпидемии, Анатолий распорядился, чтобы миссионерское начальство послало в чулышманскую школу иеромонаха Пиония, который до принятия монашества был фельдшером, снабдивши его необходимыми медикаментами.
В 1915 году Благовещенский монастырь определяли как форпост православия на границе соседней языческой Монголии. Благодаря заботам митрополита Макария, в Чулышман настоятелем монастыря прибыл наместник Симоновского Московского монастыря, о. Архимандрит Филарет.
Прошлое достопочтенного о. архимандрита свидетельствовало о его дарованиях, уме и энергии. Он служил на Кавказе, где начал свою иноческую жизнь, много поработал по устроению в других местах России заброшенных обителях, умел найти людей и средства для этого.
В этот год у Чулышманскому монастырю приписана Александровская пустынь, расположенная недалеко от села Жуланихи.
В 1916-1917 учебном году в школе монастыря обучалось 15 человек. На содержание большего количества учеников у миссии не хватало средств. Осенью 1917 г. школа была закрыта из-за отсутствия учителя...

В ГОДЫ ВЕЛИКИХ ПЕРЕМЕН…

В начале марта 1917 года участники состоявшегося собрания Улалинского инородческого общества потребовали передать в пользование населению Горного Алтая земли Кабинета и монастырей, взыскать с Улалинского и Челушманского монастырей (начиная с 1905 года) за использование 12 тысяч десятин земель по рублю или по 50 копеек с десятины на нужды просвещения алтайского населения и выразили пожелание получить в бесплатное пользование на текущее лето 1917 года кабинетские, монастырские и церковные земли, а также бесплатно вести охотничий промысел и сбор ореха.
25—26 июня 1917 года состоялся 1-й Бийский уездный крестьянский съезд. По земельному вопросу съезд принял следующую резолюцию (в сокращении):

«1. Все бывшие кабинетские, монастырские и запасные церковно-школьные земли, леса, расположенные в Горном Алтае, должны поступить в неотъемлемое пользование инородцев Алтая.
2. Русское население должно остаться на тех землях, которые оно получило при землеустройстве...
4. Арендные договоры на землю должны быть уничтожены.
5. Форма пользования землей должна быть общинная.
6. Разработка недр земли без согласия Горной думы не должна допускаться.
7. Порядок пользования выгонными местами остается прежний...

Не приписанное к сельским обществам Алтая русское население до Учредительного собрания в пределах Горного Алтая селиться не должно».

С 1 по 6 июля 1917 года в Бийске (центре уезда, в который входил Горный Алтай) проходил съезд «представителей инородческих волостей». По вопросу о самоопределении съезд вынес следующее постановление: «обратиться в надлежащие инстанции о признании самоопределения в самостоятельную земскую единицу, а пока, на переходное время, до признания, временно организовать свой собственный орган, назвав его «Алтайской горной думой»...
Вся последующая деятельность этого органа, возглавившего этап национально-освободительного движения ойротов, развивалась в духе радикализма, безуспешно пытавшегося ликвидировать царско-колонизаторские пережитки и разрешить земельную и национальную проблемы. Большего, чем принес факт уничтожения самодержавия, дума конечно добиться не могла. Она лишь смогла констатировать те или иные общие положения, общие изменении, принесенные февральской революцией, напр. в таком духе: «все бывшие кабинетские, монастырские и запасные церковно-школьные земли, леса, расположенные в Горном Алтае, должны поступить в неотъемлемое пользование инородцев Алтая — и т. п.»
12 апреля 1920 года, при ликвидации колчаковских войск, отступивших в глубь Горного Алтая, батальон 233-го Казанского полка занял чулышманский мужской Благовещенский монастырь. При занятии монастыря батальон захватил до 270 солдат и офицеров противника, 20 тысяч патронов.

В августе 1920 года в чулышманскую долину, на земли бывшего монастыря перебазировалась коммуна «Свободный труд» (организована в начале марта), где ей было выделено 250 десятин земли бывшего мужского монастыря, а также некоторые монастырские постройки.
В ночь с 19 на 20 декабря 1921 года, преследуемая советскими частями, из Чемала через Верх-Ишу, Ыныргу, Кебезень бежала к Телецкому озеру и, поднявшись по реке Чулышман, ночью неожиданно ворвалась в расположение коммуны банда Славорецкого.

Коммунары оборонялись стойко и бесстрашно. Первым в перестрелке пал Григорий Николаевич Илюшин. Огромный численный перевес бандитов решил дело. Они согнали всех коммунаров в одно из монастырских помещений. Морили их голодом, избивали. Бандиты настигли пытавшегося позвать на помощь Павлика Волкова в 40 километрах от Чулышмана. Они привязали его на аркане к седлу и волочили по камням.
Особенно зверски пытали Петра Ивановича Попова, требуя, чтобы он перед всеми отрекся от коммуны, от звания коммуниста. Любимец коммуны Петрован повторял одно и то же.

— Умру, но не отрекусь. Коммунисты всегда остаются коммунистами.

Месяц длился бандитский разгул. От рук бандитов погибли председатель Совета коммуны и секретарь партийной ячейки П. И. Попов, заместитель председателя Совета коммуны член Чулышманского волисполкома Г. Н. Илюшин, секретарь коммуны Г. Н. Тырышкин, жена и сын организатора коммуны Т. Т. Волкова — Варвара Спиридоновна и Павел Тимофеевич Волковы — всего 11 человек. Многие были искалечены, имущество коммуны разграблено.
Лишь во второй половине января 1922 года, с установлением санного пути, прибыл из Бийска отряд частей особого назначения и добровольческий отряд совпартшколы. Одновременно в долину ворвался отряд добровольцев из Улагана. Его привел вернувшийся с южного фронта гражданской войны старший сын Тимофея Волкова, Александр.
Все эти события были живы в памяти многих их участников — дочери Тимофея Волкова Евдокии Тимофеевны, жены Григория Илюшина Анисьи Николаевны, его сыновей Тимофея и Семёна, коммунарки Евдокии Павловны Хромовой и других.
Бойцы Красной Армии, чоновцы и добровольцы уничтожили и развеяли банды. Лишь немногим бандитам удалось бежать к Кайгородову. Но в апреле 1922 года красный командир, И.И. Долгих, совершив со своим отрядом трудный переход через Терехтинский хребет, настиг Кайгородова. В коротком бою тот был убит.

В 1927 году в чулышманском монастыре располагался интернат для детей-алтайцев, живописно расположенный среди соснового леса на берегу Чулышмана пониже устья быстрой горной реки Койры. При школе-интернате был заложен обширный плодовый сад. Здесь работал молодой учитель-мичуринец Павел Смирнов. Ему пришлось завозить саженцы из питомника Алтайской опытной станции на самолётах. Не только для школьников, но и для всех жителей Чулышманской долины школьный сад является большим культурным завоеванием.

В 1930 году в Чулышманской долине на месте бывшей коммуны организовался колхоз, который носил имя В. И. Ленина. Могила славных защитников коммуны «Свободный труд» находилась в селе Кайру в ограде школы. С ранней весны и до глубокой осени она была украшена букетами живых цветов, которые возлагали на нее колхозники, геологи, школьники, туристы и другие путешественники, чтя светлую память героев-коммунаров. Над ней установлен был памятник.

Но это – уже не история чулышманского Благовещенского монастыря…

Е. Гаврилов, 16 августа 2013 г. Ссылка на сайт обязательна!

Источники

1. Белявский Ф. Н., Семенов-Тян-Шанский В. П.. Русский Алтай. Россия: полное географическое описание нашего Отечества настольная и дорожная книга для русских людей», Т. 16: Западная Сибирь. СПб. : Изд. А. Ф. Девриена, 1907 (Тип. АО «Слово») .- 591 с. : ил., карт., диагр. ; 2. Верещагин В. И. От Барнаула до Монголии (Путевые заметки). Алтайский сборник, т. 9, Барнаул, 1908; 3. Верещагин В. И. Очерки Алтая. Сибкрайиздат, Новосибирск, 1927 г; 4. Верещагин В. И. Поездка по Алтаю летом 1908 г. (путевые заметки). Алтайский сборник, т. 10, Барнаул, 1910; 5. Горно-Алтайская автономная область (Краткий краеведческий справочник), г. Горно-Алтайск, 1963; 6. Демидов  В. А. К социализму, минуя капитализм. Очерк социалистического строительства в Горно-Алтайской автономной области, Новосибирск, 1970; 7. Демидов В.А. Краеведческий материал по истории Горно-Алтайской области. Горно-Алтайск, 1962; 8. Дулькейт Т. Г. Телецкое озеро в легендах и былях. Барнаул, Алтайское книжное издательство, 1979 г; 9. Из жизни и деятельности Алтайской Духовной Миссии за истекший 1900 год. ТЕМ, № 5-8, Томск, 1901; 10. История Республики Алтай. Том II. Горный Алтай в составе Российского государства (1756-1916 гг.), Горно-Алтайск, 2010; 11. История Республики Алтай в документах Государственного архива Томской области. XIX - начало XX века, Горно-Алтайск, 2004; 12. Краткий отчёт о состоянии Алтайской Духовной миссии в 1898 году. ТЕМ № 6, Томск, 1899; 13. Краткий отчет об Алтайской Духовной Миссии за 1905 год. ТЕМ № 7, 9, 10, Томск, 1906; 14. Михайловский М.. Посещение Алтая Преосвященным Макарием, Епископом Томским и Барнаульским в июле 1895 года. ТЕМ № 21-23, Томск, 1895; 15. Обозрение епархии Высокопреосвященным Макарием, Архиепископом Томским в 1906 году. Томск, 1907; 16. Отчёт об Алтайской и Киргизской миссиях Томской епархии за 1888 г., ТЕМ, Томск, 1889; 17. Отчёт Алтайской духовной миссии за 1879 г., ТЕМ, Томск, 1880; 18. Отчёт Алтайской духовной миссии за 1880 г., ТЕМ, Томск, 1881; 19. О миссиях Томской епархии Алтайской и Киргизской в 1882 г., ТЕМ, Томск, 1883; 20. Отчёт об Алтайской и Киргизской миссиях Томской епархии за 1883 г., ТЕМ, Томск, 1884; 21. Отчёт об Алтайской и Киргизской миссиях Томской епархии за 1885 г., ТЕМ, Томск, 1886; 22. Отчёт об Алтайской и Киргизской миссиях Томской епархии за 1887 г., ТЕМ, Томск, 1888; 23. Отчёт о миссиях Томской епархии – Алтайской и Киргизской за 1890 г. ТЕМ, Томск, 1891; 24. Отчёт о миссиях Томской епархии – Алтайской и Киргизской за 1895 г. ТЕМ, Томск, 1896; 25. Отчёт Алтайской духовной миссии за 1899 год. ТЕМ, Томск, 1900; 26. Отчет об Алтайской Духовной миссии за 1901 год. ТЕМ, Томск, 1902; 27. Отчет об Алтайской Духовной Миссии за 1909 год. ТЕМ, Томск, 1910; 28. Отчет об Алтайской Духовной Миссии за 1911 год. ТЕМ, Томск, 1912; 29. Отчет об Алтайской Духовной Миссии за 1912 год. ТЕМ, Томск, 1913; 30. Отчет Алтайской Духовной миссии за 1914-й год. ТЕМ, Томск, 1915; 31. Отчет Алтайской Духовной миссии за 1915 год. ТЕМ, Томск, 1916; 32. Очерки по истории Горно-Алтайской автономной области. Горно-Алтайск, 1973; 33. Постников В.. Мои воспоминания о первых днях служения в Алтайской Духовной Миссии бывшего Начальника её о. Архимандрита Владимира, впоследствии Архиепископа Казанского. ТЕМ, № 10, Томск, 1898, стр.1-15; 34. Потапов Л. П.. Очерки по истории алтайцев— М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1953; 35. Потапов Л. П.. Очерк истории Ойротии. Алтайцы в период русской колонизации. — Новосибирск: ОГИЗ, 1933; 36. Пребывание Высокопреосвященнейшего Макария, Митрополита Московского и Коломенского, на Алтае в 1914 г. ТЕМ № 12-18, Томск, 1915; 37. Республика Алтай. Краткая энциклопедия. Новосибирск: Арта.-2010; 38. Сапожников В. В.. По русскому и монгольскому Алтаю. М., Государственное издательство географической литературы, 1949; 39. Сперанский Б. Ф. Нерудные ископаемые Ойротии. Ойротия. Труды сессии СОПС по изучению производительных сил Ойротской АО. М.-Л. 1937; 40. Томский Архипастырь среди своей паствы на окраинах епархии. ТЕМ, № 14, Томск, 1915; 41. Швецов С.П. Горный Алтай, под ред. Ревякина В.С. Томск, 1971; 42. Швецов С.П. Горный Алтай и его население, т.1, Кочевники Горного Алтая. В.1 Кочевники Бийского уезда. Барнаул, 1900; 43. Швецов С.П. Горный Алтай и его население, т.1, Кочевники Горного Алтая. В.2 Неземледельческие промыслы кочевников Бийского уезда. Барнаул, 1903; 44. Швецов С.П. Горный Алтай и его население, т.3, В.1 Оседлые инородцы Бийского уезда. Барнаул, 1902; 45. Швецов С.П. Горный Алтай и его население, т.3, В.1. Переселенческие посёлки, образованные в 1878 г; 46. Эдоков Л.. Ойротская автономная область. Издательство «Власть Советов» при Президиуме ВЦИК Москва, 1931; 47. Юдалевич Марк. Чулышманская трагедия, Алтай, альманах, № 3(34), стр. 74-79, Барнаул, 1965; 48. Ядринцев Н. М. Алтай и его инородческое царство (очерки путешествия по Алтаю) // Исторический вестник. 1885. Т. 20, № 6. С. 608-644.

Ссылка на сайт обязательна!

• Чулышман

• Назад