Растегаев. Лейтенант Шуклин

Информация о материале

ДЕТСТВО ГЕРОЯ. ФОРМИРОВАНИЕ ХАРАКТЕРА

2 августа 1923 года в семье крестьянина-пимоката Захара Ильича Шуклина, проживавшей в далеком селе Чёрный Ануй, Усть-Канского аймака, родился второй сын, которого родители в честь деда назвали Ильёй.

Как и для всех советских ребят, жизненный путь Илюши Шуклина начался с радостного, беззаботного детства, в котором, казалось, не было ничего особенного, ничего необычного, а вместе с тем, так много хорошего и яркого, что потом, человеку на всю долгую жизнь хватает приятных воспоминаний о пережитом в те годы.

И.З.Шуклин

Детские годы Илюша провёл в сёлах Черный Ануй и Турата, куда впоследствии переехала семья вслед за отцом, устроившимся на работу счетоводом. Богатая природа давала обильную пищу для воображения мальчика, отличавшегося большой впечатлительностью и любознательностью. Вместе со своими сверстниками - сельскими ребятишками он затевал разнообразные увлекательные игры, организовывал походы в лес и на луга, вместе с товарищами с удовольствием помогал летом взрослым в их тяжёлой, но интересной работе на полях.

Там же, в селе Чёрный Ануй, Илюша впервые переступил порог школы и с первого же года полюбил её за то, что именно в ней, через такого хорошего и всезнающего учителя он можёт узнать о многом, многом интересном и дотоле неизвестном. Илюша стал прилежным учеником. Любовь к знанию, неудержимое влечение к познанию всего нового, благодаря чему шире раскрывается мир и становится неизмеримо интересней, позднее вошли прочно в характер Илюши. Он всегда был лучшим учеником, которым гордились учителя.

В 1938 году семья Шуклиных переехала в город Ойрот-Тура и поселилась на тихой Бийской улице, в небольшом скромном домике. Илюша поступил учиться в городскую школу № 6. Первое время он как-то сдерживал себя, смущался. Всё же это не сельская школа, а город. Однако скоро он освоился, и его одноклассники, а затем и большинство учащихся школы обрели в лице Илюши хорошего, прямолинейного товарища и отличного инициативного зачинателя самых увлекательных игр.

Большинство товарищей по школе помнят Илюшу Шуклина, как замечательного товарища — прямодушного, сердечного, способного на всё ради того, чтобы помочь в учёбе, в затруднительном положении или иной какой беде, внезапно настигающей того или иного товарища. Всем памятен случай, когда однажды зимой совершенно неожиданно разыгрался сильный буран. Ветер, бушуя, нёс над городом непроглядную тучу сухого, промёрзшего снега, срывал и кружил по улицам жалобно похрустывавшие ветки деревьев, сбивал с ног запоздавших укрыться от него прохожих. В это время в школе вспомнили, что небольшая группа ребят отправилась за хвоёй для украшения школы к новогоднему вечеру. Как быть ребятами, которых, видимо, буран прихватил на открытом месте? И вот тогда, не раздумывая долго, Илья Шуклин, вместе с группой старших товарищей, связав себя длинной верёвкой, чтобы не растеряться, отправились на выручку товарищей.

— Когда товарищу угрожает опасность, долг каждого — помочь ему, — говорил Илья.

В этом уже чувствовалась зарождающаяся сила того самосознании, к которому приходит позднее воин в условиях боя — сознания обязательной взаимной выручки в бою.

Илья был хорошим, тренированным спортсменом и страстным любителем увлекательных игр, непременным зачинщиком и руководителем которых он являлся всегда.

В этой же школе Илья вступил в комсомол. Три последних года в школе он был бессменным секретарём первичной комсомольской организации, а последний год и членом бюро райкома. Юноша с широким, целостным характером, умный и общительный Илья Шуклин был замечательным примером для всех комсомольцев и молодёжи. Вот почему так любили и уважали его товарищи по школе.

Школа, в которой учился Илья, оставила глубокий след в его дальнейшей жизни, сыграла большую роль в формировании характера. Илья сам это прекрасно сознавал. Не случайно, уже в последующие годы, находясь на фронте, он не забывал о школе, справляясь о жизни её и любимых учителей.

Илья всегда был одним из лучших учеников в классе, учился хорошо, напористо овладевая знаниями. Много читал, особенно книги о войнах, о жизни и деятельности великих людей, которые делами своими на благо общества преумножали славу родины. У них Илья старался учиться и целеустремлённости в жизни, и твёрдости в своих решениях, и безграничной любви к отчизне.

И все-таки больше всего Илья любил математику. Он всегда с особым усердием занимался изучением этого, казалось бы, сухого и непривлекательного предмета. И в этом был свой глубокий смысл. Дело в том, что Илья всегда лелеял одну заветную мечту: он непременно хотел быть командиром Красной Армии. И не просто командиром, а командиром-артиллеристом.

В его семье можно было очень часто слышать восторженные разговоры об артиллерии, которую здесь любили уважали. Дядя Ильи—Терентий Шуклин был старым видавшим виды артиллеристом, старший брат Андрей—тоже артиллерист. И даже лучший друг Илюши — Иван Попугаев готовился стать командиром артиллерии — учился в артиллерийском училище. Артиллеристом решил стать и Илья. А разве можно стать хорошим артиллеристом, да еще командиром в современной артиллерии без отличного знания математики? Конечно нет. Илья хорошо помнил слова, принадлежащие товарищу Ворошилову о том, что быть артиллеристом, a особенно артиллерийским командиром — значит быть человеком всесторонне развитым.

Окончил школу Шуклин перед самой войной. И когда над страной разразился гром войны, Илья быстро решил, что ждать больше нечего, другого, более подходящего случая для того, чтобы не только стать артиллеристом, но и на поле брани доказать своё умение и желание биться за Родину, не будет. Он подал заявление о зачислении его добровольцем в ряды Красной Армии и своём желании учиться в артиллерийском училище.

Исполнение заветных желаний подходило вплотную.

ШКОЛА АРТИЛЛЕРИЙСКИХ ОФИЦЕРОВ

Мечта Ильи Шуклина сбылась. Он—курсант Томского артиллерийского училища, того самого, в котором уже заканчивали обучение и готовились к отправке на фронт его товарищи Андрей Чернышёв и Иван Попугаев. Радости Ильи не было границ. Он чувствовал себя уже почти настоящим артиллеристом и мысленно представлял себя вот в таких же новеньких военных костюмах, как у товарищей, отъезжающих на фронт, с лейтенантскими знаками различия и скрещенными дулами . орудий на чёрных петлицах, с поблескивающими свежей желтизной ремнями.

Но все это было впереди. Действительность требовала напряжённой учебы и совершенствования. И Шуклии вместе с другими слушателями школы с исключительным старанием изучает дисциплины, предусмотренные программой училища.

В письмах домой Илья сообщает о том, с каким интересом и рвением он старается схватить всё то, что ему преподносят в училище.

Чем больше учишься, тем становится интереснее и интереснее... А здесь так же почти, как и в нашей школе, — пишет Шуклин младшим сестрам и брату,—только больше чёткости. На вопрос преподавателя встанешь в положение «смирно» и отвечаешь чётко, ясно. А если к доске вызывают, то выходишь настоящим строевым шагом, повернёшься лицом к педагогу и уж потом отвечаешь. Все это выглядит очень приятно».

И здесь, как всегда, Шуклин был в числе лучших учащихся. На занятиях по теории, на строевых занятиях на стрельбище и на тактических учениях Шуклин всегда выделялся среди других. Ни одного взыскания не имел Шуклин за всё время обучения в училище, зато в его личном деле значилось несколько поощрений.

Время, несмотря на то, что оно было до отказа перегружено ученьем и работой, тянулось нескончаемо медленно. Будущие артиллеристы ежедневно читая сводки о событиях на фронтах Отечественной войны, чувствовали себя как-то неловко. Их юношеский пыл и горячее стремление подсказывали, что надо быть скорее там, на фронте, где в горячих и напряжённых боях решается судьба Родины. А вместо этого приходится сидеть в классах и изучать основы артиллерийской науки или, выезжая на полигон, расстреливать учебными снарядами условные танки условного врага, стрелять из винтовок по фанерным мишеням. Ребятам не терпелось, хотелось скорее по-настоящему испытать чувство упоения боем, о котором так, много говорят видавшие виды артиллеристы, хотелось поскорее лицом к лицу встретиться с врагом, настойчиво продвигающимся на советские земли.

Как бы чувствуя стремление своих курсантов командование училища объявило о том, что выпуск будет, ускоренным, что срок обучения в училище сокращён до 9 месяцев. Весть эта была принята с радостью. Правда, приходилось значительно больше работать для того, чтобы в короткий срок взять как можно больше знаний, но зато теперь уже близко видно было приближение заветного отъезда на фронт,

В сентябре Шуклин вместе с товарищами, торжественно подписал присягу на верность Родине. Об этом он торопится сообщить домой. Письмо его полно чувства гордости и уверений в том, что он с честью выполнит свой долг перед Родиной. Как о замечательном человеке, которому он готов подражать, пишет Шуклин о капитане Гастелло, жизнь отдавшем за отчизну.

После принятия присяги прошло ещё долгих три месяца в напряжённой учёбе.

«Учимся много, — пишет матери Илья, — запоминаем сейчас формулы различные, да команды. Дело это не особенно интересное, но в нашем деле необходимое. Ведь на фронте воевать с конспектом не будешь».

В декабре 1941 года Шуклин окончил Томское артиллерийское училище, и ему было присвоено звание лейтенанта артиллерии. Однако и после этого Илье не пришлось уехать на фронт. С грустью и почти нескрываемой завистью проводил на Запад Илья своих друзей. Сам он был, как один из лучших выпускников, оставлен на некоторое время в распоряжении СибВО для выполнения ряда ответственных поручений,

ВСТРЕЧА С ВРАГОМ

Апрель 1942 года. Весна решительно вступила в свои права. На лугах и бескрайних полях сибирской равнины чернели высвободившиеся уже из-под снега проталины, а кое-где на взлобках уже зеленела пробивающаяся трава. Только в тайге лежали ещё большие сугробы наметенного за зиму снега.

Воинский эшелон шел на запад. Поезд пробегал мимо огромного количества сибирских станций и полустанков, и, мелькая, как в калейдоскопе, уходили, оставаясь всё дальше и дальше, родные места. В одном из вагонов, наполненной людьми, отправлявшимися на фронт, сидел молодой лейтенант артиллерии Илья Шуклин. Примостившись у двери, чтобы видеть уходящие родные земли, Илья писал письмо. Вагон потрясывало на стыках рельс, буквы прыгали и ложились косо на небольшом листе бумаги.

«Наконец-то выпало и на мою долю счастье быть участником Великой Отечественной войны», - пишет Шуклин своим родным.

В первые же дни пребывания в части - 13 апреля 1942 года - командир части вручил Илье Шуклину именные ручные часы с надписью: «За нашу Родину!» В день 25 годовщины РККА Шуклину И.З от ЦК ВЛКСМ». Этот подарок, выражающий доверие комсомола, обязывал к славному служению родине. Хотелось скорее в бой, хотелось в деле, в горячей схватке с врагом показать, что Илья Шуклин хочет и может быть верным сыном и защитником Родины.

А между тем настоящего боевого крещения всё ещё не было. Дивизия, в которую попал Илья, стояла во втором эшелоне. Фронт был рядом, но это всё-таки был ещё не война.

Приходилось всё также много и настойчиво заниматься совершенствованием своего артиллерийского мастерства. И когда заместитель командира по политчасти гвардии старший лейтенант Балабаев замечал на лице у молодого лейтенанта выражение неудовлетворения, он пытался утешать его:

— Ничего, Шуклин. Ещё и для нас останется немало дела. А надо сейчас как следует подготовиться нам к встрече с врагом, чтобы потом лучше быть его. Здесь ведь одного хотения победить, одного рвения в бой мало. Помнишь, как говорит товарищ Сталин:

«Смелость и отвага - это только одна сторона героизма. Другая сторона — не менее важная — это умение. Смелость, говорят, города берёт. Но это только тогда, когда смелость, отвага, готовность к риску сочетаются с отличными знаниями».

В начале июля фронт придвинулся вплотную. Шуклину, наконец, удалось встретиться с врагом по-настоящему, на поле брани. Его подразделение 7 июля впервые в упор расстреливало немецкие танки под почти непрерывной бомбёжкой врага, уничтожило пехоту противника, подавляло его огневые точки. В такие дни на душе у Шуклина, как и у каждого из его бойцов, становилось как-то легче, успешное выполнение задания вызывало чувство радости. Но уж слишком кратковременны были такие радостные часы.

Враг непрерывно наступал. Тяжело очень было сознавать, что враг имеет какое-то преимущество. Тяжело было начинать свой боевой путь с отступления. Но было именно так. Дивизия, в которой находился Шуклин, медленно с тяжёлыми боями, в которых сильно изматывались силы врага и уничтожалась вражеская техника, всё же отступала.

Усталые от почти непрерывных боёв, огрубевшие, обветренные и небритые бойцы подразделения Шуклина, как бы вспыхивали каким-то внутренним огнём, когда удавалось удачно отразить бешеную атаку врага, или успешно вырваться из окружения. Тогда и Илье казалось, что близок, совсем близок день, когда он во главе своего подразделения будет гнать врага назад.

Но стоило только глянуть в глаза колхозницам, которые поили бойцов молоком при прохождении через села, как на сердце вновь становилось тяжело. Крестьянки не говорили ничего, они от всей души старались чем-либо угостить бойцов, но даже это молчание, взгляд их, казалось, были полны гнетущего укора.

Тяжёлое это было время, особенно для молодого командира, который ещё так недавно совсем по иному представлял своё участие в войне. Лейтенант Шуклин дрался в эти дни много и мужественно. Он выводил своих людей и пушка из самых тяжелых положений. Почти весь личный состав его подразделения был налицо, за исключением не» многих, погибших геройской смертью.

Во второй половине июля дивизия перешла в наступление. Это сразу вызвало радостное настроение у всех бойцов, Батарея Шуклина теперь уже имела возможность не только расстреливать танки врага, но и, продвигаясь постоянно вперёд, изучать результаты своей работы, разглядывая подбитые вражеские машины.

Настроение в части царило приподнятое.

Бойцы и командиры повеселели, стали словоохотливее. По вечерам, когда не было «деловой встречи с врагом», сидя в землянке, бойцы вспоминали родные места, знакомых, по многу говорили о любимых девушках, которые были сейчас так далеко и в то же время, казалось, незримо присутствовали рядом.

В такие немногие вечера и Илья вспоминал о родном городе Ойрот-Тура, о школе, с которой так много было связано хорошего, о любимой девушке Вале, которая теперь служила где-то в дальневосточном флоте.

На душе было легко, хотелось смеяться, петь. И люди пели. Иногда это были любимые песни их командира-лейтенанта — «Черные ресницы» или «В землянке», а большей частью старые народные песни, щемящие душу и тянущиеся широко и плавно, как сама жизнь народа, сложившего их. Иногда затевали пляски и уж тогда волей неволей, а приходилось весельчаку Акиншину — командиру одного из орудий голосом изображать музыку.

Жизнь стала напряжённой, и интересной. Наступал новый день и приносил с робой новые боевые события. Красная Армия теперь уже неуклонно теснила врага назад. Каждый день был по своему наполнен событиями и по своему ярок. Но бывали и такие дни, которые надолго потом запоминалась всеми.

ЭТО И ЕСТЬ ПОДВИГ

День 20 июля 1942 года начался как обычно. Утро было спокойным. Лейтенант Шуклин пораньше отправился верхом в небольшую рощицу, раскинувшуюся возле деревушки. Там со вчерашнего вечера были поставлены на ремонт орудия его батареи. Ежедневные, почти непрерывные бои сильно поизмотали орудия и, по заключению специалистов, они нуждались в срочном ремонте.

К полудню стала нарастать канонада, доносившаяся с переднего края. А в 12 часов дня к походной мастерской подъехал сам помощник командира полка.

— Наши части предприняли наступление. Стремясь задержать нас, немцы попытаются бросить в контратаку свои танки. Под руками у нас нет больше противотанковых орудий. Ваши орудия могут принять участие в бое?

Шуклин неуверенно пожал плечами, поглядывая на мастеров.

Мастера же, взглянув на разобранные пушки, отрицательно покачали головами.

— Разве, вот только эта, — указал один из мастеров на противотанковую пушку сержанта Акиншина.— Но она в таком состоянии, что из неё опасно стрелять, может разорвать дуло.

—Это у моей-то пушки!—обиделся Акиншин. - Не может этого быть. Я её знаю, как самого себя.

- Поедемте, товарищ лейтенант! - обратился он к Шуклину.

Через несколько минут орудие, прицепленное к трактору, уже выезжало на позицию, где ускакавший вперёд Шуклин выбирал удобное место для боя. Рядом с Шуклиным был и командир взвода лейтенант Мальцев.

Подвезённое орудие установили на небольшом холме, с которого хорошо было видно широкое ровное поле колыхавшейся от ветерка уже пожелтевшей ржи и далёкий гребень возвышенности, за которой был враг. Ждать долго не пришлось. Очень скоро на гребне показались вражеские танки. Один за другим взбирались они на холм, и грозной махиной двигались прямо на позицию Шуклина, подминая под себя рожь.

Вот когда пригодились Шуклину знания, полученные в артиллерийском училище. Быстро определив расстояние до танков и установив прицел, Шуклин отдал команду:

— Огонь!!

Первый же снаряд попал в цель, головной танк врага завертелся на месте, охватываясь кустом огня. Сидя на коне - так лучше было корректировать огонь, - Шуклин почти беспрерывно командовал:

— Огонь!.. Огонь!.. Огонь!..

Когда был подбит третий вражеский танк, остальные танки, нащупав орудие, открыли убийственный огонь. Снаряды рвались совсем рядом с орудием. Пришлось быстро переменить позицию.

Пока оттаскивали трактор орудие разворачивались, устраиваясь поудобнее, немецкие танкисты, пользуясь минутной заминкой, снова направили свои танки на курган, обороняемый артиллеристами. Один танк, опередив других, шел уже совсем близко.

— Романенко!—окликнул Шуклин наводчика.—Видишь головной танк?

— Вижу,—отвечал боец.

— Ударь по нему разок!

Длинный хобот дула, противотанковой пушки, медленно поворачиваясь, нащупывал танк. Казалось, будто чей-то большой палец грозно указывает на вражескую машину, призывая:

«Уничтожь его!»

— По вражескому танку, — отдаёт команду Шуклин, — огонь!

Раздаётся выстрел, и через некоторое время ясно виден огонь, длинными языками охватывающий застывший на месте вражеский танк.

Бой был напряжённым и жарким. Под обстрелом врага приходилось несколько раз менять позицию.

Когда же впереди, в ржаном поле, уже дымилась около 10 подбитых танков, Акиншин взволнованным голосом доложил:

—Товарищ лейтенант! Снаряды на исходе!

Шуклин срочно отправил в тыл за снарядами водителя трактора Осадчего, продолжая вести огонь. Разрывы вражеских снарядов начинали не на шутку беспокоить. Осколком ранило в бедро лейтенанта Мальцева, подбило наводчика Романенко, которого у панорамы заменил боец Куюмов.

Осадчий подоспел вовремя. Снаряды были уже почти нее расстреляны, когда подъехал трактор с новой партией снарядов; Почти сразу же Осадчего ранило в бок, и он свалился в рожь, теряя силы.

Когда на поле боя стали неподвижно, дымясь, 12 танков, остальные стали отходить. Но два танка, остановившись на холме, стали с места обстреливать орудие Шуклина. Приходилось ещё раз менять позицию, а водитель трактора лежал без сознания. Что делать? Тогда Шуклин сам садится на трактор и перевозит орудие на новое место.

В это время к Шуклину подъехал связной из штаба и передал благодарность командира дивизии.

Артиллеристы ещё энергичнее стали вести обстрел врага. Задымились ещё два немецких танка.

После короткой передышки, не успели бойцы вытереть пот с лиц, да подсчитать результаты своей работы, из-за дальнего холма выкатились пять немецких грузовиков с пехотой. Меткими частыми выстрелами из орудия были подожжены три машины, а остальные две скрылись за холмом.

И вот в этот напряженный момент, когда можно было ждать появления новых танков врага, частично сбылось предсказание мастеров-ремонтников. Орудие отказалось действовать - нарушилась полуавтоматика, перестал закрываться затвор.

Но уже сзади слышался нарастающий рокот тракторов. Подтягивались из тыла новые орудия...

Лейтенант Шуклин облегчённо вздохнул, и, крепко обняв Акиншина, заметил:

— Жарко было, браток!

На другой день, отдохнув после боя, Шуклин решил написать домой. Хотелось написать о многом, но в то же время, не было ни слов, которыми можно было передать картину боя, ни особого желания придавать слишком большое значение этому событию.

Письмо получилось кратким и сухим:

«Вчера, - писал Илья домой, — одно моё орудие разбило и уничтожило 14 танков и 3 машины, в которых находилось около 100 гитлеровцев. В результате - приказ командира артиллерии был выполнен, атака танков была отбита, противник был отброшен на запад».

И только чувство сознания, что он теперь уже, как никогда, сумел доказать свою верность Родине и на деле подтвердил своё желание до последнего вздоха защищать её, подтолкнуло его на серьёзный шаг в жизни. В этот день после боя он подал заявление о приёме его кандидатом в члены партии большевиков.

Только потом, через несколько дней после того, как его вызвал к себе генерал-майор и в присутствии полковых командиров, благодарил его, каогда стал его навещать военные корреспонденты и писатели, расспрашивая о бое, Илья Шуклин понял, что совершил большой подвиг во славу Родины, совершил то, о чём так долго мечтал.

За исключительный по своему геройству подвиг в борьбе с немецкими захватчиками, лейтенант Илья Захарович Шуклин был награждён орденом Красной Звезды и ему было присвоено звание старшего лейтенанта.

ОБОРОНА СТАЛИНГРАДА

Рано утром Илья проснулся от холода. Вышел из землянки. Кругом всё было запущено первым снегом. Ровная и, казалось, бескрайняя лежала вокруг сталинградская степь. Дымились землянки, просыпались бойцы: начинался день - обычный день воинской части, отошедшей с переднего края для небольшой передышки.

После кратковременного пребывания в госпитале, куда он попал после небольшого ранения, Илья Шуклин был переброшен сюда, на Сталинградский фронт, где назревали крупные по своим масштабам события. Враг, отогнанный от Москвы, упорно ломился теперь к Сталинграду, желая перерезать Волгу, лишить столицу России жизненной связи с богатым Югом.

Когда Шуклин возвратился в землянку, в ней было уже тепло. У железной печки возился его воспитанник пятнадцатилетний Борис, которого бойцы подобрали в одном из освобождённых сёл. Мать его фашисты убили, а его чуть не запороли до смерти за то, что он не в силах был работать на них. В части Борис быстро освоился и стал хорошим разведчиком. За одну из особенно удачных вылазок в расположение врага Борис был уже представлен к правительственной награде.

А ещё через час было получено срочное распоряжение о переходе на передний край обороны. Быстро оставляли наполнявшиеся теплом землянки, готовились к переходу.

И опять начались горячие боевые дни. Каждый день приносил что-либо новое, непохожее на уже прожитое. Но, в конечном счёте, это было одно—борьба.

Батарея старшего лейтенанта Ильи Шуклина на подступах к Сталинграду подбила и уничтожила не один десяток вражеских танков, автомашин, не одну сотню фашистских выкормышей, очумело лезших к великой русской реке Волге

За успешные боевые действия на Сталинградском фронте старший лейтенант Шуклин был награждён вторым орденом Красная Звезда и медалью «За оборону Сталинграда». Накануне нового 1943 года Шуклин получил поздравление от красноармейской газеты «За победу», в которой писалось:

«Дорогой товарищ Шуклин!

Редакция красноармейской газеты «За победу» поздравляет верного сына Родины, мужественного защитника Сталинграда с новым 1943 годом.

В боях за город Сталинград Вы показали стойкость и мужество. Мы уверены, что в предстоящих боях за Родину, за очищение Сталинграда от гитлеровских мерзавцев, Вы покажите образцы самоотверженности, героизма и воинского уменья.

Желаем Вам новых боевых успехов!

Вперёд, к победе!»

И воины Красной Армии шли к победе, гоня фашистские полчища назад, на Запад. В огромной армии бойцов страны Советов шло и подразделение Шуклина, своими боевыми, подвигами преумножая общий успех наступления.

Красная Армия двигалась на Запад….

(В оригинале отсутствуют страница – Е.Г.)

ЖИЗНЬ ПОД НОВЫЙ ГОД. ГОСПИТАЛЬ.

…цветами. Большей же частью время проходило в беседах с соседями по палате. Говорили много и обо всём: о том как и что в это время делается у них на родине о близких и любимых, о жизни фронтовой. Делились впечатлениями об услышанной последней сводке информбюро.

Соседом Шуклина по койке, общительным и душевным товарищем оказался снайпер их же части Василь Зайцев. Сколько раз, ещё находясь на позиции, Илья восхищался этим отличным охотником за немцами. Иногда он вслух выражал своё восхищение Зайцеву:

— Хорошая, брат, у тебя работа, Зайцев: Сидишь себе да знай постреливаешь. Чистая работа.

Зайцев смущённо отводил похвалу:

— А чём у вас плохая работа, товарищ старший лейтенант? Разве вы мало фрицам беды причинили? Пожалуй, не меньше, чем я.

— Наше дело совсем другое. А у тебя прямо, как в аптеке. Лишнего свинца ты уж не передашь. Отпустил порцию и хватит — исцелил фрица навек.

— Полно вам, товарищ старший лейтенант. Каждый из нас делает своё дело. А, знаете ли, фашистскому вору любая смерть впору.

Сейчас Зайцев лежал рядом. Он оказался на редкость словоохотливым, и подолгу рассказывал Шуклину о себе, о своём родном крае, звал обязательно приехать погостить после войны.

В госпитале Шуклин вычитал в газетах о том, что его соседу, снайперу Василию Зайцеву, уничтожившему из своей винтовки 245 немецких солдат и офицеров, указом Президиума Верховного Совета СССР присвоено звание Героя Советского Союза. Радостно поздравлял Шуклин своего друга.

А ещё через несколько дней пришлось обоим поздравлять друг друга с новой радостью: часть, в которой они вместе сражались, была награждена орденом Красного Знамени.

В конце февраля, не дождавшись, пока окончательно закроются раны на ноге, Шуклин выписался из госпиталя. Заметно прихрамывая на левую ногу, он вышел из госпиталя вместе со своим другом Зайцевым. Долго и душевно они прощались. Зайцев уезжал в Москву, где ему должны были вручить награду, а Шуклин снова возвращался в родную часть.

В первый же месяц после возвращения из госпиталя в свою часть Шуклин оформил переход в члены ВКП(б).

ЖИЗНЬ ПРИНАДЛЕЖИТ РОДИНЕ

Весна и лето 1943 года были особенно богаты событиями для Шуклина. Не успел он возвратиться в часть, как ему сразу же пришлось принять участие в крупном сражении, во время которого его батарея уничтожила несколько немецких блиндажей и подавила пулемётные точки врага, мешавшие наступлению наших войск.

А затем так и пошло колесом день за днём. время было горячее, Красная Армия широкой волной, сметающей вражескую нечисть, двигалась на запад. И в этом могучем потоке небольшой, но крепкой частицей была батарея старшего лейтенанта Шуклина.

Часть, в которой сражался Шуклин, перебрасывалась с одного участка фронта на другой, и всюду она шла одной из первых, непрерывно покрывая своё знамя славой всё новых подвигов.

После одного из особенно удачных боёв командир части торжественно вручил Шуклину подарок от ЦК ВЛКСМ - именные часы. Это уже был третий подарок, полученный Шуклиным от комсомола за время пребывания на фронте.

Получая часы, Шуклин дал слово с честью оправдать этот подарок:

- Буду ещё точнее быть по врагу, ещё яростнее уничтожать его. Жизнь моя принадлежит Родине, вырастившей и воспитавшей меня, поэтому, если нужно будет, я, не колеблясь, отдам её за счастье отчизны!

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ.

Впереди был Северный Донец, за которым лежала богатая украинская земля, поруганная немецкими варварами, лежал Донбасс— кочегарка Советского Союза, в которой временно хозяйничали немцы. Украинская земля ждала своих освободителей—воинов Красной Армии. Сожжённые и разрушенные города и сёла её, обездоленные и измученные фашистской неволей люди Украины взывали к справедливому и суровому отмщению за всё.

Часть готовилась к решительным боям.

Стояли жаркие августовские дни. Бойцы и командиры, утомлённые непрерывными боями, после которых неожиданно наступило короткое затишье, приводили в порядок своё орудие, отдыхали. Изнывая от сильной жары, они охотно утоляли жажду сочными сливами и ароматными яблоками и грушами, которые им приносили девушки и ребятишки из окрестных сёл, недавно только освобожденных от немцев.

Наступление началось после 20 августа. Враг оказывал сильное сопротивление. Стремясь задержать наступление наших частей, немецкое командование перебросило на этот участок фронта подкрепление и в том числе большое количество тяжёлых танков. Наглые и уверенные в своей неуязвимости фашистские танкисты пытались контратаковать наши позиции. И вот тут-то особенно много пришлось потрудиться артиллеристам.

Батарея Шуклина сдерживала основной напор вражеских танков.

22 августа немецкие танки несколько, раз пытались прорваться на участке, обороняемом, батареей Шуклина. И каждый раз, напуганные метким огнём бесстрашных артиллеристов, танки поворачивали обратно. На этот раз артиллеристы работали с особенным усердием. Результат их работы был налицо: впереди дымились подожжённые меткими попаданиями 7 тяжёлых немецких танков. Шуклин все время руководил боем, находясь рядом, на командном пункте, в блиндаже.

Обозлённые неудачей, немцы решили подавить батарею Шуклина, вызвав на неё огонь своей тяжёлой батареи и направив группу самолётов. Артиллеристы стойко удерживали позицию, под ураганным огнём врага быстро меняя место и быстро пристреливаясь.

Но вот одна из бомб упала рядом с блиндажом, в котором находился Шуклин. Блиндаж был совершенно разрушен. Бойцы бросились к нему и увидели своего командира.

Он был мертв. Силою взрыва его выбросило вперёд, и он лежал ничком, головой на запад с широко разбросанными руками, точно он хотел, умирая, сделать ещё один бросок вперёд, захватить ещё, хотя небольшой кусок родной земли, отнимая её у врага. На левой руке поблескивали часы с надписью «За нашу Родину!».

Не прекращая боя, артиллеристы вынесли тело любимого командира в тыл.

После сражения тело старшего лейтенанта Ильи Захаровича Шуклина было с подобающими воину почестями похоронено в пионерском лагере невдалеке от станции Святогорск. На могиле бойцы своими силами установили небольшой памятник с надписью. Артиллеристы поклялись на могиле героя, что будут отныне беспощадно мстить врагу за смерть своего любимого командира.

СЛАВА ГЕРОЕВ БЕССМЕРТНА.

Слава героев бессмертна, Память о них не меркнет в веках. Имена народных героев навсегда остаются в сердцах их товарищей по оружию, их товарищей по учёбе, работе, борьбе, в сердцах всех, за счастье и радостное будущее которых они отдали свою жизнь.

«Отечественная война рождает у нас тысячи героев и героинь, готовых идти на смерть ради свободы своей родины»—говорит товарищ Сталин.

Одним из таких героев является погибший за родину старший лейтенант Илья Захарович Шуклин—славный воспитанник ойротского комсомола, верный сын своего отечества.

За геройство и мужество, проявленные в боях с фашистскими захватчиками Шуклин был награжден двумя орденами Красной Звезды, орденом Отечественной войны первой степени и медалью «За обору Сталинграда». Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР ему уже посмертно было присвоено высокое звание Героя Советского Союза со вручением ордена Ленина и медали «Золотая звезда».

С особой заботой и любовью память о Шуклине будут хранить трудящиеся Ойротии, сёла и город, в которых он рос, учился, работал, школа, которая его воспитала артиллерийское училище, научившее его мастерству артиллерийского боя; часть, в которой он сражался и погиб.

Томское артиллерийское училище занесло имя Шуклина в списки славных своих воспитанников, на примере которых воспитываются новые кадры артиллерийских офицеров.

Молодые бойцы, поступающие в часть, в рядах которой сражался и погиб Шуклин, воспитываются на лучших боевых традициях, знакомится с бессмертным подвигом героя, который вписан в историю части.

Командованием части возбуждено ходатайство перед Президиумом Верховного Совета СССР о навечном зачислении в списки части погибшего во славу Родины старшего лейтенанта Ильи Захаровича Шуклина. И теперь ежедневно при поверке всего личного состава части имя Шуклина будет звучать гордо и торжественно.

— Герой Советского Союза, старший лейтенант Шуклин!—вызовет командир подразделения.

— Погиб смертью храбрых в борьбе с немецкими захватчиками в бою под Святогорском — послышится ответ...

Герой будет незримо присутствовать в своей части, вместе с бойцами идти в бой, вдохновлять их своим бессмертным подвигом.

... Кончится война, отгремят раскаты орудий, страна заживет по-прежнему большой напряжённой жизнью. И тогда вновь заполнив свой пионерский лагерь близ Святогорска, дети с подкупающей сердечностью, свойственной только им, посетят могилу Ильи Шуклина, возложат цветы на могилу русского воина, жизнь сбою отдавшего за отвоевание у подлого врага права на радостную и счастливую жизнь, которой они — дети — живут и будут жить вовеки.