Болотов Алексей Васильевич
- Информация о материале
«Имейте хорошую компанию, хороших друзей для поездки в горы и желание делать восхождения. И чтобы оно как можно дольше сохранялось, не проходило. Остальное всё зависит от вас, всё в ваших собственных руках. Если будет желание, хорошая компания, никаких невозможных вещей нет»
В 2007 году в составе русской команды совершил восхождение на вторую по величине гору – по западной стене К2 (Чогори), которую европейцы и американцы старательно обходят стороной. Вершина находится в горах Каракорума на границе Пакистана с Китаем и уступает высочайшей Джомолунгме метров двести пятьдесят. Официально в ее снегах остается каждый четвертый альпинист. «Гора-убийца», – говорят спортсмены сегодня. Голливуд снял про К2 кассовый фильм, назвав вершину «вертикальным пределом».
Родился 20 января 1963 г. в пос. Двуреченске Сысертского р-на Свердловской обл.
В 1980 г. окончил среднюю школу № 9 в г.Свердловске, в 1985 г. – УПИ, механико-машиностроительный факультет, специальность – электронное машиностроение.
В институте увлекался туризмом, ходил в лыжные походы. Альпинизмом начал заниматься с 1986 года, а по настоящему с 1988.
Его первая вершина – альплагерь «Домбай», Большая Марка, 1Б.
1993 г. - Западная вершина п. Победы (6918 м) - совместное восхождение с Йокихико Шунагава (Япония).
1994 г. - Хан-Тенгри (6995 м), Северная стена. 2-ое место на Чемпионате России.
1995 г. - п. Победы (7439 м) с ледника Ю.Иныльчек (Ц. Тянь-Шань).
Чемпион СССР (1987), чемпион России (1987, 1999), чемпион Вооруженных Сил (1990).
Трехкратный серебряный и бронзовый призер чемпионатов страны. В 1999 году занимал третью строчку, а в 2001 стал лучшим в рейтинге альпинистов России.
1997 г. - Восхождение на г. Макалу (8463 м) по западной стене признано лучшим восхождением 1997 года в мире – приз «Золотой ледоруб».
В 1998 г. он побывал на вершине Эвереста (8848 м), а в следующем году принял участие в восхождении свердловских альпинистов на пик Талай Сагар (6905 м) в индийских Гималаях, которое было включено в список ста лучших восхождений ХХ века. За эти достижения Алексей был единственным альпинистом из России, приглашенным во Францию на празднование 50-летия первовосхождения на Аннапурну.
- пик Победы (7439м), гл. вершина, в качестве гида совместно с японскими альпинистками Junko Tabei, Watanabe Tamae и Magima Yanako. 1-ое место на Чемпионате России, класс высотных восхождений.
1999 г. - Талай-Сагар, восхождение попавшее в число лучших восхождений XX века, 2 место в чемпионате России.
2000 г. - Хан-Тенгри (6995 м), по классическому маршруту.
В 2000-2001 годах входил в сборную России по мультиспорту - новый вид гонок на выживание.
23 мая 2001 года в 15 часов - совершил первовосхождение первым достиг высшей точки Лходзе Средней – доселе неприступной горы – в составе русской команды. Номинант "Золотого ледоруба"!
2002 г. (май-июнь) - экспедиция на Эверест . Взошел второй раз на Эверест.
2003 г. (осень) - экспедиция на пик Жанну (7710 м).
Весна 2004 года: Победная экспедиция на Северную стену Жанну. Вновь - Золотой ледоруб
2005 г. - взошел на Мак-Кинли (6194 м).
2005 г. - С ангарской экспедицией взошел на Дхаулагири (8167 м)
2006 г. - Чо-Ойю (8201 м)
2007 г. - Первопроход по Западной стене К2 (8611 м)
2008 г. - 7 мая Аннапурна Восточная (8029 м) и 19 мая Аннапурна Главная (8091 м). Один из всей экспедиции С.Г.Богомолова.
2009 г. - 18 мая взошел на Манаслу (8163 м).
2010 г. - май, неудачная попытка восхождения на Лхоцзе Главная (8516 м), руководитель.
2010 г. - Гашербрум I (8068 м, 28 июля), Гашербрум II (8035 м, 5 августа), рук. международной экспедиции.
2011 г., 19 мая - Канченджанга (8586 м) с Николаем Тотмяниным и Исрафилом Ашурлы (Азербайджан). Рук. международной экспедиции.
2011 г., 22 июля - Броуд-пик (8047 м), международная экспедиция.
Всего поднимался 14 раз на вершины выше 8000 метров (на июль 2011 г.). Из программы «14 восьмитысячников мира» выполнены восхождения на 11 вершин, три восхождения в зачёт не идут: Эверест (повторно), Лхоцзе Средняя (не главная вершина), Аннапурна Восточная (не главная вершина).
До завершения программы осталось три восьмитысячника: Нанга Парбат в Кашмире, Шиша Пангма в Китае и Лхоцзе Главная в Гималаях.
Чемпион СССР (1987), чемпион России (1987, 1999), чемпион Вооруженных Сил (1990).
Мастер спорта по альпинизму. Кавалер ордена Мужества. Награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» 2 степени.
С 1993 г. А. Болотов – ведущий специалист компании «РОСТЭП». Женат, двое детей.
Всего поднимался 10 раз на вершины выше 8000 метров. (на май 2009 г.). Из программы "14 главных восьмитысячников" выполнены 8 вершин: Эверест, К-2, Макалу, Аннапурна, Чо-Ойю, Лходзе, Манаслу и Дхаулагири.
Отзывы о нем...
ДОН БОВЬЕ (Канада): «Мой недавний партнер по восхождению Алексей Болотов, по-видимому, вырезан из твердого дерева – если он и страдает от чего-нибудь, то этого никогда не видно. Он часто игнорирует неблагоприятные условия с самодовольным видом. И в свои 44 года излучает силу. Его резюме восходителя впечатляет: Северная стена Жанну, Средняя Лхоцзе, Директ Западной стены Макалу, Западная стена К2 и т.д...
Вот это человек! Его любимое высказывание: «Да обойдемся!». Это касалось вещей, без которых, по моему мнению, обойтись невозможно, например воды.»
Погиб 15 мая 2013 года при попытке восхождения на Эверест по новому маршруту по юго-западной стене.
Специальное интервью для Алтайского края [9 марта 2008 г.]
Евгений Гаврилов: – Алексей, какие у вас планы на будущее, связанные с горами?
Алексей Болотов: – Для меня интересны любые маршруты. Я просто люблю ходить по любым горам – и по маленьким, и по большим, и по сложным, и по простым. В конце марта уезжаю в Гималаи, где мы будем пробовать пройти маршрут на Аннапурну. Из России поедет восемь человек. Из Екатеринбурга четверо: Рожков, Рыженко, Дима Фроленко и я. Это будет траверс всего массива. Мы зайдём с востока, и через все вершины хотим пройти до главной вершины. Там очень длинный гребень. Готовим снаряжение, тренируемся: бег, скалолазание.
– Каким восьмитысячником будет для вас Аннапурна?
– Если получится, то это будет седьмой восьмитысячник после Лходзе, Эвереста, Макалу, Дхаулагири, Чо-Ойю и К2.
– Какой из восьмитысячников вам показался на сегодняшний день наиболее трудным?
– Первый, Макалу, западная стена. Там был очень сложный маршрут. И у нас команда была небольшая, приходилось делать очень много работы.
– Что меняется сегодня в альпинизме в лучшую сторону?
– Сейчас можно ездить куда угодно по всему миру. Нужны только средства. Нет проблем с визами, выездами. Мы стали более открытыми. Если раньше могли лазить только в пределах СССР, то сейчас открыты дороги по всему миру. Это очень хорошо. Молодёжь занимается, старики занимаются. Альпинизм – такой вид спорта, который позволяет увлекаться им до глубокой старости.
Команды постарели… С чем это связано? Потому что, если заниматься на высоком уровне альпинизмом, делать классные восхождения, на это надо тратить очень много времени. Далеко не все готовы пожертвовать ради гор карьерой, может, семейной жизнью и т.д. Потому что наша жизнь – одни сплошные отъезды. А с другой стороны, альпинизм не приносит спортсменам таких денег, как теннис, футбол, хоккей. Поэтому в нём остаются только люди, которые бескорыстно любят горы и едут туда. Бросают всё: семьи, работу. Не так много сегодня таких молодых людей. Поэтому альпинизм, сейчас по крайней мере, постарел немножко. Его команды.
– Чем интересны площадки на восьмитысячниках?
– С каждой из них видны разные горы: с Эвереста – одни, с Макалу – другие… Мы-то все горы знаем, и знаем, где что расположено. Для нас они все знакомые. В большинстве – старые, на которых бывали или просто знаем. Но случается, что выходишь на вершину, а ничего не видно – всё затянуто облаками, и погода бывает плохой. И такое бывает. Но чаще восходим в хорошую погоду. Стараемся, во всяком случае. А виды с гор удивительные!
– Что было для вас интересным в восхождении на «русский восьмитысячник» - среднюю Лходзе? Ведь вы вступили туда первым в первой группе, да и вообще были первым человеком в мире, вступившим на неё.
– Новый маршрут – всегда интересно. Новый маршрут на восьмитысячник вдвойне. А новый маршрут на восьмитысячник, на котором ещё никто не был – подарок судьбы. Интересно быть первым, проходить там, где никто не был, хотя очень многие пытались. Это добавляет остроты ощущений. Приятно осознавать, что ты со своими товарищами сделал то, чего до тебя никто не мог сделать. А мы вот смогли. Тщеславие присутствует, куда от этого деться!
– Площадка Эвереста описана во многих книгах. А какая площадка на «русском восьмитысячнике», куда вступили впервые русские альпинисты?
– Она гораздо меньше, чем на Эвересте. Если посмотреть на Лходзе на фотографии – она острая, как пик, как игла. Там площадка совсем маленькая. Мы там еле-еле уместились. Она в виде узкого гребня. Нас было четверо, и стоять мы могли только шеренгой, а не кругом. Она очень острая. Шаг вправо, полшага влево – пропасти.
А Эверест – большая площадка, там можно ходить. Там человек 50 может войти.
– Чем была для вас интересна новая победа русских альпинистов – вторая по высоте вершина мира К2?
– Тут много всего. Ячейка, которая посвящена этой горе – восхождению, в моей памяти очень ёмкая, большая, не маленькая. Это всё-таки три месяца жизни на леднике, это большая команда, очень серьёзная экспедиция. Самая длительная экспедиция, в которой я когда-либо был. По времени самая длинная. И по количеству человек самая большая.
А гора: любой маршрут на восьмитысячник – это очень интересно, а на такую гору, как К2… Это самая недоступная гора в мире. Труднее К2 гор нет. Эверест более доступный. Она со всех сторон крутая. На ней совсем нет пешеходных маршрутов. Надо лезть по верёвкам. Даже по классическим маршрутам. Плюс погода там меняется. Раз в три дня как минимум. Очень редко стоит хорошая погода.
– Как вы работали на К2?
– Мы работали четвёрками. Я работал в составе своей группы. В составе группы постоянно меняемся. Один страхует, другой работает, третий, четвёртый вещи подносят, делают грузовые ходки. Потом меняемся, снова работаем, чтобы наиболее эффективно использовать силы. Не то, чтобы один человек постоянно первым работал, а все остальные рюкзаки таскают. Мы меняемся – все лазать умеем.
– Как происходит адаптация организма у вас при подготовке к восхождению?
– В среднем, если взойти на небольшой восьмитысячник, невысокий – недели три. Лучше месяц. А классически – не меньше месяца. Надо адаптироваться, акклиматизироваться.
– Каким будет, по-вашему, альпинизм XXI века?
– Спортивный альпинизм XXI века будет без кислорода. Я сторонник этого вида восхождения. Ходить надо без кислорода. Кислород – совершенно лишний в спортивном альпинизме. Если ты называешь себя спортсменом, говоришь, что ты ходишь на серьёзные горы, сложные, ты должен ходить без кислорода, потому что с кислородом может идти если не кто угодно, но очень многие. А тут надо специально тренироваться, тренироваться очень много, чтобы твой организм был в состоянии обходиться тем небольшим количеством кислорода, который есть там, на высоте.
– Какие методы тренировки для этого?
– Можно бегать, плавать. Работать на недостатке кислорода. Работать с такой скоростью, когда начинаешь задыхаться. Это то же самое, когда бежишь марафон и на последних десяти километрах тебе не хватает дыхания. Кислородный долг накапливается потихоньку. Если первые двадцать километров ты совсем его не чувствуешь, то последние пять очень тяжело дышать. Тренировать эту способность можно, это общая тренированность организма, и повышать её необходимо постоянно. Обычно я бегаю только длинные дистанции. 10-20 километров раза 3-4 в неделю. Надо и отдыхать.
– Чем для вас интересны горы, которые лишены растительности, горы, где камень и снег?
– Прежде всего горы интересны как место, в котором я имею возможность встретиться с близкими мне по духу людьми. Горы интересны не сами по себе, где камень и снег: там я встречаюсь со своими друзьями. Это образ жизни. Альпинизм – не просто спорт, как, предположим, лёгкая атлетика: пошёл, на стадионе побегал часик или два, вернулся в квартиру – и живёшь обычной жизнью, как миллионы других людей.
Ты, уезжая в горы, отрываешься от цивилизации, общаешься очень тесно с ограниченным количеством людей, и эти люди обязательно должны быть интересными, иначе общение превратится в пытку, если попадётся какой-то неуживчивый человек. То есть все у нас участники восхождения замечательные люди, интересные собеседники. Это какой-то свой социум.
Да, я езжу туда общаться со своими друзьями. Но и стараться достигать цели, которые мы вместе ставим для себя: куда-то залезть, что-то сделать, куда-то пойти. Что первично, что вторично – сложно сказать: спортивные результаты или дружеское общение. Одно без другого невозможно, и всё очень тесно связано между собой. Это целый конгломерат каких-то ощущений, которые я там получаю, и он цельный. От него нельзя отколоть кусок и сказать, что это – более важная часть, вот это – менее важная. Во всяком случае, для себя я не могу так сказать.
А горы красивые любые – хоть маленькие, хоть низкие, хоть высокие, покрытые лесом или покрытые льдом, снегом. Они все красивые. Почему я и сказал, что люблю любые горы, без исключения.
Специфика у высоких гор, конечно, есть. Меньше зелени – её там просто нет. Поэтому, когда спускаешься после длительной экспедиции и попадаешь на зелёную лужайку, зелёный цвет режет глаза. Отвыкаешь от него. А наверху больше ультрафиолета, всё синеватого цвета, если с точки зрения физики. И цветовые гаммы немножко другие. Закаты и восходы отличаются цветом. Это техническая сторона. С эстетической она никак не связана. Красиво везде.
В общем это отображается. Фотографии похожи и картины… Я раньше до того, как ещё не ездил в горы, смотрел на картины Рериха, и мне казались совершенно нереальными цвета. Думал: такого быть не может. Таких цветов не бывает в природе. Бывает на самом деле! Бывает. И каждый раз они разные. Сегодня одни цвета, завтра – другие. В одном и том же месте, в одну и ту же, казалось бы, погоду.
– Вы один из советских альпинистов присутствовали на 50-летии восхождения на Аннапурну. Что осталось в вашей памяти от этой поездки?
– Ну да! Там такие имена были! Морис Эрцог – первый восходитель на восьмитысячник. Сам по себе великий человек, величайший. Он взошёл на Аннапурну, потерял там все пальцы рук и все пальцы ног, после этого практически калека и инвалид стал министром во Франции, сделал совершенно блестящую карьеру, и он – очень уважаемый человек, национальный герой Франции. Там был также первовосходитель на Эверест Эдмунд Хиллари, который недавно скончался, к сожалению. Месснер был, другие альпинисты, менее известные. Там был замечательный круг общения. С ними было интересно поговорить и просто посмотреть на них.
– Как происходил момент вашего общения, дискуссий?
– Я не очень владею английским. Могу лишь объяснять самое необходимое, немного общаться. У меня была переводчица, и у нас там проходил так называемый «круглый стол», обсуждали разные вопросы. Поднимался вопрос, и все высказывали свою точку зрения. Одни одно говорили, другие – другое. У всех взгляды разные.
– Как вы пришли в альпинизм?
– Я увлекался многими видами спорта. На лыжах бегал, в баскетбол играл, плаваньем занимался. А в альпинизм пришёл из туризма. Лучшая подготовка для альпинизма – туризм. Там практически та же техника: все элементы снаряжения, работа с верёвкой – всё очень похоже. Плюс выносливость, умение носить тяжёлый рюкзак очень долго. Походная выносливость. Умение наладить быт в палатке: вот такие «мелочи».
Я начал ходить в походы, когда начал учиться в институте. Лыжные походы, горные походы. Альпинизмом тогда занимались только летом, а я летом ездил в стройотряд, поэтому им не занимался. А как закончил институт, пришёл на завод работать, как тогда было принято, и там была секция альпинизма, начал ходить на тренировки. Мне выделили путёвку, и я поехал первый раз в альплагерь «Домбай». С тех пор стал ездить как альпинист. Всё получилось как-то само собой. Большая Марка, «Домбай» – прекрасное место. Очень всё было экзотично и хорошо. Горы красивые, район отличный.
– Кто был вашим наставником в альпинизме?
– Есть несколько людей, которых считаю своими учителями-наставниками. Секцию при нашем заводе вёл Кардапольцев Анатолий Фёдорович – он и был моим первым наставником в альпинизме. А потом у меня было много людей, которых считаю своими наставниками: Борисов Сергей, Михайлов Александр Александрович, которые, к сожалению, оба ушли из жизни.
– Есть ли у вас в перспективных планах взойти на все 14 восьмитысячника?
– Специально такие планы не ставлю. Если это получится само собой. В принципе, это несложно. Только были бы деньги. Было бы у меня достаточно денег, я бы делал, как казахи сейчас, по 3-4 восьмитысячника в год, и достаточно бы быстро эту программу закончил. По классическим маршрутам ходи и ходи. Весной пару штук, летом – один-два и осенью – один. 3-4 восьмитысячника за год можно ходить. Многие так и делают. При достаточном уровне подготовки это можно и нужно. Есть профессиональные альпинисты, которые могут посвящать этому много времени.
– Но насыщенная программа восьмитысячников не может привести к таким печальным итогам, как случай с Башкировым?
– Пример Башкирова не очень показателен по многим причинам. Есть множество других примеров, которые говорят, что это можно и нужно делать. Ничего сложного. Во всяком случае, ответ на вопрос: есть ли у меня желание сходить на все восьмитысячники – да. Так же, как у меня есть огромное желание сходить на другие разные горы, не только восьмитысячники.
Если это будет получаться само собой, эту программу выполню. А так, чтобы поставил цель, и сейчас я буду один за другим восьмитысячники «долбить» - пока нет. У меня ещё много восьмитысячников не хватает. Если у меня есть 6, то осталось 8. Это очень много. Когда останется два или три, может быть, об этом подумаю – сходить на те, оставшиеся восьмитысячники.
В принципе да, почему бы не сходить? Мне интересно сходить на все восьмитысячники. Очень интересно. Лучше не по «классике». Лучше каким-нибудь новым маршрутом. Или сложным маршрутом. Но если нет, то и по «классике» пойду с удовольствием. Я люблю альпинизм во всех его проявлениях.
– У вас были два Эвереста. Чем они отличались? Маршрутом?
– Я два раз прошёл по одному маршруту. Для меня новизна была в том, что первый раз ходил с кислородом, а второй – без кислорода. И потом я второй раз был руководителем команды, тренером, обеспечивал целой команде восхождение. Мне надо было, чтобы команда взошла, а это немного разные вещи: когда ты идёшь рядовым участником или берёшь на себя ответственность руководить кем-то.
Мне тогда предложили: не хочешь организовать экспедицию, возглавить её? Я сказал: «Да, хочу». У меня нет острого желания кем-то руководить. Просто если я чувствую, что, действительно, опытнее и сильнее, и мне предлагают это, то зачем отказываться? Кто-то должен это делать.
На самом деле, на том уровне, на котором мы ходим, совершенно не важно, кто является руководителем. Потому что всё равно все решения делаются коллегиально, и к более опытному участнику прислушиваются больше. Не надо это закреплять как-то официально и юридически. Руководитель или не руководитель. Если руководитель сказал, то… Авторитет – он или есть, или его нет. Или будут прислушиваться к твоему мнению, или не будут. Акцентировать внимание на том, что ты тогда был руководителем, а тогда не был, по-моему, не имеет смысла.
Работа руководителем – всё точно так же. Просто больше общаешься с фирмами, которые принимают участие, с офицерами связи, с китайцами. Чуть-чуть больше хлопот. И всё.
– Граница Непала с Китаем проходит по Сагарматхе (Эвересту) и Лходзе. С какой чаще всего стороны восходят на Эверест?
– На Эверест ходят и с Непала, и из Китая. Причём больше сейчас людей заходит с Китая. Потому что это дешевле. А на Лходзе сложнее добираться. Там через перевалы, ледопады. На Лходзе проще с Непала. Поэтому на неё ходят с Непала. Я оба раза поднимался с Китая.
– Отличается ли принципиально работа большого коллектива, которым вы восходили на К2, от событий, происходивших на первом советском восхождении на Эверест в 1982 году?
– Наверное, нет. Тактика осталась та же. Появились новые приёмы, снаряжение стало, естественно, лучше, качественнее. Но тактика осталась той же самой. Одна команда обрабатывает новый участок, вторая команда подносит снаряжение, третья отдыхает внизу, а четвёртая в это время спускается. Это грубо. Потом первая заканчивает работать и начинает спускаться на отдых, вторая её сменяет, третья пошла дальше и т.д. По цепочке всё это крутится.
А в принципе, отличие экспедиций той и этой, конечно, есть. Первая экспедиция работала с кислородом, начиная с какой-то отметки. Все. И обрабатывали с кислородом, и восхождение с кислородом делали…
– Но Балыбердин восходил без кислорода.
– Но иногда он его использовал. Во время обработки. А тут полностью экспедиция была без кислорода. Можно сравнивать маршруты. Что сложнее, а что проще. Всё-таки альпинизм не стоит на месте, он ушёл вперёд. Причём то, что тогда казалось сложным и невозможным, сейчас это обычные вещи.
– Одно время вы занимались экстремальными гонками. Это было временным увлечением?
– Да. Этот период не очень долго продлился, где-то год. Потом понял, что надо выбирать: или альпинизм, или гонки. Потому что гонки требуют очень много времени на подготовку. Практически всю жизнь, чтобы выступать на спортивном уровне.
Можно в них участвовать так, для себя. Прошёл гонку 5-6 дней не особо торопясь, напрягаясь – одно, а если ставить цель, чтобы быть в призёрах, выигрывать, то надо очень много тренироваться. С альпинизмом это никак не согласуется. Плюс ещё надо работать успевать. Там надо очень много тренироваться. Гораздо больше, чем в альпинизме.
– И нет той команды, что в альпинизме?
– Наверное, всё-таки нет. Не настолько уж ты там завязан. Если тут твоя жизнь в самом буквальном смысле в руках твоих партнёров, то там всё-таки попроще. Там, во всяком случае, спасут в любой момент. С любой точки гонки могут снять.
– Как вы отдыхали во время восхождения на К2? Как настраивались на новый этап работы?
– В высоких горах особого разнообразия нет. Ешь и спишь. Спустился вниз, и за эти три дня отдыха надо попытаться восполнить те запасы, которые ты потратил наверху. На сто процентов это не получается. Вес набрать и восстановиться полностью не удаётся, поскольку с каждым выходом «задолженность» увеличивается и увеличивается, потихонечку слабеешь и худеешь. Худеешь сильно, поэтому надо много есть. Не просто много съесть, а ещё сделать так, чтобы то, что ты съел, усвоилось, переварилось, что очень тяжело на высоте – там ведь всё равно высота, 5100. Ешь, спишь, моешься обязательно.
А как время проводишь свободное? Читаем, играем в шахматы, о чём-то разговариваем, общаемся между собой. Я с собой обычно в последние годы беру учебник английского языка с надеждой, что буду читать только его. Специально не беру другие книги. Но всегда кто-нибудь берёт что-нибудь ещё, и с английским не получается. У нас было много самых разных книг.
Смотрели мы много хороших фильмов, в том числе и «Белое солнце пустыни» много раз. Была достаточно большая фильмотека.
– Несколько слов о «Золотых ледорубах».
– Они мне дороги оба. Всё-таки это такая награда, очень престижная, и приятно, что её присудили. Но, как вы понимаете, эту награду не только мне присуждали, а команде. Один за Макалу, другой – за Жанну. Тем самым эти восхождения были признаны лучшими восхождениями в мире. Это очень приятно.
– Судя по вашему списку наград и восхождений, вам, наверное, присудили заслуженного мастера спорта?
– Эта международная премия никак не связана с нашей Федерацией. Мне заслуженного мастера спорта по каким-то причинам, непонятным для меня, не присуждают очень давно. Хотя есть даже нормативы. Ни в одном виде спорта нет нормативов на заслуженного мастера спорта, а у нас есть. У меня вроде и они выполнены, но почему- то звание не присуждают. Не знаю почему.
– За один К2 можно было всем присудить.
– Можно, но не присуждают. Не могу комментировать эти вещи. Они для меня непонятны.
– Ваши пожелания всем, кто ходит в горы. И кто любит их.
– Имейте хорошую компанию, хороших друзей для поездки в горы и желание делать восхождения. И чтобы оно как можно дольше сохранялось, не проходило. Остальное всё зависит от вас, всё в ваших собственных руках. Если будет желание, хорошая компания, никаких невозможных вещей нет.
