Николаевский (Улалинский) женский миссионерский монастырь
- Информация о материале
В СЕМИ ВЕРСТАХ ОТ УЛАЛЫ…
(История женского Николаевского миссионерского монастыря)
Вступление
Часть жителей Горно-Алтайска что-то знает, а часть не могут не только рассказать, но и указать место рождения этого уникального исторического памятника истории Горного Алтая - женского Николаевского миссионерского монастыря. На месте его истоков сегодня стоит заросший кустами крест, который можно рассмотреть только с мостика через речку Майму. Нет ни указателя, ни истории… А рядом в нескольких метрах от креста (который они даже и не видят) на берегу речки часто пьют алкогольные напитки местные отбросы…
От общины к монастырю
«…Однажды, в ночное время, во время занятия переводом Евангелия, о. Макарий закрыл глаза и, положивши руки на стол, сидел. Я подумал, что он заснул. Он так неподвижно сидел около часа; потом открыл глаза и, показывая на устье речки Улалы, при впадении её в речку Майму, сказал: «Нет ли там ключика?» (маленькой речки). Я сказал: на той стороне Маймы есть речка, которая никогда не мерзнет. Он сказал: «Там нужно поставить избушку». (Из воспоминаний М.В. Чевалкова)
История женского Николаевского миссионерского монастыря полна различных противоречий и в воспоминаниях о нём много неточностей. Даже основание его приписывают к различным датам.
Одни считают, что основание монастыря относится к 1840 году, когда, по приглашению архимандрита Макария (Глухарева) на Алтай прибыла из Москвы г-жа София Г. де Вальман, устроившая здесь нечто вроде монастырской общины, в состав которой вошли новокрещёные инородки.
София Г. де Вальмонт жила в деревне Майме, в 8 верстах от Улалы. Там она завела хозяйство в маленьком домике, поставленном за оградою миссионерского стана, и устроила небольшую девичью школу. Ревностные труды её явно содействовали успехам миссии.
Сестра Софья помогала больным, при помощи Божией, иногда аллопатическими, а преимущественно гомеопатическими лекарствами; старалась путями приветливого обращения с девицами, вдовами и замужними женщинами распространять между ними познание истин евангельских; приглашала их в свой домик.
По вечерам и преимущественно субботними, в этих собраниях София Г. де Вальмонт читала им святое Евангелие и разные нравственно-духовного содержания книжицы; читала новокрещеным и оглашаемым женщинам, написанное на татарском языке, краткое изложение учения Христианской веры; приучала их к молитве и труду; раздавала им волну (шерсть – Е.Г.) и лён, чтобы пряли; потом брала у них пряжу и платила за неё холстом. Она учила девочек грамоте, после чтения девочки учились петь церковные гимны и другие духовные песни и знакомились с первоначальными арифметическими соображениями по пальцам.
Кроме девицы Софии служила при миссии (в д. Майме) одна преклонных лет вдова Прасковья (мачеха Стефана Ландышева): она пекла хлебы на братию миссионеров и начальствовала в богадельне, которая помещалась в особом домике, вдали от ограды миссионерского стана. На долю этой старицы перепадали дела послушания довольно черные, которые она обрабатывала с достохвальным терпением и усердием, например, не гнушалась омывать в бане помещаемых в богадельню жен и детей с опасными и отвратительными болезнями.
София Г. де Вальмонт оставила миссию в 1843 году. Но до официально открытия общины было ещё 20 лет… Что ни говори, а основанием монастыря это можно назвать с большой натяжкой.
Духовным источником возникновения на слиянии речки Улалы и Маймы женской общины может служить прозрения основателя Алтайской духовной миссии архимандрита Макария (в миру— Михаил Яковлевич Глухарёв).
Однажды, когда они проходили по берегу Маймы против острова с алтайцем из рода мундусов Михаилом Васильевичем Чевалковым, где на берегу рос черемуховый куст, О. Макарий, остановившись под этим черемушником, сорвал один листок и долго рассматривал его, перевертывая на обе стороны, сказал: «В этом листочке есть и жилки и семечки, нужные для самого дерева; кроме того, есть еще и внутреннее устройство, которого глаз человеческий не может видеть. Все это полезно для самого дерева и всему так быть повелел создавший Бог».
Потом, когда они пришли к устью Улалы, при впадении в Майму, Макарий сказал: «На той стороне нет ли ключика?» И поднявшись на пальцах, внимательно рассматривал: «Нет ли на той стороне ключика? Там, на ключике нужно поставить домик».
На следующее утро они опять пошли туда же. О. Макарий, остановившись на том же месте, приподнявшись на пальцы ног, рассматривая, сказал: «Там нет ли ключика?» М. Чевалков ответил: «На той стороне Маймы при подошве горы есть ключик, который не мёрзнет». А Макарий сказал: «Там надо сделать маленькую избушку»...
В 1844 году он был освобожден от миссионерской работы, но вместо разрешения отправиться в паломничество в Иерусалим получил направление в Болховский Троицкий Оптин монастырь Орловской епархии.
Прошло много лет... В конце 1857 года к М.В. Чевалкову пришли дочери и сказали ему: «Мы замуж не пойдем, до смерти будем служить Богу. Если бы где был монастырь, мы стали бы там жить».
О таковом желании заявили вместе с ними и другие. Всего было 11 девиц. Все они были грамотные. Чевалков возразил им: «Вы, не видавши монастыря, вероятно, думаете, что там жить легко; наперед испытайте себя; можете ли перенести или нет?» Они ответили: «Матерь Божия поможет нам».
В это время за среднюю дочь Чевалкова сватался сын одного богатого человека из Бачата, по имени Александр. На предложение дочери: «За тебя сватается сын богатого человека; выдать ли тебя?», та ответила: «Не пойду, какой бы богатый человек ни сватал. Я когда-нибудь пойду в монастырь, и там буду жить до смерти».
После этого Чевалков рассказал рясофору Михаилу, в будущем о. Макарию [в миру Михаил Андреевич Невский, при рождении Парвицкий — будущий епископ Православной Российской Церкви; митрополит Московский и Коломенский (1912—1917 годы), митрополит Алтайский, известный миссионер, «апостол Алтая». Прославлен в лике святых Русской православной церкви в 2000 году] о желании девиц, много раз высказываемом ими.
Михаил сказал: «Пусть они наперед испытают себя и молятся Богу». После этого он научил их читать каждый день утреннее и вечернее правило и указывал им, как нужно жить, чтобы Богу угодить.
После этого они собирались для молитвы в доме Чевалкова и, совершивши правило, расходились по домам. С каждым днем у них усиливалось желание молиться Богу. Комната была одна, и это стесняло хозяев…
19 января 1858 года, в день памяти основателя миссии незабвенного о. ар. Макария, в храме главного стана миссии—Улалы более 10-ти вдов и девиц заявили начальнику миссии прот. Ст.Ландышеву свое общее искреннее желание навсегда служить Господу в девстве и целомудрии, на правилах общежития. В том числе только три из них были русские; остальные—все из новокрещеных инородок калмычек и татарок, и притом некоторые из них родились в язычестве и были окрещены еще при служении о. Макария, иные — самим о. Макарием, в первые годы его миссионерской деятельности. Из среды их были и такие, которые неоднократно терпели тяжкие пытки от своих родителей за то, что не желали поступить в замужество.
Ответ и совет им о. прот. Ландышева на первый раз был таков, чтобы они, в ожидании открытия на их желание соизволения Божья и воле родителей и в явлении особенной помощи Божией, молились о том Богу, предав себя и свое намерение покровительству Пренепорочной Девы Богородицы. Причем о. протоиерей заметил, что „если это дело от Бога, то оно устоит и совершится; а если от человека,— то разрушится".
В 1859 году в Петербурге по делам миссии находились о. Иоанн, со своим сотрудником рясофором Михаилом (будущим Макарием).
Иеромонаху Иоанну Алтайская миссия, между прочим, вполне обязаны первым знакомством с нею Петербурга, в полумиллионном населении которого до о. Иоанна почти никто и ничего не знал ни об Алтае, ни его миссии.
В сношениях своих со столичным дворянским и купеческим обществом, этот умный и горячий к своему делу миссионер умел разумно и доказательно передать многим влиятельным людям и высшему начальству, духовному и гражданскому, весьма точные понятия о миссии, о её поприще, труде, отношениях, состоянии, нуждах, окружающих её обстоятельствах и проч., - вследствие чего на Алтайскую миссию обращено было должное внимание и правительства, и частных лиц: всё высказанное, устно и письменно о. Иоанном было принято к сведению, а отсюда, как последствие, явились вспомоществования властей и пожертвования частных лиц в пользу крайне нуждавшейся в том и другом Алтайской миссии.
О. Иоанн в Петербурге, высказывал Её Величеству Государыне Императрице о необходимости для миссии помощи диаконис, имея в виду расположение некоторых в Петербурге особ женского пола ехать в Алтай для сослужения миссии. Многое это было передано Её Величеством на обсуждение Высокопреосвященнейшего митрополита Филарета. Но проект о диаконисах не состоялся.
Разрешение устроить на Алтае миссионерский мужской монастырь и женскую общину, а затем и приобретение средств для устроения обеих обителей есть следствие проекта и многих хлопот о. Иоанна, который впрочем, несмотря на свою горячую любовь к миссии, по болезни оставил Алтай и, выехав в Россию, где и скончался.
А это время М.В. Чевалков купил особую избу и перевез ее на устье Улалы, при впадении её в Майму, для того, чтобы там удобно было завести огород будущим служителям женской общины…
Улалинцы сильно прогневались на М.В. Чевалкова. — «Какие законы ты это выдумываешь? Разве хочешь монастырь здесь устроить и сдвинуть (выжить) нас с этого места? Хочешь отнять у нас нашу землю? Сделать нас монастырскими служителями? Зачем ты перевез и поставил там избу? Мы не дадим тебе там ставать ее».
Чевалков возразил: «Хоть бы и в самом деле здесь был монастырь, вашей земли у вас не отнимут; возьмут ту землю, которая находится за вашей землей. Там казенная земля».
После этого он поставил на мох до полов перевезённую избу. Но выше один поднять не мог. В таком положении она находилась полтора месяца.
Тогда Чевалков решил кого-то нанять. Но ему отвечали: «Общество постановило, что накажет розгами того, кто наймется поставить твой дом на мох».
М.В. Чевалков уже начал подумывал о том, чтобы напять людей из другой деревни, как в это время пришла бумага от Майминского старшины, в которой говорилось, чтобы прибыло туда Улалинское общество. Туда приехал межевщик осмотреть границы земли между Улалой и Маймой. Улалинское общество собралось и отправилось в Майму.
Межевщик сказал им: «Вы выберите из среды вашей человека, знающего грамоту, неопороченного и верного, пусть он будет доверенным вашим, чтобы указывать грани вашего села».
Улалинцы, не найдя такого человека, пришли к М.В. Чевалкову и сказали: «Ты не будешь ли доверенным нашего общества, чтобы указывать нашу грань? Мы из среды своей не находим знающего человека».
На что М.В. Чевалков сказал им: «Я много раз служил обществу. Довольно для меня этой истомы. Никто из вас столько не служил для общества». Ему возразили: «Мы знаем, что ты много служил по делам общества; если у тебя есть какая-нибудь работа, мы заработаем тебе обществом; а если не веришь, то дадим от себя подписку».
Тогда М.В. Чевалков сказал: «Мне нужно поставить на мох избу, которую я вывозил». На что получил ответ: «Мы обществом в один день, поставим и землю наверх набросаем».
На том и порешили. М.В. Чевалков в тот же день отправился к межевщику в Майму и в один день кончил указание границ, после чего возвратился домой.
На третий день собралось общество. Они поставили избу и набросали на потолок земли.
Когда возвратились они домой, М.В. Чевалков сел у избы и подумал: «Верно, этот дом угоден Божией Матери, ибо общество прежде запретило даже наниматься строить его, а теперь, по милости Матери Божией, сердце людей смягчилось и вот они сами поставили этот дом. Да будет воля Божия».
По прошествии недели, из деревни Одус-Тёбё (Устюба) приехал крестьянин Пихтовников и М.В. Чевалков подрядил его покрыть дом тесом. Работа было выполнена в течение недели.
По окончании работ, когда М.В. Чевалков сидел у этого дома, из-под яра (берега реки) вышел священник Иоанн Смольянников, и спросил: «Кто тебе позволил поставить здесь дом?» М.В. Чевалков припомнил давно сказанные слова о. Макария, и ответил: «Приказал строить прежний о. Макарий». Иоанн Смольянников, стоя под яром, сказал: «Хорошо» и дал денег…
После этого М.В. Чевалков устроил печку. Тогда девицы, посвящавшие себя на служение Богу, сказали: «Мы боимся жить одни сами по себе; среди нас нет никого старшего. Вы поставьте возле этого дома для себя особую избу и сами там живите - и мы не будем опасаться».
Вследствие этого, М.В. Чевалков построил себе там избу и прожил там два года.
Богомолицы каждый день утром и вечером исполняли молитвенные правила. Одна из дочерей М.В. Чевалкова заведовала молитвенным правилом; некоторые, по окончании молитвы, отправлялись ночевать домой и на следующий день опять приходили…
В 1860 году в Улалу привезли полученную из Москвы копию с известной чудотворной иконы Царицы небесной, Споручницыи грешных, барнаульский купец Афанасий Григорьевич Мальков и некий Анемподист Алексеевич Суслонов. Их направила в Томске юродивая Домна Карповна: «Эту икону Божией Матери увези в Мию на Алтай. Она будет там для них Матерью-Владычицей»… Оставив икону в Улале, Мальков уехал в Бийск.
Там, спустя некоторое время он встретился с только что возвратившимся из Петербурга иеромонахом Иоанном и его сотрудником, монахом Михаилом.
Оба эти инока рассказали А.Г. Малькову подробно о том сочувствии, с которым была встречена высшими духовными и светскими лицами в столице высказанная им отцом Иоанном и рясофором Михаилом мысль об основании на Алтае женской общины и, кроме того, и мужского миссионерского монастыря. Из этого сочувствия высокопоставленных лиц было, несомненно, видно, что при первом преставлении община будет утверждена.
А.Г. Мальков подумав и взвесив всё сказал: «Пусть эти девицы напишут бумагу и, подписавшись, дадут мне ее; я похлопочу за них пред большими людьми».
Тотчас было составлено письмо к тогдашнему преосвященному Томскому Порфирию с просьбою принять участие в открытии общины. Мальков поспешил в Томск, где лично объяснил преосвященному все дело, и владыка обещал помогать. Мальков возвратился в Улалу.
В Улале обращение на создание общины подписали одиннадцать девиц и одна вдова, причем они избрали А.Г.Малькова попечителем будущей общины. Они написали, что «уже три года просят и желают составить общину и, чувствуя глубокое сожаление о слепоте некрещеных своих родственников, имеют твердое намерение употребить всю свою жизнь на способствование миссии в её трудах…»
22 января 1861 года Улалу приехал межёвщик отводить землю под монастырь, улалинцы смутились и на сходке стали бранить М.В. Чевалкова. «Ты на зло обществу хочешь отрезать монахиням землю. Теперь мы здесь не будем жить, — переселимся».
Тот отвечал: «Не вашу землю будут брать; в бумаге написано, чтобы нарезать свободную землю, начиная от Уахты», но они его слов не слушали, кричали — готовы были побить его и бранили.
М.В. Чевалков, отошедши от них, возвратился домой и сказал жене: «Мне хочется чаю пить, поставь самовар». Сказавши это со скорбью на душе, постлавши на полу, лег.
И видит, что комнату его наполнили алтайцы (некрещёные язычники) — все в черных одеждах;—окружили его и стали кидаться. Он не мог пошевелиться с места и смотрел на них, а жена его, видит, ходит вокруг самовара.
В это время явился возле него прежний о. Макарий. «Зачем ты боишься их? У них силы нет; они легче хмеля; ты вот так дунь на них».
Сказавши это, он дунул на этих черных людей и все вылетели в окно, подобно листьям хмеля.
М.В. Чевалков смотрит дальше. Жена ставит на стол самовар. Он спрашивает у неё: «Сюда алтайцы заходили ли?» «Нет, не заходили», — ответила она.
Тогда М.В. Чевалков встал, напился чаю и рассказал виденное рясофору Михаилу. Тот сказал: «Иди скорей домой, я приду к вам и в скором времени». Михаил пришел и совершил моление Божией Матери.
Вскоре после этого пришел десятник и сказал М.В. Чевалкову, что его зовет межевщик. Когда М.В. Чевалков хотел войти к нему, то общественники остановили его и сказали: «Ты будь доверенным от общества; завтра для монастыря будут отрезать землю». М.В. Чевалков удивился и сказал: «Я этого надлежащим образом не знаю. Меня звал межевщик».
Сказавши это, М.В. Чевалков зашел, поздоровался и сказал: «Наши общественники хотят меня сделать своим доверенным».
Межевщик засмеялся и сказал: «Ты с ним и не ссорься; Бог сам знает: а они и сами не знают, что делают; ссорятся с тобой из-за того, чтобы не давать монастырю земли, а тебя же просят быть своим доверенным. Это Бог им вложил такую мысль. Ты - доверенный от монастыря, чтобы принимать землю. Как же они хотят сделать тебя своим доверенным? Пусть общественники найдут доверенного из своей среды, а ты не скорби: Бог поможет».
Улалинцы составили общественный приговор № 22 об уступке из находящихся в из пользовании земельной дачи участка для проектировавшейся женской общины, ныне Улалинского женского монастыря.
«1861 года, января 23 дня Бийского округа разных инородцев управы и кочевых волостей и проживающих в селе Улалинском жители и были собраны в общественном сходе слушали приглашения прибывшего в нам Барнаульского купца Афанасия Григорьева Малкова, о устройстве в нашем селении общины для женского пола на что ты изъявили согласием иметь в нашем селении и под устройство коего мы отдаём из принадлежащей, нашему селению земли между реками нашою Улалой, от Мисонерской, Алтайской церковной Миссии грани до устья реки Улалы, для народов же также отдаём место южною сторону за рекой Наимы до устья подующего Улалы в Наиму что же касается для потребности Монастырского сенокосные и лес мы находим нужным постановить в обязанность себя достоверность вышеозначенному купцу Молкову, ходатайствовать об отводе земли пусто порожной у вышняго Начальства, от речки, за Наимой от усья отреки Сюльты у верху до вершины и паи до вершины Сюльты а от реки Усь Сойдыса, до устья речки, Карасука, в том подписуемся»…
Межевщик, пока кончал нарезку земли, питался только сухим хлебом с водой. Так он прожил три дня. Когда М.В. Чевалков давал ему приготовленную пищу, то он не ел, говоря: «Это — Божие дело; мне следует поститься: жить на земле мне осталось немного. Я путешествовал на поклонение мощам святых».
Начертивши план земли, он отправил его к начальству...
С этими документами А.Г. Мальков, в 1861 году, поехал в Москву и в Петербург. В Москве с особенным сочувствием и милостивым вниманием отнесся к делу приснопамятный святитель Московский Филарет, снабдивший А.Г. Малькова письмом к синодальному обер-прокурору.
В Петербурге, куда явился А.Г. Мальков, вопрос об общине и монастыре был принят с живейшим сочувствием и вниманием высшей духовной власти и многих значительных лиц. Затребованы были св. Синодом от Томского преосвященного дополнительные по делу сведения; но из Томска не было более полутора лет на это требование никакого ответа, вследствие каких-то недоразумений, нерасположения, пререкательств, исходивших на месте от тех лиц и мест, от которых много зависело то или другое решение начатого дела.
А.Г. Мальков вынужден был поехать в Томск.
Получив благоприятный отзыв гражданского начальства, а также и алтайского горного ведомства о чрезвычайной пользе для края учреждения на Алтае мужской и женской обители, и о возможности отвести под обе обители потребные места, А.Г.Мальков запасся планами, фасадами для будущих зданий, списком пожертвований денежных и материальных, как уже произведенных, так и обещанных благотворителями, в основание и поддержание предположенных учреждений;— причем присовокупил и собственное обязательство пожертвовать значительную сумму.
Со всеми этими документами Мальков, в 1863 году, вторично прибыл в Петербург,— и тогда дело его приняло благоприятный ход. Самые община и монастырь, по представлению св. Синода, Высочайше разрешены и утверждены, а Государыня Императрица Мария Александровна приняла оба эти учреждения под свое особое милостивое покровительство.
По сношению Кабинета Его Величества с Горным ведомством и генерал-губернатором Западной Сибири. Высочайше в кабинет от главного начальника алтайских горных заводов поступило донесение, в котором он представлял на благоусмотрение Кабинета предположение свое о предоставлении во всегдашнее пользование женской общины, испрашиваемой улалинцами в пользу её, земли.
Г. министр императорского двора представил о сем всеподданнейший доклад Его Императорскому Величеству, и в 7-й день февраля (1863 года) последовало Высочайшее соизволение «на уступку в алтайском горном ведомстве, в даче инородцев с. Улалинского, 6,444 дес. 1291 кв. саж. для приготовительной к монастырю женской общины».
Получив удостоверение об этом, выданное из Кабинета Его Величества и представленное им при новом прошении г. синодальному обер-прокурору, также, наконец, и сведение о том, что местный преосвященный признает открытие общины в означенной местности полезным, Святейший Синод, по рассмотрении всего дела, нашел учреждение общины «весьма полезным для края, при недостатке в оном благоустроенных женских обителей, а равно и для содействия алтайской миссии в деле обращения к христианству и руководства готовящихся к крещению лиц женского пола», и «признал возможным и благовременным приступить к удовлетворению благочестивого желания проживающих в с. Улале лиц женского пола».
По получении чрез г. обер-прокурора от г. министра внутренних дел отзыва о беспрепятственности с его стороны к устройству упомянутой общины, Святейший Синод определил:
«Испросить Высочайшее Его Императорского Величества соизволение на открытие её, с тем, чтобы:
1) общине сей быть под покровительством духовного и гражданского начальств и существовать на основаниях и правилах, существующих уже в других местах империи, подобных же общежитий;
2) содержание сестрам общины иметь от предоставленной в пользование её земли и от собственных трудов, без всякого за тем пособия от казны и
3) определение штата лиц в общине предоставить непосредственному усмотрении епархиального начальства, сообразно местным обстоятельствам и материальным средствам общежития; за тем, по вниманию к оказанному в деле учреждения сей общины барнаульским купцом Афанасием Мальковым благочестивому усердию к осуществлению богоугодного предприятия, к его ревностному попечению об удовлетворении духовным нуждам изъявивших желание посвятить себя иноческой жизни и понесенным им не малым трудам, преподать ему благословение Святейшего Синода».
Наконец, г. синодальный обер-прокурор довел до сведения Святейшего Синода, что, по всеподданнейшему докладу его, Государь Император в 4-й день мая Высочайше соизволил утвердить, на изложенных основаниях, определение Святейшего Синода об открытии женской общины в с. Улале томской епархии.
Учреждение общины в с. Улале во многих отношениях было одно из самых замечательных событий в церковной летописи, именно:
1) им устранялся весьма важный в духовно-нравственном отношении недостаток благоустроенных женских обителей в обширной томской епархии; потому, что община эта представляла собою, единственный на пространстве многих тысяч верст, приют для желающих в девстве послужить Господу.
2) Обитель эта возникла в той местности, где недавно было полное и безраздельное царство шаманизма.
3) Обитель эта составлялась из лиц, которые частью сами, частью в лице родителей своих принадлежали к миру языческому.
4) Она представляла собою первый, скорый, но зрелый плод сознательной живой веры и стремления к образу высшего православно—христианского богоугождения, первую жертву Христу от ново-насажденной церкви алтайской...
5) Община эта представляла явление новое в Церкви Христовой и по самой цели своей; потому, что главною целью и первым долгом своего служения сестры общины положили: помогать миссии в деле её служения всем, к чему она будет находить их благопотребными, и поэтому, наконец:
6) Она была учреждением в высшей степени необходимое и давно желанное; а в отношении к цели миссионерства, т. е. обращении в христианство язычников и просвещении новокрещеных истинами христианской веры и благочестия, было учреждение, дающее право на самые отрадные и широкие надежды...
Место для женской общины было набрано в 7 верстах от Улалы. Там начали строить небольшой храм, несколько келий и служб. Долина, в которой решили расположить монастырь, окаймлена невысокими хребтами, покрытыми лесом или сочными лугами. Из гор наиболее выдаётся своей высотой гора Синюха. С неё берут начало речки Соузга, Манжерок и Большая Иня или Манна. Впадающая в Катунь в 3-х верстах от монастыря р. Майма принимает в себя справа речку Сайдыс, которая берет начало около горы Чептагана.
Вначале монастырские постройки находились внизу у Маймы.
В 1863 году из России в Улалу приехала монашка, по имели Анастасия - первая настоятельница новооткрытой общины, прибывшая из Нижегородской губернии, названная при постриге Афанасией.
По сохранившимся воспоминаниям и описанию, Афанасия проводила подвижническую, строгую жизнь; как игуменья она отличалась детским незлобием, жила крайне просто, носила бедную одежду и занималась прядением шести. Пробыв пять лет настоятельницей, Афанасия ушла в пустынь за Майму и там в одинокой кельи провела остаток дней в созерцательной молитве и строгом посте. Скончалась она в 1875 году и была погребена в монастыре около храма Свят. Николая.
22-го сентября 1866 года вышла резолюция № 1977 Преосвященнейшего Виталия, епископа Томского и Семипалатинского, с препровождением Святого Антиминса (четырехугольного льняного или шелкового платка, освященного архиереем, который кладется на престол под Евангелием и на нем совершается освящение святых даров - Е.Г.) для храма Улалинской общины, на освящение новоустроенной церкви во имя Святителя Николая.
23 октября 1866 года освящение в Улалинской общине церкви во имя Святителя Николая было совершено архимандритом Владимиром (в миру Иван Петрович Петров, епископ Русской православной церкви, архиепископ Казанский и Свияжский, писатель), по церковному чиноположению при сослужении миссионеров: священника Иоанна Смольянникова, иеромонахов Смарагда и Нифонта, и священников Майминской церкви: Михаила Щеголева и Александра Гурьева. Была проведена опись церковной утвари, различных вещей и церковно-богослужебных книг.
В 1868 году девицы-подвижницы перешли в новую общину, первою настоятельницею которой, с разрешения св. Синода, назначена была, изъявившая на то свое согласие, опытная в духовной жизни старица, монахиня Ардатовского Покровского монастыря Анастасия Семеновна, бывшая ученица о. Серафима Саровского.
В 1871 году в общине был открыт свечной завод. Завод устроен по мысли преосвященного Владимира, который и вызвал для этого опытную монахиню из Москвы. С течением времени он получил хорошее оборудование, построены были новые здания, установлены паровые двигатели и завод мог вырабатывать свеч до 1000 пудов ежегодно.
С каждым годом в новооткрытой общине все более и более увеличивалось число сестер, и обитель ревностно содействовала успеху трудов миссии.
В 1877 году община относила не одну ямскую повинность. Она и дороги, пролегающие чрез его земельную дачу, исправляла и содержала в порядке, и до 9-ти мостов чинила и поддерживала.
Прежде окрестные жители, по преимуществу крещеные инородцы, не допускали сестер обители до занятий, не входящих в сферу их послушания. Из признательности к общине, воспитывавшей от 20 до 30 их сирот, они исполняли за это все, что требовалось правилами устава о земских повинностях, и дорогу правили, и мосты чинили, и подводы выставляли.
Благодаря „освободительному" влиянию деятелей современной сельской интеллигенции добрые нравственные отношения инородцев к общине постепенно вытравлялись и отходили в область преданий.
31 января/12 февраля 1881 года по высочайшему соизволению покойного Государя Императора, последовавшему на всеподданнейшем докладе определения Святейшего Синода 8/26 октября 1880 г. женская община переименована в Николаевский миссионерский женский монастырь.
В этот год священник женской общины Роман Архангельский, прослуживший св. церкви 53 года, по преклонности лет, поступил заштат, а на его место определен священник Николай Космодамиановский из села Повалихинского Барнаульского округа.
Вот несколько эпизодов жизни монастыря в этот год, воссозданных по воспоминаниям протоиерея Михаила Путинцева.
6 ноября 1881 года в 9 часов утра Преосвященнейший Владимир, бывший тогда начальником миссии, отправился из Улалы, а через полчаса уже подъезжал к монастырю. Торжественный звон монастырских колоколов, звучно раздававшийся в чистом воздухе холодного, зимнего дня, приветствовал высокого гостя.
Приютившийся среди неширокой долины, окруженной со всёх сторон высокими лесистыми горами небольшой монастырь, обнесенный деревянною оградой и вмещающий деревянную церковь, имел скромный, но весьма приветливый вид. Здесь все дышало пустынею, миром и безмятежием.
Самый наружный вид убогой деревянной обители напоминал о древнем иночестве, созидавшемся не на вещественном камне и богатстве земном, а на незыблемом камне веры и на почве, обильно политой слезами и потом подвижников Христовых. Вот архипастырь-миссионер входит во св. врата скромной обители девственниц.
Встреча ему была уготована в теплой монастырской церкви, помещающейся в главном корпусе, близ трапезы. Стройное, мелодическое пение «Достойно есть яко воистину...» приветствовало входящего в храм святителя. Певческий хор в обители довольно большой и весьма хорошо обучен. В нем кроме сестер участвуют и девочки, монастырские пансионерки… В алтаре, у престола Божья, коленопреклоненно молится архипастырь…
Здесь, в храме, сонм сестер обители в темных одеждах, преклонившись долу, соединяет свои молитвы с молитвами архиерея... Ангел молитвы носился в убогом храме. На лицах сестер, из которых большая половина калмычки, виделось глубокое благоговение, и все эти лица дышали скромностью, кротостью и безмятежным спокойствием. Глядя на инокинь-калмычек, невольно думалось: что было бы с этими невестами Христовыми, если б они оставались в своих родных юртах некрещеными?
После обычного многолетия и целования св. креста, преосвященный обратился к сестрам со следующею (приблизительно воспроизведение начало экспромта) речью: "Настала зима. Пчелки собрались в свои ульи. Вот и вы, после многотрудных летних и осенних работ в поле, собрались на зиму в ограду вашей св. обитали. Отдыхать ли вы собрались сюда? Нет, сестры, опять работать. Пчелки пусть отдыхают, а вы—разумные пчёлки; потому вам нужно работать безустанно, и не телом только, а главное—душою и сердцем. Тяжелые полевые, телесные работы вы окончили; займитесь теперь, на свободе от трудных телесных работ, не менее трудною, но более важною работой над вашим сердцем и душою, посвященными всецело небесному Жениху. Господу Иисусу».
Заметим, что сестры обители, в обширных размерах, занимались пчеловодством, составляющим главнейший источник содержания обители.
Долго говорил а. Владимир… Сестры внимательно и многие со слезами слушали слово своего высокочтимого начальника и отца. Из теплого храма преосвященный, в сопровождении настоятельницы и сестер обители, прошел в придел главного храма обители.
В этом приделе погребены приснопамятные для обители: схимонахиня Афанасия, — строгая подвижница; монахиня Ольга, бывшая настоятельница, и служивший при общине духовником, священник Стефан Попов, родитель преосвященного Владимира.
Стефан Попов был донской казак, немало послуживший в этом звании отечеству, а потом поступивший в причетники. Своими трудами и заботами он умел дать прекрасное воспитание своим сыновьям. Впоследствии, уже в Томской епархии, этот почтенный старец рукоположен был во священника к женской общине на Алтае. Он пользовался искренней любовью и уважением сестер обители, на пользу которой посвятил остаток своей жизни.
Печальна была кончина о. Стефана: однажды он, отправляясь в Улалу по делам обители, был разбит до смерти конями, против самых врат монастыря. На место его убиения сыновья его воздвигли каменный памятник с крестом.
Здесь монастырским священником, при пении сестер, отслужена лития по вышеозначенным усопшим.
Отсюда владыка вместе со всеми нами, сопровождавшими его, отправился в помещение завода восковых свеч, занимающее три комнаты. Работают исключительно сестры обители. Преосвященный внимательно осматривал все работы, подавая при этом весьма практичные советы и наставления.
Свечами здешнего завода снабжается большая часть церквей Бийского, Кузнецкого и Барнаульского округов Томской губернии, что приносит некоторый доход монастырю.
Затем архипастырь кушал чай у настоятельницы и вскоре отбыл в Улалу, напутствуемый благожеланиями подвижниц Христовых…
21 ноября 1881 года в обители было духовное торжество: облечение сестер в иноческое одеяние, по случаю совершившегося преобразования общины в монастырь. Литургия совершалась торжественно, большею частью на алтайском языке. Настоятельница и сестры были причастницами Св. Тайн.
По заамвонной молитве, о. архимандрит произнес поучение о знаменательности для сестер настоящего дня, о духовном значении возложенных на них иноческих одежд, о важности и трудности обетов монашества и высокой награде, ожидающей на небесах тех, которые потщатся всю свою жизнь строго исполнять эти великие обеты. После краткого отдыха, в кельях настоятельницы собраны были все сестры, и последовало для них чтение из книги „Добротолюбие", в русском переводе преосвященного Феофана.
Читал сан о. архимандрит, сопровождая чтение объяснениями и приличными месту и слушательницам наставлениями. Чтение сменялось прекрасным пением сестрами духовных гимнов из книги "Лепта", сочинения блаженной памяти основателя миссии, о. Макария.
«Что рай поднебесный,
То чудный твой вид;
Как рой преисподней
Так мрачен твой юрт
Алтай исполин
Будь свят, как Афон,
Святой твой Един
Все мерзости вон,
Весь демонов род,
Хозяина вод
Полей и лесов,
С которой бесов -
Всех силой креста
Ты прочь отгони
И верой Христа
К себе преклони…
Крещенья одеждой
Себя облеки
Спасенья надеждой
Себя укрепи…
Алтай золотой
В одежде святой,
Будь счастлив, родной!
И мир над тобой!..»
Глубоко-религиозный смысл этих вдохновенных и мелодические, дышащие грустью о небесной отчизне, напевы чрезвычайно трогают сердце и всегда, но в этот памятный день пение гимнов о. Макария, как для слушавших, так и для певших их было особенно трогательно и знаменательно,—так как всем невольно приходило на мысль, что в день этот вполне осуществилось желание о. Макария иметь на Алтае обитель жен и дев подвижниц.
Обитель основана, из общины переименована в монастырь, сестры облечены в монашеские одежды. Невольно чувствовалось и верилось, что почивший апостол Алтая с горней высоты благословляет столь желанное им во время его земной жизни, святое и полезное учреждение.
6 декабря 1891 года в престольный был праздник в честь святителя Николая, в главной монастырской церкви. Стечение народа, несмотря на сильный мороз, было весьма значительное. Ранняя обедня совершалась в холодной церкви, а поздняя - в теплой соборне.
В монастыре заведено строгое общежитие. Сестер более 100. Очень, много желающих (особенно из новокрещеных девиц) посвятить себя иноческой жизни ежегодно приходят в обитель с просьбою принять их; но им приходится отказывать единственно по тесноте помещения в обители. Монастырские сестры ведут труженическую жизнь, буквально в поте лица добывая себе хлеб.
Кроме обычных женских рукоделий, самых простых, необходимых в домашнем быту обители, они сами без помощи наемных людей работают на двух больших монастырских пасеках, на сенокосе, на пашне и в огородах. Жалованья от казны монастырь не получает, а имеет только небольшую субсидию от миссии (около 100 руб. в год). Затем обитель пользуется доходами от богомольцев, за служение молебнов, заказные обедни и т. п.
При монастыре есть штатный священник, а клиросное послушание исполняют сестры. Богослужение совершается ежедневно самими сестрами, а литургия бывает кроме воскресных и праздничных дней, три шли четыре раза в неделю. В обители есть пансион для девочек-сирот новокрещеных родителей. Дети обучаются грамоте, рукоделью и приучаются к домашнему хозяйству и сельским работам.
Ежегодно к главному монастырскому празднику, в честь св. Николая Мир Ликийского (9 мая), в обитель стекается до 6,000 богомольцев с Алтая и соседних округов, для поклонении многочтимым иконам Богоматери и св. Николая. Издалека идут богомольцы сюда и в Улалу, к великомученику Пантелеимону; часто бывают поклонники даже из Семиречья и из Енисейской губернии.
Икона Царицы небесной— Споручницы грешных и храмовая святителя Николая, находящийся в женской обители, почитаются в том крае чудотворными. Во всякое время года, даже зимою, можно встретить в обители богомольцев из дальних мест…
Немного исторической хроники:
В 1883 году монахиня Николаевского монастыря Елена, находившаяся на служении миссии 36 лет, перемещена из Улалинского стана на покой в означенный монастырь… При женском монастыре кроме настоятельницы и священника находятся: 4 монахини (1 из инородок, 89 послушниц, в том числе 13 инородок и 15 учащихся девочек.
Для служения при миссионерской больнице и детском приюте и занятий в женской улалинской школе, кроме двух заведующих указанными учреждениями, от монастыря ежегодно командируются 2—3 сестры. Одна из сестер монастыря инородческая дочь, состоит учительницею миссионерской школы.
В 1884 году в день памяти основателя миссии о.а. Макария и на прокормление странников к 9 Мая во многих тысячах собирающихся в Николаевский женский монастырь, жертвовали мукою, мясом, принимали меры к пресечению пьянства, развития тайной виноторговли, карточной игры и праздничного разгула...
В 1885 году при женском монастыре кроме настоятельницы в священника, находится: 4 монахини (одна из инородок), 93 послушниц, в том числе: 13 инородок и 9 учащихся девочек.
Для служения при миссионерской больнице в детском приюте и занятий в женской Улалинской школе, кроме двух, заведующих названными учреждениями, от монастыря ежегодно командируются 1 — 3 сестры. Одна из сестер монастыря, инородческая дочь, состоит учительницей миссионерской школы. В этом году для обучения живописи на средства монастыря отправлены в Серафимо-Дивеевский монастырь Нижегородской епархии четыре сестры (одна инородка).
В 1887 году в женском монастыре при настоятельнице-монахине Анастасии и одного священника состоят: схимонахиня, 3 монахини (1 из инородок, 92 послушницы, в том числе 10 инородок.
15 июля 1890 г. скончалась игуменья Анастасия – настоятельница женского Николаевского монастыря. На её место, в звании исполняющей должность настоятельницы, определена новоподстриженная монахиня Серафима (в мире Софья В. Попова), дотоле заведующая детским приютом миссии, непосредственное заведывание последним поручено послушнице женского монастыря Ирине Савиной (Ерохиной), состоявшей в течение более 10 лет в должности учительницы в женской школе, существующей при означенном выше детском приюте.
До 1891 года все монастырские постройки находились внизу под горой по берегу Маймы. Но вследствие горных ливней и неожиданного разлива речки здания эти заливались водой и портились. С поступлением Серафимы монастырь перенесен был в гору, где были построены были корпуса для келий и перенесена снизу небольшая деревянная церковь во имя Святой пророчицы Анны. Под управлением весьма опытной в духовной жизни Серафимы обитель обновлялась, украшалась домами и храмами.
Но храм был не в состоянии вместить и удовлетворить религиозные нужды тех тысяч паломников, которые собираются сюда для молитвы...
Из хроники
1891 год: В Улалинском Николаевском женском монастыре: один священник, управляющая монастырем, одна схимонахиня, четыре монахини, 122 сестры и 10 учениц.
1893 год: Исполняющая делами настоятельницы Улалинского женского монастыря монахиня Серафима утверждена в должности и возведена в сан игуменьи. В женском монастыре, кроме настоятельницы монастыря, игуменьи и священника, были: одна схимонахиня, три монахини (одна инородка), 141 послушница из них 14 инородок) и 8 учениц.
1895 год: В Николаевском женском монастыре состояли, кроме настоятельницы игуменьи и священника: одна схимонахиня, три монахини (одна инородка), и 137 послушниц (в том числе 15 инородок). Главным занятием сестер монастыря составляла сельскохозяйственные работы и рукоделие; при монастыре существуют свечной завод и живописная мастерская.
В 1895 году на средства и пожертвования Высокопреосвященного Владимира, Архиепископа Казанского в монастыре началась постройка большого каменного храма, в главном пределе во имя Святого Николая (храм спроектирован трехпредельный, двухэтажный; в нижнем этаже предположено устроить кельи для схимниц). Архипастырь Владимир более пятнадцати лет трудился в Алтайской миссии над просвещением инородцев. Живя недалеко от Николаевского монастыря в Улале, он хорошо знал, какое религиозно-нравственное значение имеет этот заброшенный в алтайских горах монастырь...
И вот тогда он задумал построить в монастыре величественный храм, соответствующий миссионерскому значению монастыря. Желание это он и осуществил. На его средства каменный храм начался строиться. Более 30 тысяч им было пожертвовано на эту постройку...
В 1896 году в Николаевском женском находилось 147 человек (16 инородок и 131 русская); из них игуменья и три монахини (одна инородка и две русские).
С открытием в 1896 году Томского епархиального свечного завода монастырю был запрещен сбыт свеч в Томской Епархии, поэтому пришлось вырабатывать небольшое количество свеч только для своих нужд.
Архиепископу Владимиру не суждено было завершить свою постройку. С его смертью в 1897 году прекратился источник постройки, а так как у монастыря не было собственных средств, то недостроенный храм печально стоял в лесах, ожидая христолюбивого жертвователя...
На это момент в Николаевском женском монастыре были: игуменья, шесть манатейных (имеющих право носить монашескую мантию - Е.Г.) монахинь (одна инородка) и 137 послушниц, из них 15 инородок.
Выписка из духовного завещания архиепископа Казанского и Свияжского о. Владимира о пожертвовании имущества на строительство церкви в Улалинском женском монастыре:
«29 августа 1897 г. г. Казань…
Я, архиепископ Казанский и Свияжский Владимир, находясь в здравом уме и твердой памяти, заблагорассудил на случай смерти своей сделать об имуществе своем следующее распоряжение: …имущество, заключающееся в деньгах, бриллиантовом кресте, панагии, часах, платье и прочее, что окажется, завещаю на построение церкви в женском Николаевском Улалинском Томской епархии, Бийского округа, монастыре. Душеприказчиком назначаю ректора Казанской Духовной академии, Архимандрита Антония, которого прошу как наличные, так и вырученные от продажи имущества деньги отправить по назначению…»
Хроника трёх лет. В Николаевском монастыре:
1898 год: одна игуменья, 6 монахинь, 141 послушница. Из них 16 инородок.
1899 год: одна игуменья, 6 монахинь и 144 послушницы, из них 17 инородок.
1900 год: одна игуменья, 6 монахинь и 150 послушниц, из них инородок 13.
В 1902 году с начала текущего учебного года монастырь открывает в своих стенах церковно-приходскую женскую школу с общежитием. Обучается в ней 27 девочек, из коих 12 инородок.
Из послушниц монастыря нашлась и учительница, некая Екатерина Ивановна Зырина, кончившая полный курс Вятской женской гимназии. Зырина 11 лет служила в монастыре. Давно она занималась обучением детей, подготовляя девочек — дочерей о.о. миссионеров к поступлению в Епархиальное женское училище, и её ученицы всегда поступали в училище и с успехом продолжали обучение...
Монастырская школа помещалась в двух светлых и больших комнатах, была хорошо снабжена классной мебелью, учебниками и пособиями.
В это время близится к окончанию величественный соборный храм, по размерам превосходящий многие городские храмы Томской епархии. Трудолюбивая жизнь сестер монастыря при богатстве земли, дающей прекрасные пастбища для скота, позволяет монастырю уделять средства для зиждительности (созидания, постройки – Е.Г.).
В будущем монастырь обещал быть одною из благоустроенных обителей. Строгая, трудолюбивая жизнь сестер монастыря подала мысль перевести в его стены Улалинский сиротский приют.
Приют в Улале существовал издавна, призревалось в нем более тридцати девочек сирот, детей инородцев. Когда-то Улала была небольшим инородческим сельцом. Со временем она превратилась в многолюдное село, сделалась центром местного самоуправления, торговли и проч.
Шумная жизнь Улалы не приличествовала монастырским сестрам, которые были заняты воспитанием сирот, да и не могло не отразиться на самой жизни приюта. Гораздо целесообразнее стало воспитывать инородческих девочек под кровом монастыря, где они могли бы вырастать в тиши, приучаясь ко всякому труду...
А обилие чистого воздуха, леса, простор полей во всяком случае лучше содействовали возрастанию детей Алтая, чем пыльные улицы людной Улалы.
В 1903 году детский приют помещается в большом, хорошо устроенном корпусе; две светлых комнаты занимаются школой, есть столовая, две спальная комнаты. В приюте воспитывается 47 девочек, из них 29 алтаек и 18 русских; обучение в школе вела учительница-монахиня Елена, а приютом заведовала монахиня Клавдия, казначея монастыря. На содержание приюта Алтайская миссия отпускала 1200 руб. в год.
В 1904 году в приюте воспитывалось 50 человек, начиная от рождения: до 8 лет мальчики, до 18 лет девочки. Пока не устроятся.
В 1905 году в монастыре жило 147 сестер, из которых некоторые алтайки; кроме того, в приюте воспитывалось 47 девочек.
В 1906 году окрестное население стало самовольно рубить лес в обширных лесных дачах Улалинского женского монастыря, которому принадлежало около 7 тыс. десятин земли в долине р. Маймы.
Настоятельница и «сестры» Улалинского монастыря пожаловались архиепископу Макарию во время его летней поездки по Горному Алтаю, что крестьяне соседних селений «в последнее время самовольно стали в монастырских дачах рубить и расхищать лес».
2 марта 1906 года для прекращения самовольных порубок леса, нападений на лесную стражу в районе Улалы, в с. Улалу прибыл отряд казаков, которых нанял управляющий Бийским имением.
С 20 августа по 20 сентября 1908 года в Улале проводились учительские курсы. Курсы открылись в Улале, благодаря благосклонному вниманию к нуждам миссии о. протоиерея Иоанна Восторгова. Созвано было около 60 учителей, да вольнослушателей было около 10 человек. С 7 на 8-е Сентября курсисты и курсистки во главе своих руководителей ходили на поклонение святыням Улалинского Николаевского монастыря.
Здесь богомольцы были весьма любезно приняты настоятельницей монастыря. Заведующий курсами о. Александр Никольский отслужил бдение и литургию, а курсисты и курсистки пели под управлением священника о. Александра Викторова, руководившего на курсах занятиями по пению. После литургии был отправлен торжественный молебен Святителю Николаю, а затем в покоях игуменьи всем пришедшим на богомолье была предложена братская трапеза. Сердечно простившись с Настоятельницей и сестрами монастыря, курсистки и курсисты 8-го же числа вернулись в Улалу.
В 1909 году миссионер из Паспаула решил с прихожанами купить у Николаевского женского монастыря старую, но большую и крепкую еще деревянную церковь, для которого эта церковь становилась лишнею после того, как недостроенный собор увенчался наконец желанным куполом, что давало возможность монастырю при большом стечении богомольцев в летнюю пору совершать службу уже в этом новом обширном и величественном храме, хотя пока и с временным иконостасом.
В 1910 году деревянное же двухэтажное здание бывшего Улалинского детского приюта (переведенного в Николаевский женский монастырь) продано врачебному ведомству под Улалинскую сельскую лечебницу, дабы сохранить первоначальное назначение этого здания, сооружавшегося для больницы;
8 мая 1911 году наконец-то освящен каменный храм Улалинского женского монастыря. Обширный трехпрестольный каменный храм высоко вздымается своими золочеными главами над всеми зданиями монастыря, издалека виден всякому богомольцу. Монастырь, хотя и с великими лишениями, окончил постройку.
Главный придел храма во имя свят. и чудотворца Николая был освящен при участии целого сонма священнослужащих и при громадном стечении богомольцев. И обширный новопосвященный храм не мог вместить всего народа, который плотною стеною окружал храм, пока совершалось богослужение. Радостное это было торжество не только для обители, но и для всего окрестного населения.
В 1912 году при большом стечении народа монастырь был не в состоянии принять всех богомольцев под свой кров. Имеющиеся при монастыре две гостиницы обычно предоставлялись избранной публике, вся же остальная народная масса помещалась под открытым небом. Благо, конечно, если погода благоприятствовала, но в дождь, в бури народная масса, предоставляемая сама себе, лишенная теплого крова, при огульном плаче малолетних детей, представляла собою картину в высшей степени жалкую...
С февраля 1914 года крестьяне переселенческого поселка Куташ неоднократно обращаются к монастырю с просьбой обменять или продать небольшой участок земли, необходимый им для того, чтобы получить выход к р. Сайдыс, протекавшей по монастырской земле. Но всякий раз игуменья, «не желая нарушить целости монастырских земель», отказывала в просьбе.
Поселок оказался в трагическом положении. Специальное обследование, проведенное в феврале 1916 года, установило, что «в зимнее время крестьяне почти совсем не имеют воды». Чтобы не пользоваться водой из снега, им приходилось «делать против каждого дома в русле речки Куташ по два углубления». В эти углубления собиралась вода, «постепенно выступающая из земли». «Наибольшая глубина воды была обнаружена в 4 вершка, что дает возможность черпать воду лишь ковшами. Каждый домохозяин такие ямки считает своею собственностью и оберегает их, как только может».
В переговоры с монастырем включились чиновники переселенческого управления. Было направлено ходатайство «Его Высокопревосходительству обер-прокурору святейшего Синода». Но это ходатайство осталось без последствий…
22 мая 1915 году в обширном соборном храме монастыря, освещенном по пасхальному, сестры монастыря выделялись лишь небольшим темным пятном, a пение клирошанок терялось в высоких сводах величественного храма. С утра Преосвященнейший Анатолий осмотривал здания монастыря и учреждений: свечной завод, иконописную мастерскую и детский приют. Везде Владыка входил даже в мелкие подробности устройства, хода работ и жизни насельниц сказанных учреждений с удивительною опытностью и знанием дела. Обход продолжался не один час, несмотря на дождь, ливший целый день. С 11 часов в покоях игуменьи Преосвященнейший Анатолий произвёл выпускной экзамен ученицам монастырской школы, причем пятерых девочек приютянок приказал принять в Чемальскую второклассную школу...
В монастыре два храма—зимний теплый деревянный, не так обширный, но вполне достаточный для сестер монастыря, и каменный летний собор, обширный по размерам в замечательный по архитектуре, который стоил монастырю около 100.000 рублей. При таких громадных затратах на постройка, монастырь не только не имеет долгов, но в запасе у него хранится в разных бумагах около 30.000 рублей.
Хозяйственная опытность, настойчивость в намеченной цели, недюжинный ум игуменьи Серафимы бесспорно ставило ее наряду с видными строителями мужских и женских монастырей.
Из различных источников по крупицам даём собранный по крупицам небольшой список (далеко не полный) пожертвований Николаевскому женскому монастырю:
Поступило от Высокопреосвященнейшего Владимира, Архиепископа Казанского и Свияжского 2.050 рублей;
По духовному завещанию Высокопреосвященнейшего Владимира, Архиепископа Казанского- 9.000 рублей;
От высокопреосвящ. Владимира Арх. Казанского - 7.000 рублей;
От графини И. В. Орловой-Давыдовой - 1.000 рублей;
От Преосвященнейшего Макария, Епископа Томского и Барнаульского - 500 рублей;
От Елены Григорьевны Морозовой - 500 рублей;
От А. Щетинина - 500 рублей;
От Е. И. Судовской - 200 рублей;
Петром Васильевичем Михайловым пожертвовано 100 рублей;
Смена власти
После падение самодержавия, Временного правительства и создания страны Советов, Улалинский женский монастырь одно время объявлялся «коммуной», на этом основании за ним сохранялся «земельный фонд в размере действительной потребности».
8 апреля 1918 года в Улалу прибыли представители Бийского Совдепа П. П. Бушин, А. И. Тишкин, Г. М. Артюхин и Т. Д. Прокаев. На собрании жителей Улалы они рассказали о решениях 3-го уездного крестьянского съезда и призвали «захватить — запахать» земли Улалинского монастыря.
Глава Алтайской горной думы, известный художник-алтаец Г. И. Гуркин в письме Алтайскому губсовдепу, негодуя против «вмешательства» Бийского Совдепа в дела округа, объявлял, что на эти земли претендуют крестьяне 13 сел, что-де в случае захвата монастырских поместий «земля обагрится кровью в братоубийственной схватке», что-де разработкой плана распределения монастырских земель ведает специальная «комиссия из беднейшего населения».
Как оказалось, председатель говорил неискренне, чтобы спасти монастырские владения. Позднее, когда контрреволюция одержала временную победу, Каракорумская управа, получив циркуляр Временного сибирского правительства с предписанием ликвидировать «самовольные захваты», потребовала от жителей пос. Куташ «немедленно очистить захваченные места», возвратить монастырю нарубленный в монастырских дачах лес или же возместить «причиненные захватом убытки».
Спустя время, с согласия Улалинского Совета крестьяне-переселенцы в с. Куташ забрали земли, принадлежавшие до Великой Октябрьской социалистической революции Улалинскому женскому монастырю…
По воспоминаниям Е. С. Глазачева, в Улалинской волости не было произведено раздела земли, но все нуждающиеся могли ее получить за счет земель, принадлежавших до революции местному женскому монастырю…
В марте 1920 г. монастырские земли и помещения, принадлежащие ему, были конфискованы. Вначале здесь разместился детский дом, а с сентября 1922 г. — областной земельный отдел, военкомат и клуб. Несколько позже, согласно постановлению бюро Ойротского обкома РКП (б) от 17 сентября 1923 г., была открыта совпартшкола.
Послесловие
История Николаевского женского монастыря, изложенная выше, безусловно, далеко не полная. Но даже эти собранные данные говорят, что история монастыря большая и непростая. Жаль, конечно, что разрушили такой уникальный храм, и разорили культурное наследие прошлого. Не нашли ничего более умного, как устроить в помещении монастыря следственный изолятор, обнести его колючей проволокой и поместить туда отморозков общества…
Некорректно и бессмысленно осуждать кого-то из прошлого. Да и не нужно. Нам вряд ли удастся понять мотивы тех, кто разрушал много лет воссоздаваемое. Кто они были? Зачем они это делали? Мы не жили в это время, и нам вряд ли доступно это понять. Это осталось в прошлом. Просто так было…
Но почему нет никакого описания этого уникального явления алтайской жизни даже в истории Горного Алтая, недавно изданной? Неужели плоды того доброго и вечного, что сеяли служители Николаевского женского монастыря, не прорастут в душах следующих поколений? Монахини, которые жили в те времена, были далеки от политики. Их души были чисты и открыты для доброты…
Сделайте хотя бы какую-либо дощечку, рассказывающую современным жителям и всем интересующимся про благородные дела из предков. Думается, предки оценили бы это…
Евгений Гаврилов, 2 августа 2013 года.
Источники
1. Верещагин В. И. Поездка по Алтаю летом 1908 г. (путевые заметки). Алтайский сборник, т. 10, Барнаул, 1910. 2. Демидов В.А. Краеведческий материал по истории Горно-Алтайской области. Горно-Алтайск, 1962 3. Демидов В. А. К социализму, минуя капитализм. Очерк социалистического строительства в Горно-Алтайской автономной области, Новосибирск, 1970 4. Горный Алтай и его население, т.3, В.1 Оседлые инородцы Бийского уезда. Барнаул, 1902 5. История Республики Алтай в документах Государственного архива Томской области. XIX - начало XX века, Горно-Алтайск, 2004 6. Обозрение епархии Высокопреосвященным Макарием, Архиепископом Томским в 1906 году. Томские епархиальные ведомости, Томск, 1907 7. От Улалы до Чемала и Чопош. Томские Епархиальные новости № 17,18, Томск, 1905 8. Отчёт Алтайской духовной миссии за 1881 г., Томские епархиальные ведомости, Томск, 1882 9. Отчёт об Алтайской и Киргизской миссиях Томской епархии за 1885 г., Томские епархиальные ведомости, Томск, 1886 10. Отчёт об Алтайской и Киргизской миссиях Томской епархии за 1888 г., Томские епархиальные ведомости, Томск, 1889 11. Отчёт о миссиях Томской епархии – Алтайской и Киргизской за 1890 г. Томские Епархиальные новости Томск, 1891 12. Отчёт о миссиях Томской епархии – Алтайской и Киргизской за 1895 г..Томские Епархиальные новости, Томск, 1896 13. Отчет о состоянии Алтайской духовной миссия за 1897 год. Томские Епархиальные новости, Томск, 1898. 14. Из жизни и деятельности Алтайской Духовной Миссии за истекший 1900 год. Томские епархиальные ведомости, № 5-8, Томск, 1901 15. Отчет об Алтайской Духовной миссии за 1901 год. Томские епархиальные ведомости, № 7, 8, Томск, 1902 16. Отчет об Алтайской духовной миссии за 1902-й год. Томские епархиальные ведомости, Томск, 1903 17. Отчет Алтайской духовной миссии за 1904 год. Томские епархиальные ведомости, Томск, 1905 18. Отчет об Алтайской Духовной Миссии за 1909 год. Томские Епархиальные новости, Томск, 1910 19. Отчет об Алтайской Духовной миссии за 1910 г. Томские епархиальные ведомости, Томск, 1911 20. Отчет об Алтайской Духовной Миссии за 1911 год. Томские епархиальные ведомости, Томск, 1912 21. Отчет Алтайской Духовной миссии за 1914-й год. Томские Епархиальные новости, Томск, 1915 22. Очерки по истории Горно-Алтайской Автономной области, Горно-Алтайск, 1973 23. Памятное завещание. Автобиография миссионера Алтайской духовной миссии Священника М. В. Чевалкова. М. 1894 24. Томские епархиальные ведомости, № 16—17, 1907. 25. Томский Архипастырь среди своей паствы на окраинах епархии. Томские епархиальные ведомости, Томск, 1915 26. Путинцев М. Пр. Алтай. М., 1891 27. Улалинская женская община новокрещеных на Алтае. Санкт-Петербург, 1863. 28. Культурное строительство на Алтае. 1917— 1941. Документы и материалы. Барнаул, Алт. кн. изд-во, 1980.
Ссылка на сайт обязательна!
