Виноградский Евгений Михайлович
- Информация о материале
Всегда сохраняйте ясную голову и будьте готовы к тому, чтобы работать в любых условиях и встретиться с любыми неожиданностями. Для этого надо всесторонне и постоянно готовиться. И тогда можно насладиться красотой гор и получить удовольствие от самого восхождения. А на самом деле не обязательно лезть по стене, можно даже просто ходить по ущельям в горах. Тоже получишь большое удовольствие. Горы – это прекрасно».
Родился 11 октября 1946 года в пос. Староуткинск Свердловской области. Окончил Свердловский мединститут. Врач высшей категории. Начал заниматься альпинизмом с 1964 года.
Лучшие восхождения:
Первая вершина - Сулахат (в Алибеке). Первый тренер - Поткин Юрий Степанович, председатель секции мединститута.
1968 - Первые зимние восхождения на Тянь-Шане. Получил звание инструктора альпинизма.
1971 - п. Мечта. Памиро-Алай. Первый маршрут 5-ой категории трудности.
1974 - траверс п. Калинина - п. Коммунизма. Первая золотая медаль СССР по альпинизму. Выполнил норматив мастера спорта.
1977 - п. Россия, маршрут не повторен. 3 место в чемпионате СССР.
1979 - п. Замин-Карор (Ягноб), вторая золотая медаль СССР по альпинизму.
1980 - п. 5100 (Гаумыш), третья золотая медаль СССР по альпинизму.
1981 - Ярыдаг, четвертая золотая медаль СССР по альпинизму. (а так же поднялся на три семитысячника СССР)
1982 - Северная стена пика Энгельса, пятая золотая медаль СССР по альпинизму
1983 - пик Блока, шестая золотая медаль СССР по альпинизму. Выполнил норму мастера спорта международного класса.
1985 - п. Св. Кореи - седьмая золотая медаль СССР (очный чемпионат).
1986 - п. Сурайша, 2 место Чемпионат СССР. Первое в истории зимнее восхождение на п. Коммунизма (7495 м).
1989 – Вторая советская гималайская экспедиция. Руководитель российской группы на траверсе 4-х вершин Канченджанги (8586м). 30 апреля - Канченджанга-Главная.
Получил звание - Заслуженный мастер спорта СССР.
1991, 20 октября - восхождение осенью на Чо-Ойю (8201 м) по Восточному гребню (новый маршрут).
1992 - 14 мая взошел на Эверест вместе с Ф. Конюховым.
1993 – кругосветная экспедиция вместе с Ф. Конюховым на яхте «Формоза-56».
1994 - экспедиция на Эверест. Восхождение не удалось. Но удалась экспедиция на Мак-Кинли, высшую точку Северной Америки.
1995 - Весной 1995 - снова восхождение на Эверест (осетинская экспедиция).
Осенью 1995 - п. Барунтзе (7220 м) по Западной стене, новый маршрут. Признано лучшим восхождением сезона в Гималаях. 1 место в Чемпионате России, высотный класс.
1996 - весна - безуспешная экспедиция на Аннапурну по пути Бонингтона. Осень 1996 г.- впервые в России совершен дубль: 23 сентября Чо-Ойю (8201 м) и 10 октября Шиша-Пангма (8013м).
1997 - весной снова на Эверест с индонезийской экспедицией. По некоторым сведениям в советской литературе, из-за необходимости помочь индонезийцу, не дошел до вершины Эвереста несколько метров. Но, как сказал Башкиров, если Виноградский не держался рукой за треногу, - это не значит, что он не дошел до вершины. Иностранные справочники и авторитет Непала мисс Хоули признают взятие вершины в 1997 году Е. Виноградским!
Осенью 1997 - п. Ама-Даблам (6863 м), 2 место в чемпионате России.
1998 - в марте 1998 г. – на Килиманджаро, в мае – на Эверест в честь 275-летия Екатеринбурга. - осень Лхоцзе-Шар (8398 м),
1999 - Монблан (высшая точка Западной Европы).
2000, 21 мая - Лхоцзе Главная (8511 м) в составе российско-грузинской экспедиции на Лхоцзе Среднюю.
2001 г. (март - май) - экспедиция на Лхоцзе Средняя .
23 мая 2001 года - совершил первовосхождение!
Номинант "Золотого ледоруба" за 2001 год! Первый в рейтинге российских альпинистов. Лхоцзе Средняя - "Золотой эдельвейс" за 2001 год!
2003 г. (февраль) - экспедиция "Антарктида-Россия".
2003 г. (сентябрь-октябрь) - ангарская экспедиция на Чо-Ойю (8201 м). 5 октября с Олегом Наумовым стоял в 3 раз на этой вершине!
2004 г. (31 мая) - взошел на Эверест по новому маршруту - центр Северной стены! В составе российской экспедиции.
Осенью - пик Костюшко (высшая точка Австралии).
2005 г. - взошел на Мак-Кинли по маршруту "Вест Риб"!
2005 г. - С ангарской экспедицией взошел на Дхаулагири (8167 м)!
2007 г. - С русской экспедицией взошел по Западную стене на К2 (8611 м)!
2008 г. (март) - экспедиция "Россия Антарктида-2008", совершены первовосхождения на три вершины.
Всего взошел на 17 (если считать из всех 26) восьмитысячников, в том числе 5 - на Эверест, участник проекта восхождений на 7 высочайших вершин планеты.
Из программы "14 главных восьмитысячников" выполнены 6 вершин: Эверест, Канченджанга, Лхоцзе, Чо-Ойю и Дхаулагири (взошел на Шиша-Пангму центральную, но не главную), К2.
Имеет за плечами 20 восхождений на семитысячники бывшего СССР, «снежный барс». Участвовал во множестве гималайских экспедиций.
Е. Виноградский обладает удивительным качеством — абсолютной коммуникабельностью, и его приглашают (учитывая огромный опыт, устойчивость к высоте, большую работоспособность, умение лечить людей) в свой состав российские экспедиции из разных регионов.
Женат, имеет дочь, сына, 2 внуков.
Член тренерского совета Свердловской областной федерации альпинизма и скалолазания. 7-кратный чемпион СССР, «Снежный Барс», 4-кратный чемпион России. Мастер спорта международного класса. Заслуженный мастер спорта СССР. Восходитель на Эверест (8848м) - пять раз: в 1992, 1995, 1997, 1998, 2004 гг. Награжден орденом Дружбы народов за траверс четырех вершин Канченжанги (1989), медалью «Во славу Осетии» – за восхождение на Эверест (1995).
Специальное интервью для Алтайского края [14 марта 2008 г.]
Евгений Гаврилов: – Евгений Михайлович, прошло две недели, как вы вернулись с альпинистско-антарктической экспедиции «Россия-Антарктида-2008». Чем она была интересна для вас?
Евгений Виноградский: – Экспедиция была интересна тем, что мы попали в новый горный район. Я был на Антарктиде ещё в 2003 году, тогда мы впервые совершали восхождения на этом континенте. Сейчас был другой горный район, а это всегда интересно: другие горы – горы, на которых никто никогда не был.
И, конечно, сама по себе Антарктида удивительна и ни на что не похожа. Попадаешь в другой мир. И даже впечатления, когда канадский самолёт, на котором летели с Новолазаревска к нашей полярной станции, высадил нас в горный район километров за 200 от Новолазаревска, особенные. Высадили нас посередине ледяной пустыни. Ощущения, конечно, не такие, как в горах. Было тревожно: ветер, снега нет, лёд, слой фирна, не зарыться никак. А там же бывают ураганные ветры. Как задует, так и окажешься беззащитный. Мы всё-таки в горах привыкли и стенку из снежных кирпичей, из камней строить, если есть возможность защититься. А здесь два дня шли до горного массива по пустыне. В горах уже стало поспокойнее.
Там было километров 30 по прямой, но на самом деле, конечно, около пятидесяти. Ведь там есть трещины, которые приходилось обходить. Физически это был самый трудный момент экспедиции. Путь не гладкий, заструги, по которым надо тащить санки, вверх - вниз. И довольно напряжённое движение – у нас времени было немного. Дело в том, что нам дали штормовое предупреждение на 3 марта, и мы работали в очень сжатые сроки.
Программу мы выполнили. Три восхождения на три горы. Удачно. Всё-таки попали в погодное «окно». Нас 2 марта уже вывезли из горного района, а в ночь на 3 марта начался штормовой ветер. Был очень серьёзный ветер. На станции в Новолазаревске была проблема, чтобы дойти до столовой. Было страшновато. Потому что чуть в сторону – и можно не дойти. Заблудиться и пропасть.
Нам рассказывали такой случай. Известный фотограф, не на нашей станции, а где-то на другой, вот так и потерялся. Ушёл фотографировать – и всё…
– Это ваша не первая экспедиция на Антарктиду. Как вы оказались на этом континенте в первый раз?
– Первая экспедиция была самая представительная, большая. Тогда мы совершили пять восхождений. Одно технически сложное и четыре первовосхождения попроще. Предложили потом свои русские названия, и три из них уже получили жизнь, признаны Международным географическим обществом – на карте Антарктиды появились русские названия.
Инициатором первой экспедиции был Валерий Владимирович Кузин – ректор Московского университета физической культуры, депутат Думы, вице-президент Российского Олимпийского комитета. Мы с ним познакомились, когда он был в гималайской экспедиции 1997 года, вместе летели в самолёте. Я тогда работал с индонезийцами на Эвересте, а он был в экспедиции с другой стороны. Он не альпинист, был в качестве руководителя.
Когда формировалась экспедиция на Антарктиду, старший тренер, Юра Байковский, с которым давно знаком, ещё со времён СССР вместе выступали на чемпионатах СССР, просто вспомнил про это. Мы, свердловская команда, всегда выигрывали. Так они у нас учились. Потом мы на восьмитысячники вместе ходили, в 2000 году на Лходзе. Он пригласил меня, но я тогда рекомендовал ещё Валерия Першина из Екатеринбурга.
Сейчас так в основном и формируются группы: кто с кем ходил, знает, на что люди способны, чего от них ожидать.
Когда нас первый раз высадили на Антарктиде, почувствовал, что здесь очень жёсткие условия. Мы вышли из «ИЛ-76», который привёз из Кейптауна, нас сразу на полосе встретил такой ветер! Мы разгружали самолёт, пробирались к жилью под таким напором!
На самом деле очень интересно. Всё неизведанное, всё новое. И просторы там: ледяная пустыня! Насколько глаз хватает. А горы отличаются от Гималаев, от Памира. Прямо из ледяного моря встают пики.
– Горы Антарктиды невысокие. Они трудны своей удалённостью или есть их отличие от тех гор, в которых вы побывали?
– Абсолютная их высота небольшая, но относительно от подножья – километровые стены, очень много отвесных скал. Технически очень сложные маршруты. При восхождении они сложны ещё тем, что очень быстро меняется погода. Очень сильные ветры. Несмотря на то, что лето, мы тогда были чуть пораньше, чем в этот раз, было в разгаре.
Нынче мы были, можно сказать, осенью. Но даже летом, как только погода изменилась и солнце зашло, скатилось к горизонту, приходит такой холод! Антарктический. Или в тени, если идёшь или лезешь, очень холодно. Конечно, и в Гималаях мы намёрзлись, всякое бывало.
Интересные скалы: есть характерные особенности. Выветренные, сверху покрыты коркой. Кажется, что надёжная скала, а начинаешь ковыряться или вбивать крюк, а она начинает отслаиваться. Видимо, сказываются процессы выветривания. Не такие горы, как на других материках.
И вот что ещё характерно: хоть внизу, хоть наверху никаких мхов, никаких лишайников, никакой живности.
Мы, правда, встречали и в первый раз, и сейчас белого капского голубя. Парочку. Они летом там гнездятся, выводят птенцов. За 200 километров летают кормиться к океану и снова прилетают. Очень странно. Но среди безжизненной пустыни было очень приятно увидеть этого голубя.
– Какова дальнейшая судьба саней, которые вы брали у Владимира Чукова?
– Он ещё перед экспедицией сказал, что мы их можем оставить на станции. Потому что они повидали многое. Задники у них раскололись, а у нас в процессе прыгания по застругам им добавили разрушений. Может быть, на полярной станции они ещё и пригодятся. А сани исторические.
– Кроме альпинистской части вами продолжались медико-биологические исследования?
– В том объёме, как они были в первой экспедиции, исследования не получились. Во-первых, и группа была маленькая, и времени у нас было очень мало. Две компьютерные медицинские программы, которые у меня были: электрокардиографическая «Полиэксперт» и «Нейрософт». «Полиэксперт» – снимается электрокардиограмма, записывается множество параметров. Я снимал их в разных условиях: до восхождения, после, во время отдыха и потом. Все данные поступили в институт Арктики и Антарктики и в Московский институт физкультуры на анализы. Думаю, что это всё используется где-то. Работа большая. И «Нейрософт» - определение текущего психоэмоционального состояния. Я в этой сфере не специалист, но читать заключение очень интересно. Оно выдаётся сразу. Я провёл эти программы до экспедиции и после.
– Когда планируется открытие горно-спасательной службы Антарктиды?
– Об этом как раз сейчас разговор и идёт. Мы считаем, что необходима горно-спасательная служба. В эти районы попадают даже туристы. Да и исследования Антарктиды сейчас широко развиваются, всё больше уделяется ей внимания, всё больше людей участвуют в них. А в этих горных районах никто, кроме специалистов, оказать помощь не сможет.
Вот сейчас разбился немецкий вертолёт. Хорошо, что это было в доступном районе. А если бы в горах? Там нужны специалисты: не просто полярники, а имеющие опыт работы в горных условиях. Московский университет физкультуры, который как раз организатор этой экспедиции, сейчас такую идею проводит.
– Одна из вершин Антарктиды была названа в честь Александра Фойгта. Можно несколько слов о нём?
– Его характеризуют все наши совместные экспедиции. Я с ним ходил на Лходзе Шар, восьмитысячник, в очень сложных погодных условиях. Восхождение было технически не простое. Помню, что было очень напряженно. Из всей экспедиции нам четверым удалось взойти на вершину, в том числе был и Саша Фойгт. Спускались в темноте, было очень холодно.
После пребывания на высоте 8500 и энергии уже никакой, а Саша всегда был готов помочь другим. Сам он себя чувствовал хорошо, прекрасно работал. В самых критических ситуациях работал нормально.
А когда ходили на Лходзе Главную, нас накрыло лавиной. Когда он лежал под толщей снега, не имея возможности подышать, он дал себе, как тогда он сказал, жизни две минуты. Слава богу, удалось его за эти две минуты откопать, освободить. Палатку мы разрезали раньше – Глеба Соколова доставали. Когда я разрезал спальник Саши, там оказались ноги – пришлось резать дальше.
Так вот после этого, а это серьёзная психологическая травма и можно было отказаться от дальнейшей работы, мы пошли дальше. Саша работал прекрасно, впереди работал замечательно. Психологически это был очень выдержанный человек.
– Евгений Михайлович, меньше месяца остаётся до вашей поездки на Эверест. Почему Эверест?
– Любое восхождение совершенно другое, даже по тому же маршруту, на ту же вершину. Всё равно иные условия. Может быть всё что угодно и непредсказуемо, разные ситуации. Это всегда интересно.
Я на пик Коммунизма ходил одиннадцать раз. Будет возможность – ещё пойду. Но Эверест всегда интересен. Это самая высокая гора. Идёшь, и лёгкая внутренняя дрожь: что ждет тебя? И предвкушаешь большую работу.
Сейчас иду с ребятами из Ангарска, с которыми уже ходил на Джаулагири, Чо-Ойю. Мне очень нравится работать с этой группой. Это будет маршрут через Южное седло со стороны Непала.
Северную стену Эвереста мы прошли в 2004 году. Это была сборная команда России. Я в ней участвовал. Успешно прошли по центру Северной стены. Технически более сложный маршрут, чем Лходзе Средняя.
– Есть ли особые ощущения на вершине Эвереста?
– Когда в первый раз вышел на вершину Эвереста с Фёдором Конюховым, может, восторга было больше. Но всё равно каждый раз это огромное впечатление. Не скажу, что прыгаешь от радости – тут ещё вниз идти, самое опасное. Об этом и думаешь, что спуск предстоит. Но всё равно каждый раз выход на эту вершину особенный.
– Большой период вашей жизни связан с Фёдором Конюховым, который в настоящий момент совершает плавание вокруг Антарктиды. Как вы впервые с ним познакомились? Как родился проект восхождения с ним на Эверест? Он же не альпинист.
– Он не альпинист, но это человек, который умеет ставить цель себе. А потом уже достигает её. Он так и говорит, что самое главное – набраться нахальства, поставить цель. К ней идти – это уже технические вопросы, детали.
На самом деле многие альпинисты даже цель себе поставить не могут, чтобы взойти на Эверест. Хотя это – мечта всех. Но по разным причинам думают, что сил им не хватит.
А Федя в этом смысле немного авантюрист. Но когда он поставит цель, он находит для её осуществления правильные пути. И вот он поставил цель взойти на Эверест. Ему сказали знающие люди, что в принципе можешь взойти, если будут с тобой рядом опытные в этом деле люди. Он обратился в Федерацию России, и там посоветовали позвать меня.
Конюхов меня нашёл, мы вместе с ним ездили в Непал, на разведку, решали технические вопросы. Потом походили мы с ним на Кавказе на склонах Эльбруса, потренировались. Выехали в Непал через три месяца и примкнули к экспедиции тольяттинцев. В тот год только «АвтоВаз – банк», который тогда был спонсором у Тольятти, смог валюту выдать для экспедиции тольяттинцам. В стране были какие-то заморочки с выдачей валюты, и две экспедиции сорвались.
Мы примкнули с Фёдором к их экспедиции, вместе в паре работали. Оговорили, что будем работать по своему плану, чтобы иметь какую-то свободу. Но на самом деле вместе с ними и работали, и ходили, и адаптировались, и взошли на вершину вчетвером. Но я был с Фёдором непосредственно рядом в течение трёх месяцев.
Но и это было не всё. Я потом семь месяцев был с ним на яхте. Вокруг света мы не обошли. У нас так не получилось. Идея была особенная: идти вокруг света на яхте и взойти на все высочайшие вершины континентов. Очень интересная задача, никто её больше пока не ставил. Месяц в океане на нулевой отметке, а потом в течение месяца, допустим, в Африке взойти на Килиманджаро. Это большая, серьёзная задача. С акклиматизацией и гиподинамией на яхте.
Федор – человек иногда непредсказуемый, по ходу отказался, когда мы практически пересекли Индийский океан. Мы продолжили плавание: я прошёл с ним Индийский океан, Красное море, Средиземное море, вышел в Атлантику, и там мы расстались. Но это было очень интересно. Это тоже стихия. Получил незабываемые впечатления.
Мы по-прежнему контактируем, и сейчас он идёт вокруг Антарктиды. Он хотел со мной связаться, у нас Женя Штиль, корреспондент в Москве, был всё время на связи и предлагал меня соединить с Конюховым. Но мы выходили на связь с Москвой только раз в сутки вечером и не смогли связаться.
У нас такая была загрузка, не смогли мы с ним установить контакт. Желаю ему удачи. Когда он вернётся, мы с ним поговорим.
– Каждую экспедицию вы начинаете с благословения священнослужителя. С какого времени появилась эта традиция?
– Да, наши экспедиции на К2, Лходзе, Эверест начинаются с благословения в Москве в Храме Всех Святых на Кулишках. У меня есть свой духовный наставник, интересный батюшка, который занимался спелеологией и который очень болеет за альпинизм, всегда следит. Вот на этой почве мы с ним и познакомились.
А первый раз для меня всё случилось в 2001 году, когда мы собирались на Лходзе Среднюю. Наверное, я всё-таки к этому пришёл. Подвигнул нас тогда Виктор Козлов, который предложил, кто некрещеный в экспедиции, у кого есть потребность в этом, принять обряд Крещения. Не все, но большинство, а нас было шесть человек, крестились в Храме Всех Святых.
– Несколько слов о проекте семи восьмитысячников к Олимпиаде в Сочи? Как возникла эта идея?
– Совсем недавно об этом узнал. Я в этом отношении немножко отстал от жизни, потому что меня в это время не было – перед Антарктидой был в Австралии. У меня вся зима так прошла. В Новозеландии есть серьёзные горы, и была группа, которая пригласила меня гидом для восхождения на пик Кука, высшую точку в этих горах. Но мы не смогли взойти. Был сильнейший ветер, и мы четыре дня не могли из хижины выйти.
А о программе «Семь вершин» узнал от Казбека Хамицаева, инициатора из Северной Осетии. Я с ним хорошо знаком. В 1995 году с ним ходил на Эверест, он меня тогда пригласил. Меня, Богомолова и Шатаева. Я тогда всё время был с Хамицаевым. И вчера он мне позвонил и позвал на Мак-Кинли – первую вершину из этой программы. Пригласил принять участие в этой программе. Но я сказал, что если состоится экспедиция на Эверест, то уеду туда, а дальше будет видно.
Планируется восхождение на Мак-Кинли, а на следующий год, видимо, будет Эверест. А в год Олимпиады планируется занести Олимпийский огонь на Эльбрус.
Я, конечно, хотел бы в этом проекте поучаствовать. Может, мне удастся. Думаю, что на Эверест мне более важно взойти, а ещё пик Винсона – на нём ещё не был и с удовольствием поеду.
– В 1996 Аннапурна вас не пустила на вершину. Более вы к ней не возвращались. Почему?
– Просто пока некогда мне. Будет возможность, конечно, попытаюсь. В этом году Болотов Лёша идёт на Аннапурну. Но у меня-то экспедиция на Эверест с ангарчанами. Я как бы чувствую здесь себя обязанным. Они хотели в прошлом году на неё взойти, и меня приглашали, но я не смог из-за того, что была экспедиция на К2, от которой, конечно, не мог отказаться. Они долго думали и перенесли экспедицию на год, в какой-то степени из-за меня. «Ну, а на следующий год с нами пойдёшь?» – «Конечно». В экспедицию собирается и Глеб Соколов, мы с ним наиболее опытные. И трое из Ангарска и из Иркутска.
– К2 сегодня для вас не совсем прошлое?
– Это очень свежая история. Там впечатления совершенно особенные. Технически очень сложный маршрут и психологически там много сложного. Это стена, работа на ней в разных условиях: и непогода была, и многое, что было. Приходилось и отступать, были сомнения, сможем ли взойти. Отступаем, а сможем ли ещё совершить попытку? В связи с этим и споры были разные.
Трудно что-то особенное выделить в этой экспедиции. Было много моментов: палатку засыпало, сидели мы в ней, напряжение было – сметёт ли палатку или нет вместе с нами? Напрягаться приходилось из последних сил: вертикальные верёвки – 5 метров от стены, и 30 метров свободно по этой верёвке вверх. И такие моменты были. И выход на вершину. Путь неизвестен впереди, и до самого последнего момента не знали, где вершина. Хорошо, что 21 первая двойка всё-таки вышла на вершину. Всё: значит, есть дорога.
– Можно сказать, что альпинизм XXI века будет в основном восхождение без кислорода?
– Восхождение на восьмитысячники без кислорода – это не XXI век: ходили и в ХХ веке. Это вполне возможно. Мы, например, на Чо-Ойю в 1991 году, новый маршрут 8201 м, прошли без кислорода. Очень серьёзный маршрут, и экспедиция была очень тяжёлой. Тоже можно вспоминать. Это была первая российская экспедиция по восточному гребню.
На Эверест без кислорода не ходил, потому что всё время был ведущим, т.е. за кого-то отвечал. Или за Хамицаева, или за Конюхова, или за индонезийцев. Нельзя тут свои спортивные задачи решать. На высоте 8500 м мы ночевали без кислорода, втроём. Башкиров, Букреев и я.
Думаю, что в XXI веке будет больше восхождений в альпийском стиле. Без предварительной обработки и установки лагерей. Просто наряду с большими экспедициями, как, допустим, японская – 40 человек по восточному гребню на Эверест, были и небольшие экспедиции и двойки. Ходили и тот же Петер Хабелель и Месснер: они же без кислорода на Эверест взошли первыми. Это 70-е годы – серьёзное достижение для того времени.
Будет больше таких восхождений, и, конечно, восхождения по технически очень сложным маршрутам по стенам. Они были и в ХХ веке, но сейчас их, может быть, будет больше. Не знаю...
Снаряжение сейчас другое. Выше качество, легче, оно и многие проблемы решает, но всё равно горы и все опасности остались. Все сложности. А человеческий фактор как раз очень многое решает в таких условиях. Не только снаряжение, а главное все-таки – голова, техническая, физическая и психологическая подготовка. Это целый комплекс.
– Что вам служит поддержкой и моральной защитой в горах?
– Для меня самое важное и самое главное – семья. Всегда в горах думаю о ней и мечтаю. Как только уехал, мечтаю о том, как вернусь. С первого же дня. Я не убегаю от семьи, от проблем. Наоборот. Наверное, это служит поддержкой.
Был у меня момент связи. Мы уже с женой сорок с лишним лет прожили вместе. Познакомились в секции альпинизма. Она у меня очень спокойный человек, не паникёр, никогда не звонит, не нагнетает обстановку друзьям, Шатаеву. И вот когда нас засыпало лавиной вместе с Сашей Фойгтом, она ночь не спала и утром сразу же стала звонить Шатаеву: «Что там у них случилось?» - «Да ничего, мы не знаем. Всё нормально». И только потом прошла информация, что на нас сошла лавина. Вот чувство, связь!
– В разговорах о вас часто попадается саблезубый заяц, которого вы неоднократно видели в горах.
– Да, есть такой заяц. В районе Солок-Хумбу. Мы его там видели. Это такое редкое место. Почему с удовольствием поеду на Эверест? Мне очень нравится этот район. Там сейчас цветут рододендроны, весна на подходе к базовому лагерю Эвереста внизу. Идёшь по таким лесам!
Здесь около монастыря Тхьянгбочи такие хорошие леса! Там как раз и фазаны гуляют, и горные козлы, и есть саблезубый заяц. Люблю эти места.
Когда меня спрашивают, что такое альпинизм, говорю, что для меня это возможность путешествовать. Мы мир увидели во многих странах. Природа, общение с другими народами, другими культурами. Это не только поход в горы не оглядываясь, ни на что не смотря. Нет.
Может быть, и мы многое упускаем. Но нельзя всего объять. Если бы я не так упорно занимался альпинизмом, то, наверное, достиг чего-нибудь в других областях. Может быть, в медицине. Или денег заработал. Но об этом не жалею. Потому что это – моя жизнь. Я за 44 года альпинизма ни одного сезона не пропустил. Не потому что фанатик, а потому что так получалось.
– Было у вас что-то спортивное до альпинизма?
– Я всегда дружил со спортом. И в школе занимался всем: на лыжах бегал, с гор катался, боксом занимался, тяжелой атлетикой, стрельбой, гимнастикой. И в институте занимался гимнастикой, а потом пришёл в секцию альпинизма. А в альпинизме нужна и координация, и выносливость, и просто характер для того, чтобы терпеть.
– А как ваши родители относились к занятиям альпинизмом?
– Конечно, они переживают, и всегда мать говорила: «Когда же ты закончишь? И опять ты собрался». А отец на моём 60-летии сказал: «Ладно, это твоя жизнь. Ходи, пока ходится». Остановить меня было невозможно. Я такой.
– У вас семь золотых медалей за чемпионаты СССР. Какая наиболее запомнилась?
– Любая медаль – это целая экспедиция, отдельная повесть. Наверное, наиболее яркая – первая золотая медаль. Потому что она первая. Это Памир, высотный траверс пик Калинина-Ахманида Мнишек-Клары Цеткин-Известия к пику Коммунизма. Это с Валей Бажуковым, он был тогда руководителем. Но каждый маршрут особый. Каждая медаль – результат, вспоминается, как это было, как мы боролись.
И седьмая медаль. Вот Валера Першин рядом сидит в детско-юношеской школе олимпийского резерва, где я работаю врачом: мы вместе с ним боролись. Это чемпионат СССР. Наверное, это наиболее значимая медаль в том смысле, что Ефимов тогда мне сказал, что мы с ним уже будем внизу сидеть. А я набрался наглости и сказал, что не готов сидеть внизу. Если будут ребята сильнее меня, то тогда уступлю. А это был чемпионат СССР. Соревнование – это школа. На отвесной скале каждый должен первым проработать на время. Любая моя ошибка может команду выбить из борьбы. Вот такая ответственность. Ответственность такую на себя взял и думаю: так было всё хорошо впереди, а тут – раз! – и могу себе всю историю испортить. Слава Богу, получилось. И судьям тогда понравилась наша связка с Валерой Першиным.
– Альпинизм вообще уникальный командный вид спорта.
– Даже если один взошёл, когда работала команда, – это победа уже всей команды.
– Ваши пожелания всем, кто любит и ходит в горы?
– Всегда сохраняйте ясную голову и будьте готовы к тому, чтобы работать в любых условиях и встретиться с любыми неожиданностями. Для этого надо всесторонне и постоянно готовиться. И тогда можно насладиться красотой гор и получить удовольствие от самого восхождения.
А на самом деле не обязательно лезть по стене, можно даже просто ходить по ущельям в горах. Тоже получишь большое удовольствие. Горы – это прекрасно.
